Мэра они нашли в баре Кэнни. Маартин не сообразил, что уже так поздно: солнце садилось за красные зубцы скал за городом и за каналом. Большинство жителей поселка тоже собрались в баре. Отец опирался на стойку и казался таким же постаревшим, как и Хорхе. Маартин раньше этого не замечал. Теперь у папы появилось столько седых волос… А толпа марсиан струилась сквозь комнату, направляясь к каналу, скользя сквозь жителей поселка, сквозь стены, торопясь. Маартин раньше не видел, чтобы кто-то из марсиан торопился. Он смотрел им вслед, а гневное гудение усиливалось с каждой секундой, отчего у него болели кости.
– Что ты, черт побери, такое говоришь?
Сердитый вопль мэра заставил Маартина вновь вернуться к происходящему в комнате. Хорхе отошел в сторону, а поселенцы собрались вокруг, глядя ему в лицо – жесткие взгляды, непреклонно сжатые губы. Сквозь них продолжали проходить марсиане, все больше и больше. Маартин согнулся от боли – так силен был теперь гневный гул. Хорхе сделал шаг назад:
– Вы никак не можете помешать, – он развел руки в стороны. – Один выстрел в их сторону, и они сотрут поселок в порошок. Собирайте вещи и уходите отсюда, прямо сейчас, а мы постараемся нанести как можно меньше повреждений.
– Только попробуйте, и Планетарный Совет тотчас приговорит всех к смерти! – Мэр сделал шаг вперед, упрямо выставил подбородок. – Вы все умрете.
– Вы так думаете? – Хорхе прекратил отступать, его глаза наполнились тем же унынием, что и в садовом куполе. – Я тебе соврал. – Теперь он обращался к Маартину и только к Маартину. – Я был там. Был одним из бригады, которая обрушила скалу на поселок возле Фест-Даун. Я… знал, что они собираются сделать. И просто отказался, ушел оттуда. Но я не предупредил поселенцев. Я… Прости меня. – Глаза Хорхе были черны как ночь. – Прости меня, Маартин.
Он вновь посмотрел на мэра:
– И каждый из них получил смертный приговор. И при этом все они вернулись домой. Вернулись богачами. – Жесткий голос Хорхе загрохотал во внезапно повисшей тишине. – Когда в руках настоящие, жемчужные деньги, смертные приговоры, как бы сказать, откладываются. Пока очередной корабль не покинет планету. Ясно?
– Пол, принеси ружья. В подвале под моим кабинетом есть штук двенадцать. – Мэр перекрыл дорогу Хорхе, когда тот начал продвигаться к двери. – Взять его!
Хорхе рванулся в сорону, но полдюжины поселенцев сбили его с ног, навалившись со спины. Кто-то протолкался сквозь толпу с фиксаторами из маленькой тюремной камеры за кабинетом мэра. Хорхе связали: руки сзади, ноги вместе.
– Да вам их не остановить! – кричал Хорхе, шевеля залитыми кровью губами. – Вам не нужно умирать! Просто уходите! Потом они оплатят вам ущерб, если вы не станете обращаться в Совет.
– Пятнадцать лет. – Мэр встал над ним, сжав кулаки. – Мы культивируем эти циановые поля пятнадцать лет! И вы вот так собираетесь все это к черту взорвать?! А потом улететь домой? Нам возвращаться некуда – и мы хотим дышать! – Он пнул Хорхе в бок.
– Пошли! – Мэр повернулся, схватил реактивное ружье из рук кого-то стоявшего за ним. – Они за это заплатят! Мы рассредоточимся, спрячемся в укрытиях и покажем им, где раки зимуют, как только они подойдут на расстояние выстрела.
– Только попробуйте, и они убьют вас, всех до одного! – кричал лежавший на полу Хорхе. – От этого места вообще ничего не останется!
Никто его не слушал.
