«Что за? Вадим?», — Гора уже нажимал кнопку на гарнитуре:
— Рысь, перед тварью могут быть наши! Похоже, она их гонит!
— Я тоже видел, не стрелять!
Среди кустов показалась фигура Мессии — девушка бежала к мосту со всех ног. Петляя между деревьями, позади неё держался Палач. Чуть левее показались в спешке отступающие к реке Вадим и Маша. Гора пытался выцепить мушкой причину этого панического бегства, но тварь пока была где-то далеко — не видна глазу. Наконец, ухо начало слышать топот сослуживцев по лесному дёрну. Один за другим, они с ходу падали на землю рядом с великаном, чуть ниже бровки берегового откоса. Воздух наполнился глубокими частыми выдохами, сопением, руганью вперемешку с одышкой. Стайка людей ощетинилась стволами винтовок и автоматов. Вадим припал на одно колено рядом с Горой, достал бинокль и начал всматриваться в глушь, из которой они только что давали дёру. Время начало тянуться, как резина. Листья осины всё так же еле-еле шелестели на небольшом ветерке вместе с хвоинками растущих рядом сосен и елей. Наконец, Толя обратился к командиру:
— Сколько их?
Вадим ещё восстанавливал дыхание, но говорил уже без сбивок:
— Семь! Но, кажется, мы оторвались! Палач, ты видел что-то, когда бежал?
— Нет! Только троих у холма, там, в самом начале! — Антон смотрел на заросли через прицел своей винтовки, дуло которой всё еще ходило ходуном — лёгкие требовали кислорода после спринтерского забега.
Темно-зеленый ковёр из листвы и мха оставался таким же спокойным. Ни обдираемой когтями коры, падающей вниз, ни вылетающих из-под лап комьев земли, ни рычания кровожадного прайда.
В наушнике прозвучал голос Рыси:
— Не пристрелите меня, иду к вам.
Через несколько секунд «гимнаст» вылез из своего укрытия на насыпь и побежал в сторону товарищей.
— Ничего, — заключил Старый, — видимо мы оторвались от «крыс».
— Мурсы? — спросил Гора, не «снимая» взгляд с прицельной планки.
— Да! И ещё: мы тут не одни.
Гора не смог скрыть удивления и всё же оторвался от прицела, вопросительно посмотрев на командира.
В разговор встрял Палач:
— Да это наши были! Магазины автоматные на земле наши валялись — «раскатовские»!
— Ты точно уверен, что правильно опознал магазины? — переспросил командир.
— Как будто ты сам их не видел! — обыкновенно молчаливый и хмурый боец сейчас был крайне возбуждён. Его смуглое лицо было в буром румянце.
За спинами мужчин что-то шумно приземлилось на землю. Вадим резко обернулся:
— Твою мать!
Рысь уже занял позицию для стрельбы, сев между распластавшимся по земле Горой и двумя девушками:
— Что? Я говорил, что иду!
— Чуть не пристрелил! Палач, ты слышал? — Старый бросил взгляд на своего лучшего дозорного.
— Разумеется! Он по радио сообщал вообще-то.
— А! Неважно. Сейчас все на мост! Гора, Рысь — первая треть. Палач, Мессия — крайняя треть. Шерлок — за мной!
Группа вскочила с места своего временного базирования и рассредоточилась по мосту, согласно полученным указаниям.
Толя негромко спросил сидящего рядом с ним Артёма:
— На фига нам этот мост? Бой дадим?
— Не. Я думаю, сейчас на связь будет выходить. Тут вода — это хорошо для радиоволн.
— С базой связь?
— Может и с базой, — Рысь изучал глазами окрестный лес, не снимая подушечку указательного пальца с курка.
Старый и Шерлок остановились на середине моста. Девушка, скинув рюкзак, ловко извлекла из него усилитель и портативную радиостанцию. Вадим привычным движением вставил штекер в разъём и настроил передатчик на частоту, отведённую для всех групп «Раската».
— Не боишься, что учуют сигнал? — Маша смотрела на него снизу вверх, припав спиной к бетонному бортику-ограждению.
— «Крысы» сюда не полезут. Блокпоста с кучей трупов рядом нет. А вот если мы не сообщим нашим о своём местоположении, то они могут уйти дальше. Мы, конечно, тоже не пальцем деланные, но и тут не курорт, чтобы вечно гулять туда-сюда в одиночку! Одни мы рано или поздно сгинем! Пара стволов лишними не будут. Если тут вообще есть кто-то живой рядом. Выбираться нам опять же всем надо! Ещё хуже будет, если они выжили и в больнице укрылись, а мы туда завалимся, не предупредив. Здравствуйте, растяжки, мины и беглый огонь в сторону, откуда исходит шум! Сдохнуть от огня своих — глупо!
Канал «Р‑300», как он значился в памятке, выданной бойцам спецотряда на аэродроме «Гнезда» перед погрузкой в вертолёты, откликнулся шипением. Старый начал трансляцию:
— «Четвёртый» — всем, «Четвёртый» — всем! Ищу небо! Ищу небо!
Эфир хранил молчание. Маша пристально смотрела на Вадима. Она хотела помочь, но сейчас вся власть была в лапах случая.
— «Четвёртый» — всем, «Четвёртый» — всем! Ищу небо! Меня слышит кто-нибудь?
Молчание повисло на 15… 20… 40 секунд.
