— Плевако! — убежденно сказал Федор, обращаясь к Николаю. — Почти Цицерон! А рекогносцировка интересная получается… — И, подражая Леньке, начал перечислять: — Старуху, скорее всего, ограбил Бегемот. Это раз. По Ленинграду я знаю, что Яков приобретал золотые монеты. При этом ничем не брезгуя. Это два! Если этот парень ограбил старуху по приказу Якова, он должен был отдать ему все золото. Это три! Все он не отдал, хотя бы потому, что одну монету потерял. Это четыре! За то, что парень не отдал Якову все золото, тот может с ним жестоко расправиться, даже приказать своей шпане убить его! Это пять! Вот тут серьезно! Бандиты сейчас совсем обнаглели. Николай только что рассказал, как сегодня милиция взяла двух жуликов, пытавшихся ограбить квартиру, где он живет… Оказывается, это ты, Виктор, его предупредил.
— Да, — вдруг заволновался Витька, — когда мы сегодня на чердак полезли, я видел Бегемота. Он как раз во двор к нам зашел. Я еще удивился: он шел медленно и будто чего-то боялся. Он, наверное, с черного хода шел в шестидесятую квартиру. К Хромому.
Лицо Федора дрогнуло.
— Вот что, ребятки! Бегом вниз, в отделение милиции в нашем доме! Прямо со двора заходите! Сегодня дежурит дружок мой, Алексей Петров. Пусть срочно перекроет чердак и выход из комнаты Якова. Торопитесь, а то вашего Бегемота-обормота в живых может не быть!..
В только что открывшемся на Солянке коммерческом магазине бутылка молока стоила двадцать пять рублей. Дорого, но зато молоко можно было купить в любое время. Мать оставила Витьке ровно двадцать пять рублей, попросив в коммерческом купить молока. Спускаясь по Большому Спасоглинищевскому, он увидел, что навстречу ему поднимается раскрасневшаяся Галка Гуреева, которая напевала вполголоса что-то веселое.
— Галина! — почти строго спросил ее Витька. — Чем это ты тут занимаешься? В стороне от проторенных к дому путей?
— Вообще-то это не твое дело! — задорно ответила Галка. — Но сегодня у меня хорошее настроение, и я прощаю твою беспардонность. Сестру замуж выдаю.
От неожиданности Витька открыл рот и ошарашенно уставился на Галку.
— Но ведь она же ждала своего жениха! — наконец вымолвил он.
— И можешь себе представить, дождалась! — торжествующе сообщила Галка. — Того самого, которого ждала. Он пришел к ней. Сказал, что узнал от мальчишек, что его ждут. Изувеченный весь, раньше стеснялся показаться, а узнал, что ждут, и пришел. Нинка так обрадовалась, так обрадовалась — он ведь для нее самый лучший, даже с увечьями. Уж я — то ее знаю.
— И теперь они женятся?
— Ага. А потом уедут. Сначала в Астрахань, оттуда на Алтай. Он врач и хочет обязательно найти какие-то травы.
— Я знаю, — засмеялся Витька, — его Николаем зовут!
Ему вдруг почему-то стало очень весело и радостно: это ведь он нечаянно помог Николаю найти свою невесту. Неожиданно для себя Витька выпалил:
— А ты смогла бы так же верно ждать кого-нибудь, как твоя сестра? Например, меня?…
Галина серьезно взглянула на него:
— Если заслужишь… Правда, все говорят, что мы с сестрой очень похожи…
* * *
…На этот раз кисаровские проиграли команде с Нижней Маросейки. Витька опять играл в нападении и сразу забил два гола. Соперники, похоже, памятуя о прошлом матче, его побаивались. Но Витька быстро устал, и робость противников прошла. Они перешли к мощным контратакам. Бегемота, разумеется, не было, но, к удивлению всех, команда дома 2/4 заиграла даже лучше без своего центрального нападающего. Бегемот хоть и забивал голы, но вносил нервозность. Кисаровцы сразу почувствовали, что соперники играют дружнее, чем обычно. Вскоре в ворота Юрки Трусова влетели один за другим три красиво разыгранных мяча. Кисаровцы кое-как нейтрализовали дальнейшие атаки противника, но большего сделать не могли. Игра так и закончилась — 2:3 не в их пользу.
После игры Петька Бобыля подошел к Юрке и насмешливо пропел:
Эй, вратарь, готовься к бою!
Часовым ты поставлен у ворот… —
И добавил: — Все-таки кишка у вас тонка! Ничего у вас не получится!
— Это ты зря, Бобыля! — сказал подошедший Федор, который перед этим сидел на скамеечке, наблюдая за игрой. — Ты не поверишь — у этих ребят многое получится. У них есть главное: совесть и чувство ответственности. Знаешь, от тягот войны некоторые потеряли совесть и научились только выживанию за чужой счет. Но это ведь не все. У большинства из нас совести стало только больше. Мы научились помогать друг другу. На фронте небрежно подстрахуешь друга — его могут убить. И виноват будешь ты. А кисаровские ребята — с совестью, у них мечта есть: они хотят подстраховать страну, на случай, если новая война будет. Так что не заносись шибко, Бобыля, эти друзья если и не обыграют твою команду на футбольной площадке, то наверняка обыграют ее во многом другом…
Вот такой неожиданный монолог произнес тогда Федор Махаев, стоя посредине футбольной мини-площадки на Пуговке. Об этом монологе не раз вспоминали ребята много времени спустя, поскольку кое-что в речи Федора оказалось пророческим.
Действительно, никто из них не стал футболистом. Биологом тоже никто не стал. Из всего класса один Валька Гавалло поступил в медицинский, поскольку был одержим идеей найти лекарство против рака. Но ведь Валька и в футбол никогда не играл. По принципиальным соображениям. Все остальные игроки кисаровской футбольной команды, за исключением троих, успешно сдали трудные экзамены и были зачислены в Высшее техническое училище имени Баумана, самый престижный институт того времени. Когда училище было окончено, бывшие футболисты с Маросейки попросили направить их всех на предприятие известного Генерального конструктора, руководившего работами по созданию гигантских ракет, защищавших нашу страну. Просьбу одноклассников удовлетворили. Трое из команды — Ленька Плиев, Борька Медведев и Вовка Попов, — отказавшиеся подавать вместе со всеми документы в Бауманское, неожиданно пошли в другой институт — геодезический. Их жизненные планы раскрылись позже, когда стало известно, что эти трое, окончив факультет оптики, начали активно заниматься лазерами…
* * *
Через много лет бывшие одноклассники и товарищи по кисаровской футбольной команде собрались на традиционную ежегодную встречу. Неожиданно Витька объявил, что будет держать речь.
— Знаете, ребята, — начал он, — я иногда думаю, что футболу на Маросейке мы обязаны очень многим. Это он помог нам выработать в себе упорство, взаимовыручку и, как сказал когда-то Федор, чувство ответственности и порядочности.
