Конечников облетел вокруг, стараясь разглядеть вооружение глайдера. Ночное зрение выключилось, и он стал таким же слепым.
— Эй, на «горбунке», — обратился к ним Конечников, включив связь. — Зачем вам столько огней? Все равно меня не видите.
— Федор Андреевич, это ты? — раздался знакомый голос Авдеева.
— Я, Павел Петрович, — отозвался Конечников. — Ты там без сюрпризов?
— Да уж, рота солдат в бардачке спрятана, — съязвил тот.
— Ну, тогда ладно, если в бардачке. Скомандуй пилоту, что бы летел за мной.
— Ладно, показывай дорогу, — со вздохом сказал медик. — Вы, ребята, чудите, а мне спать из-за вас не дают.
Через несколько минут полета глайдеры приземлились на конечниковском подворье.
Медик в сопровождении Виктора и Федора прошел в сарай, освещенный тусклым фонарем. Пленные лежали на сене… За перегородкой шумно вздыхали лоси, высовывая из мрака влажные носы и укоризненно поблескивая печальными глазами.
— Кто его так? — спросил Авдеев, — показывая на лежащего в забытьи продавца.
— Я, — ответил Федор.
— Четко сработано, — уважительно сказал медик. — Сразу видно, не хотел убивать.
— А зачем? — удивился Конечников. — Он целый нужен… Для веревки с петлей.
— Обидел парня, — укоризненно сказал Авдеев. — Как он теперь сидеть будет.
— Ничего, недолго ему осталось, — с тем же мрачным, садистским юмором, ответил Федор.
— В амбулаторию их ко мне надо, — сказал медик. — Пальцы Славкины нашли?
Он указал на молодого парня с развороченной ладонью.
— Нашли, — ответил Конечников. — На лед положили.
— Тогда хорошо, может обратно прирастут. Короче, мне Пащенко нужен, у него сильное сотрясение мозга, Марат, это которому плечо прострелили, Славка и Костя — продавец. Отдашь?
— Отдать — то отдам. На чем вот только повезешь.
— На чем они прилетели, на том и обратно повезу, — сказал прапорщик. — А тебе «горбунка» оставлю. Все равно лететь на нем некому
— А не пальнешь? — спросил Виктор.
— Я медик, — ответил Авдеев. — Это ваше дело — калечить. А мое — лечить.
Прапорщик шевельнул указательным и средним пальцами, показывая Конечникову, что просит его отойти в сторонку.
— Пойдем, с начальником базы поговорим, — предложил тот, увидев жест.
— Хорошо, — с облегчением согласился медик. — Чтобы на мне не висело и на тебе.
Федор, Виктор и Петрович залезли в глайдер налетчиков.
Медик опасливо покосился на камеру телефона. Конечников, заметив это, выключил связь и обесточил весь аппарат, поставив его в неактивный режим.
— Федор Андреевич, Христом-Богом молю, не говори, откуда у вас автоматы, — попросил медик, заглядывая Конечникову в глаза. — Век помнить буду.
— Не скажу, — ответил тот. — Все?
— Нет, — с непонятной досадой сказал фельдшер, и, сделав над собой усилие, произнес, обращаясь к Виктору. — Прости меня Витька, бес попутал. Все брали, и я решил, — чем я хуже. А вот жжет эта твоя кредитка проклятая. Все собирался на свой счет перевести, и все откладывал. Совестно было. Возьми ее проклятую, от греха.
Авдеев протянул Виктору карточку.
Тот, поколебавшись, принял кусок пластика.
— Не говори только никому. Хочешь, я деньги за пушки верну? — попросил медик, подпуская слезу в голос.
Братья некоторое время молчали, потом переглянулись, ведя разговор без слов.
Виктор ответил.
— Каку таку карточку толкуешь Петрович? Вот она у меня… И всегда была, — Виктор показал ее и с превеликими предосторожностями убрал в карман.
— Спасибо, — медик, смахнув с глаз слезы, облегчения, пожал руки братьям и выскочил из машины.
Глайдер улетел. Потянулось серое, предрассветное время. Ночное зрение окончательно выключилось, и теперь амальгамцы видели как обычные люди.
Поселок молчал, не предпринимая никаких враждебных действий.
Ночь кончилась. Надо было как-то жить дальше. Утро воскресного дня вступало в свои права. В холодном, влажном воздухе повис густой, плотный туман.
Конечников чувствовал себя неважно. Сильно болели ноги. Пиковая нервная нагрузка этой ночи давала о себе знать вялостью, слабыми, едва шевелящимися мыслями и чувством разбитости во всем теле. Виктор, судя по наметившимся мешкам под глазами и серому лицу, чувствовал себя не лучше. В домашнем тепле клонило в сон. Дед Арсений и Алешка давно спали. Старик — привалившись к косяку и сжимая в руках ружье, а племянник, улегшись на лавку и подложив под голову шапку вместо подушки.
— Витька, — позвал брата Конечников, доковыляв до сеней.
— Чего? — отозвался тот с крыльца.
— Аптечка осталась? Или ее в глайдере забыли?
— Осталась.
— А где?
— Тебе зачем? — поинтересовался Виктор.
— Ноги болят, — ответил он. — Ноют, сил нет.
— Побегал без палки? — укоризненно сказал брат. — Подожди, сейчас принесу.
Пока Виктор ходил за лекарствами, Конечников словно провалился куда-то. В голове крутились картины разброда и шатания на Базе.
Командиры и солдаты в поселке никак не могли прийти к единому мнению по поводу недавних событий. Горячие головы требовали немедленной карательной акции в отношении «лесных гадов» и только вмешательство начальника удерживало людей от немедленных действий.
— Федька, ты спишь, что-ли? — спросил Виктор, возвращая его в реальность.
— Нет, — ответил тот, — только собираюсь.
— Они и видно, — усмехнулся брат.
— Мужики ушли?
— Подались к своим. А то мало ли чего…
— Правильно, — согласился Конечников. — Кто знает, как оно обернется. На Базе народ кипит, требует немедленно разобраться с нами. Я думаю, начальник позвонил куда следует.
— И что будет?
— Могут приписать нападение, захват заложников… Короче, весело.
— Федь, а ты про княжну правду сказал? — осторожно спросил Виктор.
— Правду.
— И чего она…
— Кто ее знает, — ответил Конечников. — Давай таблетки кушать.
Он раскрыл аптечку, вынул упаковки с анальгетиком и стимулятором. Проглотил по паре таблеток сам и протянул брату.
— Не, мне не надь, — ответил Виктор.
— Ты сам еле ходишь, — ответил Федор. — А сколько нам нужно продержаться — неизвестно.
— Ну, давай, братан.
— Только не плюй обратно, таблеток мало.
Виктор со вздохом отправил стимулятор в рот, сделал попытку проглотить, но не смог. Тогда он разжевал лекарство и остался сидеть с выпученными глазами, пытаясь сказать что-то полным горьких слюней ртом.
— Воды хлебни, помогает, — посоветовал Федор. — Вообще глотать нужно и водой запивать. На меня не смотри, я привычный.