«Шиииииз!», — кто-то пытался выйти на частоту. Глаза Вадима загорелись:
— Это «Четвёртый»! Слышите меня?
«Шиииз! Шиз! Шиз!», — срывы монотонного шипения стали чаще. Наконец, на волне прозвучал обрывистый человеческий голос:
— …атый! Вас ….ышу! Как поня…
— Я «Четвёртый»! Ищу небо! Двигаюсь к больнице! Вы в её районе?
— ….ый! Так точно! ….ница, ….контроль! ….дите! — часть слогов съело помехами, которые напоминали гудение трансформатора, перемешанного с лязгом металлических листов.
— Плохо слышно! Повторите! — Вадим пытался уловить каждый звук, словно бортовой самописец.
Шипение радиоканала становилось громче, а звуков человеческой речи было уже почти не слышно:
— Бол…, нами! …те!
«Шииииз!», — щелчок означал уход с канала. Всю информацию, которую Вадим мог сейчас получить, он услышал.
— Что там? — как дознаватель насела на него Шерлок.
— Всё! Мы идём к больнице! — твёрдо ответил командир.
***
Темно-коричневая керамогранитная плитка фасада на каркасе из алюминиевых профилей поглощала лучи солнца, отражая малую их часть, без намёков на появление отблесков на её матовой поверхности. Здание госпиталя, высотой в пять этажей, казалось ещё выше за счёт насыпи в основании постройки. Ландшафт территории, на которой разместилась «восьмидесятка» был крайне разнообразен. С высоты птичьего полёта безлюдный край выглядел мятым, собранным в кучу тёмно-зелёным одеялом, с разбросанными по нему детскими игрушками. Несколько километров разделяли между собой небольшие запруды, с озером в центре. Из кабины вертолёта можно было довольно быстро найти «высоту» недалеко от них. Её рваный стан из оголённых горных пород служил хорошим ориентиром. Вокруг всего этого была раскинута маскировочная сетка из лесов, впустивших на своё раздолье пятна полей. Иногда эти луговые «пробелы» даже межевались отдельными деревцами, образующими нерукотворные границы. Скрытые от солнца кронами, извилистые лесные ручьи один за другим вливались в тёмные воды реки, единственной в этом крае. Участки равнины очерчивались кривыми линиями холмов, оврагов и впадин. Именно такой сложный рельеф был на месте размещения гарнизонного госпиталя. Стоящий на опушке холм-полумесяц имел крутые склоны, обросшие дикими травами. Тогда, давно, при строительстве «шестидесятки» для возвышения здания медицинской службы над окружающим её «дном» была выполнена насыпь у подножия холма. Чтобы подъехать к главному входу больничного комплекса машины должны были преодолеть сотню метров по короткому дорожному серпантину, имеющему на своём протяжении всего два витка. 40 лет назад госпиталь состоял из 4‑х пятиэтажных прямоугольных блоков, разместившихся почти в шахматном порядке. Части здания выступали друг относительно друга на половину своей ширины, оставаясь при этом второй половиной на общей для всех блоков оси — центральном коридоре. Верх железобетонной парапетной панели госпиталя был немного выше кустов, растущих на краю серповидной сопки. Долгое время госпиталь принимал в свои палаты срочников, нёсших службу на «шестидесятке»: охрану полигона, патрульных с территории академгородка, зенитчиков, водителей, ремонтников и стрелков из гарнизона объекта. Помимо солдат и офицеров, в тех же палатах лечили и приболевших учёных. Это были, в основном, талантливые, амбициозные молодые люди, согласившиеся посветить свою молодость работе на закрытом объекте особой секретности в режиме многомесячной вахты. Но в какой-то момент «шестидесятка» стала не нужна власть имущим и палаты стремительно опустели. В округе становилось все меньше людей и, наконец, наступил день, когда крышу госпиталя провожал взглядом из иллюминатора вертолёта сам главврач. Здание было законсервировано. Изредка к нему подъезжал военный патруль одной из частей, оставленных для охраны созданной инфраструктуры от мародёров. Военные не всегда поднимались даже на крыльцо госпиталя, зачастую ограничиваясь лишь двухминутной остановкой машины у въезда и быстрым осмотром окон на предмет целостности. Шло время, в науке совершались новые открытия, и в этот глухой край вновь вернулись люди в погонах и лабораторных халатах. Госпиталь, как и раньше, наполнился человеческой речью, звуками шагов по кафельной плитке, щелчками шариковых ручек, шелестом страниц личных карточек. Но здание стало другим. Блеклый розовый фасад с облупившейся штукатуркой закрыли навесной вентилируемой фасадной системой, напротив крайних секций появились ещё два двухэтажных блока, а переходы в них из основного корпуса выполнили в виде закрытых галерей из металлоконструкций. Эти переходы разместились над проездом на высоте второго этажа — опорами переходов стали железобетонные колонны, начинающиеся прямоугольником у фундамента и заканчивающиеся расширением в виде буквы Y вверху. Поменялась геометрия дороги — теперь она опоясывала госпиталь, а въезд на насыпь стал более пологим и начинался раньше, там, где теперь находился КПП, у ворот территории госпиталя, окружённого со всех сторон лесной чащей. При реконструкции основного корпуса появились дополнительные входы в здание. К одному из них, расположенному в торце блока-кубика, стоящего ближе всего к склону холма, сейчас приближался «Раскат‑4».
