— Верно ли? — спросил Генка.
— У них спроси, — посоветовал Федор.
Генка отставил Виктора и, подойдя к плененным налетчикам, рывком с земли поднял самого молодого.
— Говори, гнида, — сказал он трясущемуся от страху парню.
— Отдам, вот те крест, отдам, — запричитал тот. — Мне интендант две обещал. Только не убивайте.
Поселянин с досадой оттолкнул его и подошел к интенданту.
Тот сидел на земле, держась за ушибленную голову.
— Стреляй, — с вызовом сказал тот. — Все равно денег вы своих назад не получите. А всех вас за разбой к стенке поставят.
Строев хоть и слыл спокойным и справедливым мужиком, в сердцах наподдал интенданту ногой в морду. Тот со стоном повалился, держась за разбитое лицо.
— Это мы посмотрим, кто кого к стенке поставит, — веско сказал Генка. — Мы ведь из тебя все жилы вытянем, коли не отдашь
Он снова схватил интенданта, замахиваясь для удара.
— Нет их у меня. Они далеко, не на этой планете — признался тот, пытаясь избежать побоев.
Конечникову пришлось вмешаться и урезонить, рвущихся устроить самосуд поселян, сказав, что бить связанных, — героизм весьма подлого свойства.
Потом он рассказал про свой звонок наследнице престола. Только это, а в особенности упоминание о посланном великой княжной поверенном, остановило избиение бандитов.
Дольше всего Федору пришлось уговаривать брата. Наконец он остыл.
— Вот такие же гады Алену убили, — буркнул Виктор успокаиваясь.
Мужики откровенно радовались:
— Ловко все склалось, как по писаному, — радовался Колбасыр, большой, рыхлый дядька. — Синоптик — голова. Пришли бы мы, валенки, у поселок космонаутский, а нас бы всех и постреляли. Таперича и деньги наши вернуть и ничего нам за седнише не будеть.
Конечников думал, что это просто чудо. План обороны оказался полной ерундой, и только находчивость Виктора, меткость стрелков и полная неопытность нападавших, позволили заранее проваленному предприятию закончиться так удачно. «Может быть, все и обойдется» — с надеждой подумал он.
Пленников загрузили в лодью, чтобы не волочить на себе. Конечников поднял ее в воздух и перелетел на двор. Крайт ошалело носился на цепи и яростно лаял, пытаясь напугать небесную рыбу, но когда глайдер мягко приземлился у крыльца, счел за лучшее спрятаться в будке.
Но из огромного, страшного, воняющего озоном и смазкой аппарата вышли свои.
Радости собаки не было предела. Пес прыгал, повизгивал и лизал от восторга даже поселковых которых он обычно обгавкивал, охраняя свою территорию.
Налетчиков поместили в сарай. Пленники стонали. Те, кто уцелел в перестрелке, не слишком отличались от раненных, кривясь от боли и с трудом сплевывая кровь с осколками зубов.
Продавец из лавки был особенно плох, ему срочно требовалась медицинская помощь. Пуля вырвала старшине изрядный кусок мягкого места. Теперь толстяк исходил кровью.
— Чего с энтим делать? — спросил Колбасыр, показывая на раненого. — Могет пристрелить, что не мучился?
— Врача вызову, — ответил Федор.
— На кой он тебе сдался? — удивился Колбасыр.
— Отвечать придется, — пояснил Конечников. — Пока был бой — это одно. А пристрелить безоружного — это подсудное дело.
— А я чего, — пожал плечами Михаил. — Мучается ведь. Врача вызвать — значит иродов поднять. Он то ведь, поди, сразу командиру побежит докладывать. А там глядишь дясяток таких летучих лодеек прибегуть своих выручать.
Самым неожиданным образом колебаниям был положен конец. Громко топая ногами, прибежал Алешка, крича, что в кабине лодьи что-то свистит и вспыхивает.
Федор рванулся туда.
— Пащенко, отвечай! Пащенко! Да отвечай же ты, урод. Пащенко, я в последний раз говорю, не ответишь под трибунал пойдешь, — надрывался на экране Топорков.
— Привет… — сказал Федор, ткнув кнопку интеркома.
— Здравия желаю, ваш бродь, — удивленно приветствовал его комендант. — А где Пащенко? Так и знал, что обломы наши собрались на Выселки за самогоном.
— С эланскими пукалками?
— Так это, меняться, — на ходу придумал тот.
— Ладно врать, они во все сознались и пишут признательные показания.
— Не бери меня на понт, ваше благородие.
— Ты как с офицером разговариваешь, кусок? — одернул его Конечников. — А впрочем, ты бандит в погонах, а не военнослужащий.
— Скоро мы узнаем, кто из нас бандит, — пригрозил комендант. — За всех ответите. Ты и твои дружки из леса.
— Вот только пугать не надо.
— А я, твое благородие, не пугаю. Сейчас прилетит рота охраны и всех вас по законам военного времени без суда и следствия порешат.
— Вот как, — усмехнулся Федор. — За ваши махинации ответите сами, на нас переложить не получится. Будешь в петле болтаться по решению имперского суда.
— А это мы посмотрим, капитан.
— Подожди дорогой, — с ничего хорошего не обещающей усмешкой, сказал Конечников.
Он свистнул в темноту и проорал: — Летуна давай сюда.
Через некоторое время пилота глайдера привели. Лицо Пащенко было разбито, один глаз заплыл, слезно посверкивая из под набухшего века. Но он был жив и не ранен.
— Пащенко, ты живой? — сходу спросил комедант. — А что с остальными?
— Все живы, Георгий Константинович, — ответил пилот, заливаясь слезами. — Савостьянову попало в плечо, у Бориса руку изувечило. Костика ранило тяжело. Остальные целы, побили только.
— Говнюки, — выругался Топорков.
— Нас в са… — начал Пащенко.
— Хватит, юноша, довольно, — выкидывая парня из кабины, сказал Конечников. — Это лишнее. Пилота подхватили и отвели обратно в импровизированную тюрьму.
— Ты понимаешь, что вы сделали? Немедленно отпусти всех, иначе Богом клянусь, пожалеешь.
— Гоша, не кипятись, — с усмешкой сказал Конечников. — Как ты понимаешь, удовольствие ваших подельников от пребывания у меня в гостях, зависит от того, останутся ли штурмовые глайдеры в ангарах, а рота охраны в поселке. Иначе может быть очень грустно.
— Ты им ничего не сделаешь, не имеешь права! — заявил Топорков. — А сделаешь — ответишь.
— Короче, медика сюда бегом. Его не тронем, слово даю. На всякий случай запомни. Мы с твоими ребятами поговорили по-свойски. Они во всем сознались. Все, что они сказали, мы записали. Показать? — поинтересовался Конечников, протягивая к камере терминала сигнальный браслет. — Есть копии, которых нет здесь. Решайся, но помни, пока мы тут беседуем, твой любимый продавец из лавки кони может двинуть.
— Я лейтенанту доложу. Пусть он решение принимает, — ответил Топорков.
