- Тебе не нравится?
- Не знаю,- сказал я.- Нравится.
- Но ты сомневаешься.
- Да.
- В чём?
- Представь,- сказал я.- Неграмотный дикарь пришёл в библиотеку... Скажем, так: варвар попадает на виллу римлянина. Он разглядывает пергаменты, силясь понять их назначение, нюхает, даже пробует на вкус - и зачем нужны эти штуки? Есть их, явно, нельзя, как одежду носить - тоже. Наконец, он отбрасывает их с пренебрежением - хлам! Сжечь его.
- Но я же не предлагаю ничего сжигать!- взмолился Мэгги.- Я просто отбираю для себя что-то.
- Ну да,- сказал я.- Конечно, не предлагаешь.
- Мне так легче двигаться.
- Наверное,- сказал я и добавил, зачем-то: "Легче или проще?"
- Если бы я стал разыгрывать из себя знатока, это было бы не лучше.
- Что?- сказал я.
- Это выглядело бы не лучше, если бы этот дикарь начал бы сгребать под себя эти свитки, не умея их прочитать, уселся бы на них сверху и принялся рассуждать о них с умным видом, ведь правда?
- Правда,- согласился я.
- Так пусть он ведёт себя естественно, пусть будет тем, что он есть. Ведь естественность лучше чем обман. Каждый должен стремиться в максимальной естественности поведения.
- Самовыражения,- поправил его я.- Я говорил "самовыражения", я никогда не говорил "поведения".
- Не понимаю, в чём разница,- сказал Мэгги.
- Для тебя, может быть, никакой.
- Объясни, раз начал.
Я задумался.
- Игра не означает обман,- начал я медленно.- Игра не означает обман, она прекрасна, когда хорошо исполнена, и никогда не наскучит. Простота и естественность - не одно и то же. Или ты думаешь, что изысканность противоречит естественности? Ведь это чушь! О какой естественности идёт речь? Есть естество животное, есть ангельское, так о каком же? Зелень кипарисов, как она струится, танец воды, ажурная вязь ветвей, это сама жизнь, и как она изысканна! Кто-нибудь, пожалуй, примется уверять, что пьяная брань каких-нибудь ублюдков звучит естественней стихов Малларме, Гомера. Да, для него! Для его слуха - вот в чём дело. Мне не по душе безыскусность, мне по душе красота, изысканная грация прихотливых линий. Самое простое всегда в самом сложном, лишь виртуозность рождает ощущение лёгкости, полёта, когда музыкант уже не играет даже, а дышит, движется музыкой, его пальцы танцуют, это мастерство, которому аплодируют ангелы. Это игра.
Мэгги перевёл взгляд на свои картины.
- Всё это правильно. Но мне так легче...
Он виновато посмотрел на меня.
-Мне уже некуда сваливать всё это,- сказал он.- Не возьмёшь к себе старые картины? Я подумал, может быть, у тебя найдётся место...
- Конечно,- сказал я.- О чём разговор.
- А у меня ещё остались деньги!- похвастался он.
- Да ну,- сказал я.
- Правда,- сказал он и принялся торопливо доставать их из кармана, как будто боясь, что я ему не поверю.- Вот,- он протянул их мне.
- Вот и хорошо,- сказал я.- Оставь их себе.
- А тебе они не нужны?
- Мне?
Я рассмеялся.
- Но почему...- тихо сказал Мэгги.
Наступило неловкое молчание.
Мне не нужно было смеяться.
...........................................................................
- Но почему!- сказал он.- Зачем ты всё это делаешь? Разве нам было плохо? Скажи!
- Нет,- сказал я.
- Тогда почему?
- Потому что мы живём в мире людей. Ты можешь отгородиться от него и думать, что это не так, и ты живёшь в своём собственном мире, но лишь до тех пор, пока однажды они не ворвутся к тебе. И тогда они убьют тебя.
- Мне это безразлично.
- А мне - нет.
- Но ведь это не причина?
