Глеб с Кирой вскочили на ноги.
— Всем ни с места! — раздался крик.
Из темноты появились неясные силуэты. Тойво легко поднялся на ноги.
— Ты, замри, — велел тот же голос.
Вместо этого псионик поднял руки, и волна пламени хлынула на новоприбывших. Те среагировали моментально, попрятавшись за тарелкой и останками сены. Волна прошла мимо, но следом уже зигзагами летели молнии, находя врагов за их укрытиями. Ответные выстрелы без всякого вреда рассеялись перед броней высшего псионика.
— Глеб, бежим! — зашипела Кира и силой поволокла биотехника прочь.
Из-за тарелки высунулся тощий тип с винтовкой и послал в них разряд. Псионик взмахнул рукой, и разряд растаял в воздухе.
— Да бежим же! — взвыла Кира.
Глеб, наконец, вынырнул из транса и начал переставлять ноги уже осмысленно и очень быстро.
— Этого достаточно, — отчетливо услышали они голос Тойво.
Биотехник обернулся. Высший псионик взорвался изнутри. Голова разлетелась в клочья, и эти клочья устремились к тарелке. Нападавшие стреляли по ним. Клочья взрывались, но пара штук успела нырнуть внутрь. В следующую секунду тарелка разлетелась на куски. Глеб еще успел увидеть, как взлетают в небо ошметки тел и куски брони, а потом взрывная волна сбила его с ног. Проехав по земле, биотехник врезался плечом в столб. Их обоих припорошило песком. Впереди виднелись сапоги Киры.
Глеб подполз к ней. Быстрый осмотр показал, что девушка жива и даже ничего себе не сломала при падении, но, тем не менее, была без сознания. Должно быть, свежая псионика ударила по мозгу, и без того затюканному зомбатором.
Позади сияло пламя. Останки тарелки полыхали так, будто были политы горючим маслом. В их свете можно было разглядеть дюжину распростертых тел.
— Задерживаться тут не рекомендую, — проворчал Герман. — Не берусь решать, сколько тут было сказано правды, но у тебя точно проблемы.
— Как бы я хотел, чтобы ты ошибался, — прошептал Глеб.
— Я тоже, — фыркнул Герман. — Удираем?
— Угу.
Глеб взял девушку на руки и поднялся на ноги. Кира выглядела маленькой и худенькой, но на вес оказалась не такая уж и легкая.
— Рано или поздно она тебя угробит, — проворчал Герман.
Глеб кивнул и побрел по берегу. Ноги вязли в песке. Ветер гнал за ним клубы дыма. Минут через десять Глеб услышал тихий гул и обернулся. Над местом гибели Тойво зависла летающая тарелка. Она зависла так низко, что чуть песок своей бородой не подметала. На борту едва заметно светилась красная звезда. Сало быть, это были свои, но после рассказа Тойво хотелось бы еще иметь возможность отличать тех своих, которые свои, от тех своих, у которых на тебя имеются кровожадные планы.
Глеб вздохнул и прибавил шагу. По другую сторону стены ему навстречу уныло брёл побитый топтун. Тварь казалась такой несчастной, что Глеб едва удержался, чтобы не броситься к ней со своей помощью. Герман отговорил. Если сеть восстановлена, топтун мог быть уже включен в нее и его симбионт вполне мог брякнуть в эфир лишнее, прежде чем Глеб успеет убедить его этого не делать. Видела ли Алиса судьбу своих следопытов — вопрос открытый, но, учитывая поистине театральный размах заговора, она вполне могла контролировать поиск своих врагов лично.
Глеб, ворча на ходу, что политика — это, конечно, важно, но его первостепенная задача — ремонт, направился дальше. Герман в ответ заметил, что состояние ремонтника и его инструментов далеко не рабочее, и им самим не помешал бы хороший ремонт. Да и неприятностей им на сегодня уже хватит. Вот с этим Глеб был полностью согласен.
