узкоглазая. Какие планы, Кэп?
Вчерашний день уже всплывает в памяти, записи я оставил подробные. Вот только ночные приключения упустил. Ладно, и так понятно, что было хорошо. Освежим при случае воспоминания, если Абуто будет не против.
— Думаю, для начала проверим вчерашний этаж. Не выломали ли решетку. Нам же не нужен тут отряд извращенцев?
— Я возьму железок, укреплю, — кивнула Натаха. — Вчера наскоро замотала цепью, не дело.
— Хорошо. Потом попробуем найти лестницу, про которую говорила Абуто.
— Абуто это та негритяноська? — уточнила Сэкиль. — И что за рестница? Ты нисего не сказар!
— Надеюсь, она нам покажет. Это может быть интересно.
— Ты думаешь, есть обходной путь? — скептически хмыкнула Натаха. — Я вот думаю, что нам просто нужна дверь.
— Натаса, ты думаес? — всплеснула в притворном удивлении тонкими руками Сэкиль. — Засем? Тебе не идёт!
— Заткнись, Сека, — рассердилась Натаха. — Не такая уж я дура!
— Дверь ведь может быть где угодно, верно?
— Вроде так, — кивнула Натаха.
— Значит, и на той лестнице тоже.
— Уговорил, Кэп. Собираемся?
— Собирайтесь. Я зайду к Абуто. И не для того, о чем вы тут захихикали, а спросить, не покажет ли она нам дорогу.
— Мозно с тобой, Кэп? Хосю посмотреть на зенсину, которая заставила тебя так крисять!
Я постучал в комнату негритянки. Раз, другой. Тишина.
— Оу, Кэп, ты та-а-акой сирьный мусина! — сказала ехидно Сэкиль. — Девуска совсем устара!
Но у меня росло ощущение беды, и я толкнул дверь. Она распахнулась, открыв картину, от которой у меня внутри неприятно ёкнуло, а азиатка сдавленно пискнула.
Небольшая, зеркально отражающая мою, комната уделана кровью. Так, как будто кто-то плясал с оторванной башкой, заливая стены фонтаном из разорванной артерии. Только стена напротив двери, где в нормальных общагах бывает окно, почти чистая. Мелкие брызги по краям и посередине нарисованный кровью непонятный символ.
— Ой, за что вы её? — Сэмми. Вот же вовремя припёрся. — Вы же с ней ночью так… А потом вот так, да?
Он метнулся в сторону и начал громко извергать наружу утреннее пюре. Сэкиль побледнела, но, к моему удивлению, сдержалась.
— А где сама девуска? — спросила она, сглотнув.
Хороший вопрос. Тела нет, и спрятать его негде. Я выглянул в коридор, осматривая пол — если бы её тащили, то были бы следы. Нет, чисто. Сэмми понял меня неверно, и стремительно, хотя и пошатываясь, удалился. Наверное, решил, что я сейчас буду убирать свидетеля. Но я даже его блевотину не буду убирать. Сам пускай убирает.
— Всё осень прохо? — с просила азиатка. От нервов её акцент усилился.
— Да уж чего хорошего.
— Кэп, Кэп! — закричала издалека бегущая сто стороны столовой Натаха. — Там Сэмми несёт всякую чушь! Говорит, что вы свою негритянку… Ой!
— Не смотри туда! — сказал я запоздало.
Натаха последовала примеру Сэмми. Кто там по графику дежурный? Не повезло ему.
— Уф… — сказала она, отдышавшись. — А я ему в лоб дала, чтоб не брехал. Зря?
— Правильно дала. Я этого не делал.
— Кэп, я за тебя кому хочешь закатаю в рог. Но, блин, у тебя же память вырубает! А вдруг сделал да не помнишь?
— И что тогда? — поинтересовался я мрачно.
Она зависла, долго думала, а потом сказала осторожно:
— Ничего… Наверное. Я её и не знала вовсе. Мало ли. Но всё-таки, Кэп, лучше, чтобы это был не ты.
— Это был не я. Теперь легче?
— А точно? Потому что…
— Вся моя одежда на месте. А такое учинить и не уляпаться невозможно.
— Ой, да, я не подумала… — Натаха опять позеленела, но сдержалась. — А точно вся?
— У меня её не магазин. На мне футболка, в тумбочке футболка, да Сэкиль в рубашке моей вчера ушла.
— Так ты и её вчера?!! — выпучила глаза Натаха. — Ну ты монстр, Кэп!
— Что ты несёшь? Нет, конечно.
— Я свою одесду постирара, — сказала Сэкиль. — Не у тебя зе просить? В твоей меня сетыре поместится!
— Ну что, тебе стало легче?
Натаха снова задумалась и неуверенно покачала головой:
— Нет. Теперь я думаю, что раз не ты, то кто? И где он? Но в столовую ты сходи, а то там Сэмми народ баламутит.
В столовой народ баламутит уже не Сэмми. Тот тихо сидит в углу и прижимает пустой стакан к фингалу. Хорошо его Натаха отоварила. Зато Станислав разоряется вовсю.
— И этому человеку мы доверили единственный пистолет? Да он же маньяк, кровавый убийца! И кого следующего он разделает? Тебя? Или тебя? — он тычет пальцами в наш скромный коллектив. На толпу собравшиеся не тянут, но для суда Линча их хватит.
— Стасик, завали ебало, — сказал я как мог спокойно.
— Сам ты завали вот это самое! Грубиян! Ты ответишь за своё злодеяние! По закону!
— По какому закону, Стасик? Что херню ты несёшь?
— По человеческому закону! Мы будем тебя судить!
— Судилка сломается.
— Люди, мы должны забрать у этого маньяка пистолет! Он без него, видите? Бояться нечего, арестуем его и спросим, где он его прячет!
— Стасик, заткнись, — сказала решительная Натаха. — Он этого не делал.
— Ах, не делал? — завизжал Станислав. — Так и знал, что вы его покрывать будете! А вот на это ты что скажешь?
Он достал из пакета тряпку и замахал ей перед Натахой, как тореадор перед быком. Тряпка подозрительно походит на мою рубаху, только выглядит она так, как будто кто-то топтал её ногами, мыл ей пол, а потом ещё и вытер жопу.
— Это его рубашка, вы все знаете это! — на меня уставился указующий перст, и я задумался,
