— Здравствуй, друг, — заговорил Тимур.
— Будь здрав. — Клавдий перевёл взгляд вновь на него. —Я принял твою радиограмму. Ты оборвал сообщение, сказав, что за тобой пришли. Как тебе удалось выбраться живым?
— Я расскажу, что было дальше, и что необходимо сделать. Но с глазу на глаз.
Коршунов многозначительно повёл взглядом в сторону людей в зале управления. На антаресца и его собеседников многие посматривали с интересом.
На лице Клавдия появилось удивление.
— В секретности остался какой-то смысл?
— Это решай сам, когда послушаешь.
Антаресец поднялся с кресла, грузно, припадая на правую ногу, пошёл к кабинету начальника смены. Стена, отделяющая его от зала, была наполовину прозрачной, но звукоизоляция оказалась вполне приемлемой.
В кабинете стояли два кресла, но Октавиан-Клавдий садиться не захотел, и гостям не предложил. Прошёл к столу, обернулся. Упёрся взглядом в Росянку, плотно притворившую за собой дверь.
— «С глазу на глаз», значит, — пробормотал. Рука его как бы невзначай легла на кожух бластера, висевшего на ремне через плечо.
У Коршунова и Росянки оружия при себе не было, — костяные мечи они оставили в подсобке возле купола. Но посчитать их безоружными было бы опрометчиво. На жест и реплику антаресца Тимур внимания обращать не стал, принялся рассказывать обещанное. Сжато и чётко, пропуская всё, что вошло в последнюю радиограмму, — раз уж Октавиан-Клавдий знаком с её содержанием. Антаресец слушал молча, не шевельнулся, не моргнул ни разу, лишь бледнел всё больше и больше. Под конец лицо Клавдия мало чем отличалось от лица Октавиана.
Тимур закончил, замолчал. Пауза затянулась на добрую минуту, прежде чем Клавдий констатировал:
— Ты предлагаешь взорвать энергоцентраль и убить всех: раненых, потерявших сознание, беспомощных.
— Это чистая мгновенная смерть. Если индейцы захватят людей живыми, с ними случится гораздо худшее.
— Мы держимся почти день. Ещё два, два с половиной, и здесь будут эвакуационные нибелунгеры.
— Ты действительно веришь, что сможете продержаться? Сколько осталось боеспособных? Сто человек? Двести? Но пусть ты прав, вы продержитесь. И окажетесь приманкой в ловушке. Индейцы захватят корабли, и дорога на Землю, другие планеты, известные людям, им будет открыта.
Клавдий словно очнулся, взгляд его сделался жёстким.
— То, что ты сказал, невозможно. Индейцы не умеют управлять межзвёздными кораблями, они боятся машин.
Возразить Тимур не успел, Росянка его опередила:
— Земные пилоты и штурманы умеют и не боятся. Они пройдут Обряд Разделения Силы, станут частью Племени и начнут действовать в его интересах. Они привезут на Землю «спасённых», и никто не усомнится, что прилетели люди. А потом станет поздно.
— Взорвав энергоцентраль, мы решим сразу две задачи. Во-первых, избавим людей от трансформации. Во-вторых, высвободившаяся энергия позволит Росянке перенести нас в то время, когда прибудут нибелунгеры. На космодроме наверняка уцелела радиостанция планетарной связи, но на всякий случай я возьму у вас переносную. Её мощности хватит, чтобы связаться с кораблями на орбите и предупредить об опасности. Клавдий, я ведь не разрешения твоего спрашиваю. Энергоцентраль я в любом случае взорву, и ты меня не остановишь. Но я рассчитываю на твоё содействие, а не противостояние. — Тимур красноречиво посмотрел на ладонь антаресца, лежащую на бластере.
Мимика си-гуманоида отличается от человеческой. Непонятно, какие эмоции он испытывает: ярость, растерянность, отчаяние. Какие действия предпримет, — реакция у него отменная. Коршунов был готов ко всему. Но Клавдий, помолчав, лишь спросил:
— Ты так уверен в своей силе? В том, что сумеешь продержаться достаточно долго, чтобы связаться с кораблями на орбите и передать сообщение? Вдвоём со своей… напарницей против всех медеанцев?
— Они не медеанцы… — запротестовала Росянка, но Тимур, осенённый внезапной идеей, перебил:
— Скольких человек ты можешь взять с собой?
Девушка уставилась на него. Пожала плечами.
— Не знаю. Может быть пять. Или десять. Или двадцать. Не больше, это точно.