- Но это повод,- сказал я.- Подумай. Ведь я могу изменить мир. Подумай об этом.
- Вы уже пытались. С Крис... Кстати, она заходила.
- Да?
- Ещё тогда, до того, как я уехал. Кажется, она надеялась застать здесь тебя.
- Она так сказала?
- Нет, но догадаться было нетрудно. И пока меня не было, она жила здесь.
- Ты ей сказал, что уезжаешь?
- Да, но я не думал, что она придёт.
- А откуда ты знаешь, что она здесь была?
- А кто ещё мог съесть весь фарш?
- Какой фарш?- не понял я.
- У меня было две банки колбасного фарша. Приезжаю - их нет.
..........................................................
У Крис был свой ключ. Следуя давнему уговору, Мэгги сообщал ей, когда надумывал уйти куда-нибудь на пару дней или уехать, чтобы она могла, воспользовавшись этим, устроить своим родителям скандал и временно пожить у него. Дежурный побег из дома.
"Иногда это нужно делать",- объясняла она.
......................................................
- И с чем ты собираешься бороться на этот раз?- сказал он.
- Не бороться, а созидать...
- Что созидать?
- Я и раньше думал об этом, и не так уж я и изменился, как тебе кажется...
- О чём ты думал?
- О демократии, например,- сказал я.
- И что ты о ней думал?
- Наверное, то же, что и ты. Или тебе она нравится?
- А что в ней плохого?- удивился он.
- Что в ней плохого? Кругом стандарт, ширпотреб, безвкусица, уродство, всё низменное, скотское, весь этот гниющий ил она поднимает со дна, и нет уже чистой воды, чтобы пить. Эта зараза, расползаясь, отравляет все источники, все родники, фонтаны, и царские покои превращаются в стойла, сады и парки распахиваются под картошку, а в Дельфийском храме устраивают сосисочную с платным сортиром, и ты спрашиваешь: "Что в этом плохого?"
- Падение нравов,- со вздохом сказал Мэгги.
- Падение? Ой ли? Или просто вся эта муть, вся мерзость поднялась со дна, и нет уже ни глотка воздуха, чистого от заразы. Они-то всегда были такими, и сто лет назад, и двести, но какому же разумному человеку придёт в голову закапывать в помойную кучу работы Лисиппа и Праксителя, и ставить на постамент убогие поделки варваров и дегенератов! Демократия делает это. Оглянись вокруг! Включи как-нибудь телевизор, просто, ради интереса, и посмотри, любую программу, от начала до конца, один вечер.
- Но если не демократия, тогда что?- сказал он.- Диктатура?
- Самая страшная диктатура - это диктатура равенства. Свобода и равенство - как, скажи на милость, можно соединить эти два несовместимых понятия! Равенство отрицает свободу. Диктатура - вовсе не противник равенства, она враг свободы. Свобода - это воздух жизни. Равенство - это яд, его отравляющий. Свобода же - это и свобода от уродства. Чем выше ты поднимаешься, тем чище и светлее должен быть мир вокруг тебя. Когда ты набираешь воду, чтобы пить, разве ты не ждёшь, когда весь ил опустится на дно? И только тогда ты пьёшь. А если ты сеешь хлеб, то неужели будешь разбрасывать вместе с зёрнами пшеницы семена сорняков? И, сажая цветы, высаживать рядом крапиву? Попробуй сделать так, и ты увидишь, как крапива заглушит всё, поглотит, уничтожит все цветы жизни. "Массовое искусство"! Словосочетание-то какое! Нет и не может быть никакого массового искусства! Ширпотреб - да, пародия на искусство, вульгарный фарс, экспансия убожества и плебейства, пошлости и безвкусицы. Народу нравится! Ну так пусть он и наслаждается этой дрянью там, откуда не доносится вонь, пусть прокажённые убираются в лепрозории, пусть гниют, но пусть они не разносят эту заразу, не отравляют воду и воздух, не оскорбляют красоты этого мира своим зловонием.