– Пошли, Маартин, – отец схватил мальчика за руку. – Не могу здесь тебя оставить. Одному богу известно, что они сделают, когда мы начнем стрелять. Не отходи ни на шаг!
Он потянул Маартина за собой, проталкиваясь через дверь с другими поселенцами, хватавшими респираторы.
Папа был напуган. Все его тело, казалось, трясло от страха.
«Стойте, стойте, стойте, не надо, не ходите туда!» Пальцы Маартина отчаянно щелкали, но отец не смотрел, не замечал этого.
– Нет! – Ему наконец удалось выдавить из себя слово. – Подождите!
– Мы не можем ждать, сынок. Иначе будет слишком поздно. – Папа не замедлил свою речь, как обычно, он и внимания на Маартина не обращал, волоча его за собой.
Никто не обратит внимания. Гневное гудение сдавливало мозг Маартина, все его органы. Площадь под ногами так сильно вибрировала, что мальчик споткнулся, и отец выпустил его руку. Он вскрикнул, пытаясь обернуться, но толпа поселенцев понесла его дальше. Остальные бежали мимо Маартина, не замечая его. Шпили раскачивались от гнева, и воздушные переходы трясло: облака серебристых искр вырывались из колонн на месте высохшего теперь фонтана, шипя и потрескивая, с отвратительным звуком.
И папа, и мэр, и Селия, и все остальные теперь намного его обогнали. Маартин резко повернул направо, побежав к каналу по лишь ему известному короткому пути. Вот куда они придут. А он сумеет попасть туда быстрее. Маартин стиснул зубы, которые, казалось, вот-вот все разом выпадут от вибрации: теперь гневное гудение служило ему опорой, он ориентировался на него.
Марсиане и марсианки выстроились в изящную закругленную линию, обратив лица к громыханию приближавшихся пожирателей земли. Машины враскачку катились на тяжелых гусеницах, поднимая вихри красной пыли, с открытыми челюстями – клыкастые рты уже готовы были втянуть красную землю и камни, просеять сквозь себя жемчужины, город. Они с грохотом прошли сквозь шпили и изысканный сад с дорожками и подстриженными кустами в окружении вьющихся растений с пурпурными и серебристыми бутонами.
Их ход не повредил ни цветам, ни дорожкам. Пока не повредил.
Пока они не начали выкапывать жемчужины.
Они были не способны увидеть марсиан. Как и папа. Как и мэр.
Гнев поднялся над головами людей молочного цвета облаками, и Маартин увидел, как облака сгущаются все сильнее – над марсианами, казалось, парило бледное покрывало тошнотворного оттенка. Они подняли руки, все разом: из жгучей энергии гнева они плели, свивали, придавали форму этому жуткому полотну. Некоторые повернулись лицом к папе и мэру. Селия маршировала рядом с отцом Маартина, а за ней, стараясь не отставать, тяжело дыша, двигалась Сиул Ку. Она несла одно из реактивных ружей. Какая-то дальняя часть сознания Маартина уловила это – и он почувствовал удивление.
Мальчик выскочил вперед, встал перед марсианами, поднял руки вверх, крича им, широко разведя пальцы, размахивая ими: «Не они. Они хорошие. Вы не понимаете. Мы не такие, как те».
Поначалу он подумал, что никто и внимания на него не обратит, но марсиане посмотрели на него. Плетение и кручение чуть замедлилось, и пальцы жестко зашевелились ему в ответ.
«Дефектные. Дефектные существа».
«Ничего плохого, никакого вреда, мы тоже здесь живем. А они – нет». И Маартин резко вытянул пальцы, указывая на рудокопов, заметив легкую рябь, прошедшую по толпе, шокированную его ужасной грубостью. Но большинство пальцев начало прищелкивать и быстро шевелиться: они что-то обсуждали, слишком быстро, чтобы он смог понять, пальцы мелькали, выписывали фигуры в воздухе.
