— О, — заметил я.
— Что вы предложите за него мне? — спросил Призрак.
— До чего же пылкая конструкция, — нараспев произнес Лабиринт.
— Ах, ты прыткий артефакт, — завопил Логрус.
— Поберегите комплименты, — сказал Призрак, — и дайте мне то, чего я хочу.
— Мне ничего не стоит вырвать его у тебя, — отозвался Лабиринт.
— А мне — разорвать тебя в клочки и развеять их, не успеешь оглянуться, — заявил Логрус.
— Вы оба ничего не сделаете, — ответил Призрак, — потому что сосредоточь вы свое внимание и энергию на мне — окажетесь уязвимыми друг для друга.
У меня в голове раздался смешок Дворкина.
— Расскажите, зачем вообще нужен этот конфликт, — продолжал Призрак, ведь прошло столько времени.
— Из-за того, что недавно сделал этот перебежчик, равновесие сместилось в его пользу, — ответил Логрус и над моей головой полыхнуло — наверное, чтобы не оставалось сомнений, кто этот вышеупомянутый перебежчик.
Почувствовав запах горелого волоса, я отвел огонь.
— Минуточку! — закричал я. — Выбирать было особенно не из чего!
— Но можно, — взвыл Логрус, — и ты выбрал.
— Действительно, он сделал выбор, — отозвался Лабиринт — но это только восстановило равновесие, нарушенное тобой в свою пользу.
— Восстановило? Ты более чем скомпенсировал его! Ты сместил его в свою пользу! Вдобавок перевес оказался на моей стороне случайно, спасибо отцу этого предателя. — Последовала еще одна шаровая молния, и я опять отвел ее. — Я тут ни при чем!
— Вероятно, без твоего наущения не обошлось.
— Если сумеешь принести мне камень, — сказал Дворкин, — можно будет убрать его за пределы досягаемости обоих до тех пор, пока не решится этот вопрос.
— Не знаю, сумею ли заполучить его, — сказал я, — но буду помнить об этом.
— Отдай его мне, — говорил Логрус Призраку, — и я заберу тебя с собой, ты станешь моим Первым Приближенным.
— Ты — процессор данных, — говорил Лабиринт. — Я дам тебе знание, которым не владеет никто во всем Отражении.
— Я дам тебе могущество, — сказал Логрус.
— Неинтересно, — сказал Призрак, цилиндр закрутился и исчез.
Пропало все — и Камень, и девушка.
Логрус завыл, Лабиринт зарычал и Знаки обеих Сил ринулись навстречу друг другу, чтобы столкнуться где-то возле комнаты Блейза неподалеку.
Я воспользовался всеми защитными заклинаниями, какими сумел.
Чувствовалось, Мандор позади меня сделал то же самое. Я прикрыл голову. Подтянув колени к груди, я…
Вокруг все сотрясалось, было очень светло, но не доносилось ни звука. Я падал. Куски древних камней ударяли меня с разных сторон. Я подозревал, что влип по уши и вот-вот умру, так и не получив возможности показать, как могу проникать в природу вещей: Лабиринт пекся о детях Амбера не больше, чем Логрус — о детях Двора Хаоса. Возможно, к себе, друг к другу, к серьезным космическим принципам, к Единорогу и Змее эти Силы не были равнодушны, весьма вероятно, будучи просто геометрическими проявлениями последних. Им не было дела до нас с Корал, до Мандора, наверное, даже до Оберона или самого Дворкина. Мы были пустым местом, в крайнем случае — их орудиями, а иногда надоедали, так что можно было нас использовать, а если обстоятельства оправдывали это, то и уничтожать.
— Дай руку, — сказал Дворкин, и я увидел его, словно при Козырном контакте. Я потянулся к нему…
…и свалился у ног Дворкина на расстеленный на каменном полу пестрый ковер, в той комнате без окон, которую однажды мне описал отец. Комната была полна книг и экзотических вещей, ее освещали висевшие высоко в воздухе чаши с огнем, но что их поддерживает, не было видно.
— Спасибо, — сказал я, медленно поднимаясь, отряхиваясь и растирая больное место на левом бедре.
— Уловил касание твоих мыслей, — сказал он. — Это еще не все.
— Уверен. Но иногда мне нравится, чтобы мои мысли можно было прочесть. Сколько из ерунды, о которой спорили Силы, соответствует истине?
— В их понимании все, — сказал Дворкин. — Больше всего им мешает то, как они толкуют поступки друг друга. Это, да еще то, что всегда можно сделать шаг назад — поломки Лабиринта, например, придают сил Логрусу и не исключено, что он активно влиял на Бранда, подбивая его так поступить. Но Логрус всегда может объявить, что это — возмездие за День Сломанных Отростков — это было несколько веков назад.
— Никогда не слыхал о нем, — сказал я.
Он пожал плечами.
— Неудивительно. Так уж важно это было только для них. Я вот о чем: спорить так, как они это делают, значит держать путь прямиком к более ранней стадии развития, к первопричинам, доверять которым никогда не стоит.
— И каков же ответ?
— Ответ? Мы не в школе. Эти ответы имеют значение только для философов — на практике их не применишь.
Отлив в маленькую чашечку из серебряной фляги зеленую жидкость, он подал ее мне.
— Выпей, — сказал он.
— Для меня это рановато.
— Оно не освежает, а лечит, — объяснил Дворкин. — Не знаю, заметил ты или нет, но состояние твое близко к шоку.
Я залпом проглотил обжигающее подобно ликеру питье, но вряд ли это был ликер. Следующие несколько минут ушли на то, чтобы расслабить те части тела, в которых я не подозревал напряжения.
— Карл Мандор… — повторил я.
По знаку Дворкина светящийся шар спустился и приблизился к нам. Смутно знакомым движением Дворкин начертил в воздухе знак, и вокруг меня образовалось нечто наподобие Знака Логруса, только без Логруса. Внутри шара появилась картинка.
Тот длинный отрезок коридора, в котором произошло столкновение, был уничтожен вместе с лестницей, покоями Бенедикта, да и комнаты Жерара, наверное, вряд ли уцелели. Еще недоставало комнаты Блейза, части моих комнат, гостиной, где я так недавно сидел, и северо-восточного угла библиотеки. Пол и потолок тоже исчезли. Внизу виднелись пострадавшие кухня и учебный манеж; по другую сторону, наверное, помещения тоже зацепило. Подняв взгляд — волшебный шар был удивительно любезен — я сумел увидеть небо: значит, пройдясь по третьему и четвертому этажам взрыв мог повредить и королевские апартаменты вместе с лестницей наверх, возможно, лабораторию, и, как знать, что еще.
На краю бездны, неподалеку от того места, которое до взрыва было частью покоев не то Блейза, не то Жерара, стоял, засунув кисти рук под широкий черный пояс, Мандор — как пить дать, правая рука у него была сломана. Слева ему на плечо тяжело опиралась Корал, ее лицо было окровавлено. Не уверен, что она была в сознании полностью. Левой рукой Мандор поддерживал ее за талию, а вокруг них летал металлический шарик. Наискосок от провала у входа в библиотеку на тяжелой поперечной балке стоял Рэндом. Мне показалось, что чуть поодаль, внизу, на невысоком стеллаже, стоял Мартин. Он так и держал свой сакс. Рэндом, похоже, был не на шутку взволнован, и, кажется, кричал.
