Внезапно появился Мандор, по-прежнему в черном, серебряно-белые волосы стояли на голове шапкой. Он поглядел на Корал с Найдой, сосредоточил взгляд на мне, заулыбался и шагнул вперед. Потом увидел что-то поодаль и остановился. Глаза у него буквально вылезли из орбит. Никогда еще я не видел у Мандора такого испуганного лица.
— Кровавый Глаз Хаоса! — воскликнул он, жестом вызывая защитный экран. — Как ты добрался до него?
Он на шаг отступил. Дуга немедленно сомкнулась, превратившись в каллиграфическое, напоминающее золотой листок, «О», и Призрак скользнул по комнате, чтобы вырасти за моим правым плечом.
Вдруг Найда села на постели, бросая по сторонам безумные взоры.
— Мерлин! — крикнула она. — С тобой все в порядке?
— Более-менее, — ответил я. — Беспокоиться нечего. Не волнуйся. Все хорошо.
— Кто нарушил мое заклятие? — спросил Мандор, когда Найда перекинула ноги через край кровати, и Корал съежилась от страха.
— Это что-то вроде несчастного случая, — сказал я.
Я разжал пальцы правой руки. Металлический шарик тут же поднялся в воздух и пулей понесся к Мандору, чуть не задев Корал, которая вытянула руки, приняв обычную оборонительную позу воина, хотя, она, казалось, точно не знает, от кого или от чего ей следует защищаться. Поэтому она не останавливаясь оборачивалась то к Мандору, то к Найде, то к Призраку, и снова…
— Корал, успокойся, — сказал я. — Опасность тебе не грозит.
— Левый глаз Змеи! — закричала Найда. — О, Не Имеющий Формы, освободи меня, и в залог я отдам свой!
Как раз в это время Фракир предупреждал меня, что не все хорошо — на случай, если сам я не заметил.
— Да что, черт побери, происходит? — заорал я.
Одним прыжком Найда оказалась на ногах, она сделала стремительное движение вперед и с той неестественной силой, что присуща демонам, выхватила из моей руки Камень Правосудия, оттолкнула меня в сторону и выскочила в коридор.
Я запнулся, потом пришел в себя.
— Держите ти'га! — крикнул я, и мимо меня молнией пронеслось Колесо-призрак, а за ним летели шарики Мандора.
Следующим в коридор выскочил я. Свернув налево, я побежал. Может, ти'га бегает быстро, но и я не лыком шит.
— Я думал, ты должна защищать меня! — кричал я ей вслед.
— Глаз Змеи, — ответила она, — важнее того, что мне велела твоя мать.
— Что? — сказал я. — Моя мать?
— Она наложила на меня заклятие, чтобы я заботилась о тебе, когда ты пошел в школу, — ответила ти'га. — Но Камень снимает заклятие! Наконец я свободна!
— Черт! — заметил я.
Потом, когда она оказалась около лестницы, перед ней появился Знак Логруса — он был больше всех тех, что мне случалось вызывать. Заполнив коридор от стены до стены, он клубился, расползался, плевался огнем, вытягивал отростки, а вокруг него красным туманом плавала угроза. Чтобы объявиться таким манером в Амбере, на территории Лабиринта, требовалась определенная доля нахальства, поэтому стало ясно: ставки высоки.
— Прими меня, о, Логрус, — закричала ти'га, — я несу Глаз Змеи, — и Логрус раскрылся, в его середине образовался огненный тоннель. До меня дошло, что другим концом он открывается не ко мне в коридор.
Но тут Найда остановилась, неожиданно наткнувшись на стеклянную перегородку и застыла, поза ее выражала внимание. Вокруг ее оцепеневшего тела вдруг принялись летать три блестящих сферы Мандора.
Меня сбило с ног, спиной прижав к стене. Я загородился рукой, защищаясь на случай, если на меня что-нибудь свалится.
Позади меня, всего в нескольких футах, только что появился образ Лабиринта, не меньше Знака Логруса. Они были на одинаковом расстоянии от Найды, один позади, другой впереди, заперев эту леди — или ти'га — между, так сказать, полюсами существования, а вместе с ней и меня. Вокруг Лабиринта делалось все светлее, словно солнечным утром, а с другой стороны сгущались зловещие сумерки. Они что же, хотят снова сыграть в «Бум-Хряп» по-крупному, сделав меня на миг невольным свидетелем? — недоумевал я.
— Э-э… Ваши сиятельства, — начал я, чувствуя, что обязан попытаться отговорить их и жалея, что я — не Люк, он-то как раз способен на такой подвиг. — Сейчас самое подходящее время обратиться к беспристрастному судье, и, стоит только поразмыслить, получится, что в этом смысле у меня уникальные способности…
Золотое кольцо — я знал, что это Колесо-призрак, — внезапно упав на голову Найды, вытянулось до полу так, что получилась труба. Призрак вписался в орбиты шариков Мандора, и, должно быть, исхитрился изолировать себя от движущих ими сил, потому что шарики сбавили скорость, заколебались из стороны в сторону и, наконец, упали на пол. Два ударились передо мной о стену, а один скатился вниз по лестнице и направо.
Знаки Логруса и Лабиринта начали сближаться, и я быстро пополз, чтобы держаться впереди Лабиринта.
— Ближе не подходите, ребята, — вдруг заявило Колесо-призрак. — Невозможно описать, что я могу натворить, заставь вы меня нервничать еще сильней, чем сейчас.
И Лабиринт, и Логрус приостановились. Спереди, из-за угла, донесся пьяный голос Дронны, громко распевавшего какую-то непристойную балладу. Он шел в нашу сторону. Потом наступила тишина. Через несколько минут он затянул «Скалы веков», голос звучал куда слабее. Потом не стало слышно и этого, последовал тяжелый удар — он упал — и звон бьющегося стекла.
Тут мне пришло в голову, что с такого расстояния я мог бы сознанием дотянуться до Камня. Но что мне это даст, учитывая, что ни один из четырех замешанных в это власть предержащих не был человеком, я не представлял.
Я почувствовал, как кто-то вызывает меня через Козырь.
— Да? — прошептал я.
Тогда зазвучал голос Дворкина:
— Какую бы власть ты не имел над этой штукой, — сказал он, — используй ее, чтобы Камень не попал к Логрусу.
Именно в этот момент из красного тоннеля раздался скрипучий голос, менявший тембр от слога к слогу, как будто говорили поочередно мужчина и женщина.
— Верни Глаз Хаоса, — говорил он. — Давным-давно Единорог отобрал его у Змеи во время поединка. Похитил его. Верни Камень. Верни.
Являвшееся мне в Лабиринте голубое лицо не показалось, но знакомый с тех самых пор голос ответил:
— За него заплачено болью и кровью. Право собственности перешло к нам.
— Камень Правосудия и Глаз Хаоса или Глаз Змеи — это разные названия одного и того же самоцвета? — спросил я.
— Да, — ответил Дворкин.
— Что будет, если Змея получит свой глаз обратно?
— Вероятно, вселенной придет конец.
— О, — заметил я.
— Что вы предложите за него мне? — спросил Призрак.