Клавдий посмотрел на неё, перевёл взгляд на Коршунова. Спросил:
— Какой шанс у тебя и тех, кто пойдёт с тобой, выжить в этой операции?
— Нулевой, — ответил Тимур не колеблясь.
Антаресец кивнул, убрал руку с бластера. Указал на дверь. Когда Росянка отворила её, гаркнул:
— Сигарев! — Приказал заскочившему в кабинет технику-связисту: — Собери двадцать лучших бойцов и срочно их ко мне! Нет, девятнадцать.
— Снять с позиций? Но оборону могут прорвать! — запротестовал тот.
— Долго обороняться не понадобится.
Полчаса спустя в зале контроля и управления тесной группой стояли девятнадцать человек, антаресец и Коршунов с Росянкой — отряд, которому предстояло прорваться в будущее. Остальных Октавиан-Клавдий выдворил и запер двери зала изнутри. Лица людей закаменели после того, как план операции был озвучен. То, о чём они начинали догадываться, высказали слух: никому из оставшихся на Медее не суждено выжить. Спасти экипажи нибелунгеров, спасти Землю и при этом уничтожить как можно больше коварных тварей, — предложенный расклад выглядел вполне приемлемым в таких обстоятельствах. Но восторга вызвать не мог, разумеется.
Опасения Сигарева подтвердились: нападавшие сумели прорваться сразу в двух местах, бой шёл внутри купола. Но этого времени Тимуру хватило, чтобы вывести из строя предохранительные контуры энергоцентрали и отключить распределительные узлы. Теперь разгон реактора сверх критического уровня не вызовет автоматической блокировки. Энергия будет вырабатываться и вырабатываться, пока хватит ёмкости накопителей. Потом — взрыв.
— Поехали! — произнёс Тимур всплывшую в памяти фразу и повёл регулятор мощности на пульте вверх. Двадцать пар глаз неотрывно следили за ним. Только Росянка зажмурилась, ожидая, когда пространство и время вспыхнут энергией, и вселенская мембрана лопнет.
Первую минуту ничего не происходило, лишь цифры на табло менялись всё быстрее. Затем индикаторы начали менять цвет с зелёного на жёлтый, оттенок становился всё горячей. Систему оповещения об аварийной ситуации Тимур тоже отключил, поэтому не взвыла сирена, не вспыхнули табло. Люди продолжали сражаться, не подозревая, что жить им осталось считанные минуты.
— Пусть Земля нам будет пухом! — не удержавшись, воскликнул Клавдий. По недовольным взглядам, сообразил, что в очередной раз попал впросак с идиомами, поспешил реабилитироваться: — Веди нас, Сусанин!
Тимур невольно усмехнулся, подумав, что иногда лучше молчать, чем говорить. В следующий миг тор реактора вспух звёздно-горячим нарывом. Огненный смерч пронёсся по Медее-Главной, выжигая всё на своём пути, обращая в пепел нападающих и обороняющихся. Всех, кроме Коршунова, Октавиана-Клавдия и тринадцати людей — стольких Росянка сумела подхватить, увести за собой на изнанку Вселенной.
Однако неудачное пожелание антаресца сбылось. Дорогу обратно она не нашла.
Часть вторая. МНОГО РАЗНЫХ МИРОВ. Лето 2593 года. Глава 8. Харрот Гиад Торрос. Пощёчина Великой Небесной Земле
Харрот Гиад, герцог Торрос, понял, что всё кончено, когда подошедшая с запада пиратская эскадра Грумо-Рыболова вместо того, чтобы высадить десант и ударить в спину повстанцам, начала обстреливать замок из всех калибров. Такой поворот Харрота не удивил. Вращение Колеса Судьбы не остановить, и никто не знает, что его ждёт на следующем обороте. Возможно, те, кто снабжал повстанцев деньгами и оружием, перекупили бывшего союзника и компаньона, а скорее, эскадрой командовал кто-то другой, а Грумо разделил участь своих жертв. Прозвище своё он получил за неудержимую страсть к охоте на рыбу-саблезубку, используя в качестве наживки пассажиров захваченных пиратами кораблей. В Западном Океане твари эти достигали размеров поистине исполинских. Харроту не доводилось видеть рыбу живьём, но и челюсти, подаренные Грумо, впечатляли: три ряда загнутых вовнутрь острейших зубов, каждый в ладонь длинной. Легко верилось, что саблезубка способна сходу отхватить пловцу руку или ногу, а то и перекусить пополам.