Топтун свернул в сторону крепости. Вдали уже виднелась переправа, а у самой воды темнела лодка. Должно быть из тех, что участвовали в эвакуации людской армии. Чуть дальше на волнах покачивалась речная тварь. Посмотрев на Глеба мутными глазами, она сыто рыгнула и лениво поплыла прочь.
— Как думаешь, мы сможем здесь переправиться? — спросил Глеб.
— Думаю, они за вчера-сегодня просто обожрались, — фыркнул Герман. — Но я бы не рисковал. Перейдем по переправе. Наверняка там столько техников будет, что ты затеряешься среди них.
— А вот людей там будет очень немного, — ответил Глеб, кивнув на свою ношу.
— Тогда брось ее, — предложил Герман. — Уверен, она выживет.
— Если не вздумает наломать дров, — ответил Глеб. — А она точно вздумает.
Он уложил девушку на дно лодки и со вздохом присел на край борта. Молнии над крепостью больше не сверкали, и пожары начали гаснуть один за другим.
— Герман, ты знаешь, как управлять лодкой? — спросил Глеб.
— Я был волком, а не моряком, — фыркнул тот. — Если только твоя крыса умеет.
— Она не моя, — сказал Глеб.
Опершись рукой борт, биотехник заглянул девушке в лицо. Та, казалось, просто спала и тяжело дышала во сне.
— И вообще, — добавил Глеб. — У меня с ней столько проблем, что век бы ее не видеть! Политика — это не наше с тобой дело. Пристрою ее куда-нибудь, и забуду, как страшный сон.
— Верно, — согласился Герман. — Что до дела, то это дело нашей стаи. Значит, мы с тобой, как ни крути, тоже в доле.
Глеб хмыкнул.
— Битва за власть — это правильно, — продолжал Герман. — Так устроен мир. Волчонок вырастает, набирается сил и занимает место старого вожака. За это место надо биться. Это правильно. А эта Алиса бьется не правильно. Правильно убивать вожака, а не стаю. Нельзя быть вожаком у мертвых.
— Ну, Алиса наделала себе зомби на всю оставшуюся жизнь, — заметил Глеб. — Так что она сможет.
Герман резко фыркнул.
— Не верно! Сильный волк может убить всех. Потом умрет сам. Время побеждает всех. А что останется?
— Что? — спросил Глеб.
— Вот смотри, — проворчал Герман. — Меня поймали ваши мастера, но моя стая — ушла. Это четырнадцать волков, молодых и сильных. После меня осталась сильная стая. Придёт новый вожак. Я даже знаю, кто это будет. Он поведет стаю дальше. Мир не поглотит ее. Алиса оставит после себя слабую стаю. Все зомби — дураки! У них не хватит ума отразить угрозу, когда та придёт, а она придёт. На территорию слабых придут чужаки и заберут ее. Такой порядок. Слабые должны умереть.
— Думаешь, на нас нападут? — спросил Глеб. — Да нет, брось. Были бы мы сами по себе, а так за нами сотни башен. Сколько уже новый мир тут съел? Наверное, треть союза. Наши, говорят, за Урал уже перевалили.
— Такой порядок, — спокойно прорычал Герман. — Люди слабы, новый мир — сильнее. Он — охотник, они — жертвы. Только изначальная Зона — не одна была. Их шесть. Другие пять — тоже хищники, и они всё ближе и ближе. Придет время драться. Я прожил много лет, Глеб, и не раз видел, как жертвовали слабыми, чтобы сохранить остальных. Так приходится поступать, когда враг силён. Северяне сегодня проиграли, но зубы у них есть. Европейцев я никогда не видел, но уверен, что они тоже зубастые ребята. Чтобы стать между двумя дерущимися, нужно быть сильным. Слишком много сильных в одном месте — это опасно. Нужно растить зубы, а не вырывать их.
