– А может, я и виновата… – Гиневра как будто говорила сама с собой. Хоть и кричала, но не в полную силу, и толкала его не так, как от смерти спасаются.
– Мне все ясно, – сказала я твердо, – комплекс вины. Сейчас самое время вспомнить дедушку Фрейда.
– Какого дедушку? – спросили разом мои собеседницы.
– Был один такой. Жил в местах неподалеку от тебя, Гиневра. И придумал науку, которая все напасти объясняет влечением мужчины к женщине и наоборот, я намеренно не употребляла заумные обороты речи, чтобы меня могли понять. – И поэтому, когда ты почувствовала сладость запретного плода, в твоей жизни появился Ланселот…
– Верно! Марина, ты колдунья, наверное, – Гиневра перекрестилась.
– Нет, я просто Фрейда читала. Если не Ланселот, то был бы кто-нибудь другой, какая разница…
– Ну, знаешь, – обиделась она, – ты конечно, образованная, знаешь много, но твой старик насчет меня очень даже ошибался. У нас с Ланселотом ангельская любовь была…
При этих словах Далила фыркнула. Гиневра, разозлившись не на шутку, швырнула в нее пучком соломы, а Ипполита спросила:
– Это тот самый старик, у которого ты учила то, после чего можно жениться? Ну и как, выучила?
– Он нашим студенткам ставил хорошие оценки, если они приходили на экзамен или в мини-юбках, вот таких, выше колен на две ладони, или с вырезом глубоким. Вот девушки и старались, сопромат – штука сложная…
– Как?! – ахнула Гиневра. – Выше колен? Да у меня исподние рубахи длиннее…
– И я решила тоже пойти. Но не так, как другие. Надела длинное платье, до пят – подшила вниз еще одну юбку, воротник завязала на шее шнурком и пошла. Мне стало жутко противно – почему это я должна зарабатывать себе стипендию не головой, а другими частями тела?
– Тем более, что и показывать-то особенно нечего…– беззлобно добавила Далила. – У тебя ж, бедной, одни мослы!
Но я, не обидевшись, продолжала:
– Когда преподаватель увидел меня, он оторопел и спросил, что такое консольная балка.
– Консольная балка… – мечтательно произнесла Гиневра, словно пробуя на вкус незнакомое словосочетание.
– Ну да, – кивнула я в темноте, – это один из самых простых вопросов.
– Он что, пожалел тебя?
– Да нет, просто растерялся. Чего ему меня держать? Никакого удовольствия от созерцания моего глухого воротника.
– И что ты ответила?
– Ну… что консольная балка испытывает на своем конце максимальный изгибающий и крутящий момент.
– Чтоб я поняла хоть бы одно слово! Словно не по-человечески говоришь! – в сердцах сказала Далила.
– Это же просто. Смотри, – я зажгла фонарик, раскидала солому и принялась твердым деревянным сучком рисовать на рыхлом земляном полу. – Вот стенка, вот штырь, вбитый концом в стену. А если надавить, или крутануть как следует, то он может и сломаться.
– И это все?.. – разочарованно протянула Далила. – Да эту твою магию каждая баба знает – нельзя при этом деле мужчине крутить-вертеть, так и до беды недалеко!
Увидев, к каким последствиям привело мое объяснение сопромата, я прыснула, Гиневра с Ипполитой захохотали тоже, и нам попросту осталось только упасть в солому, чтобы насмеяться от души. Далила присоединилась к нам. Даже хмурый Йома, который сидел в отдалении от нас, погруженный в невеселые думы, улыбнулся и поднял голову.
Сенмурв насторожился и зарычал. Стена темницы вдруг заколебалась, по ней прошли рябью волны, и прямо из стены появилась вытянутая рука. Мы уставились на нее, а Йома произнес:
– Консольная балка…
Этого было достаточно, чтобы раздался еще один взрыв хохота, и из стены появился собственной персоной дэв Друг.
– Надо же? – удивился он. – Они еще смеются! Не понимаю…
– А что тут понимать? – выдавила я сквозь слезы, выступившие на глаза от энергичного смеха. – Лучше тут сидеть, чем на вашу Душматани глядеть. Ведь заикой останешься.
– Ты лучше скажи, как там мой Артур? – бросилась к нему Гиневра. – Скучает по мне? Ты был у нас?
– А Самсончик что поделывает? – подхватила Далила.
– Стойте, не все сразу… – попятился Друг. – Давайте по порядку. Так, Артур скучает по тебе, Гиневра, ждет твоего возвращения.
– Ой, бедненький, – пригорюнилась она.
– Он тоже тоскует. Его утешают, но он в печали.
– Кто утешает?! – грозно повысила она голос.
– Какая-то Сигизмунда, по крайней мере он так ее назвал, когда я прятался за дверью спальни…
– Что?! Да я убью тебя! В моей спальне! С этой…
– Тише, тише… – Ипполита схватила разъяренную Гиневру за локти. – Кто знает, может быть, он и врет.
– Кто врет? Я? – на хитрой физиономии дэва появилось обиженное выражение. – Я же вам не бумажки принес, а устно излагаю. Как же я могу врать?
– Верно, – согласилась я с его доводами. – Ничего, Гиневра, вот выберемся отсюда, вернешься, наведешь там у себя порядок.
Я хочу выбраться отсюда! – закричала жена короля Артура. – Я тут в подземелье гнию, а он с девками развлекается! Не бывать этому! – И схватив дэва за узенькие плечи, стала его ожесточенно трясти. – Вытащи нас отсюда! Немедленно!
Но Друга перехватила Далила.
– А мне что расскажешь, любезный?
– Как тебе сказать… – протянул он. – Видел твоего благоверного, вот только сказать ему ничего не смог – занят он был.
– Чем же это он занят? – нахмурилась филистимлянка.
Дэв пожал плечами.
– Не знаю… Сидит вроде, пальмовое вино попивает. А ткачихи твои ему кудри длинные расчесывают. Чего ему сделается? Я бы и сам не прочь, да вот торопился – ее письмо отнести, – и он кивнул в сторону Ипполиты.
– Нет, ты уж до конца договаривай, я своего Самсончика знаю. У него чем волос длиннее, тем мужской силы все больше и больше становится. Иной раз и не выдерживала, ночью пряди укорачивала.
– Так я и говорю, – физиономия у вестника несчастий стала такая умильная, будто он проглотил килограмм топленого масла, – волосы у Самсона выросли, вроде по пояс будут.
– По пояс! .. – ахнула Далила и прижала руки ко рту.
– Ладно, не печалься, – неуклюже ободрила ее Ипполита, – вернешься домой, наведешь порядок. Что сейчас горевать? Не убудет от него. Ты у нас женщина ладная, куда твоим ткачихам.
Но Далила переживала так, что сердце разрывалось на нее смотреть.
– И у тебя был, царица, – обратился дэв к Ипполите. Видел Тесея.
– Правда? И как он? – быстро спросила амазонка, не в силах побороть любопытство.
– Доходным делом твой милый занят. Даже не было у него времени на твое письмо взглянуть. Корабли встречает.
– Какие корабли?
– Знатные, богатые. Со всех стран к Лабиринту бесплодные женщины тянутся. А среди них, знаешь, какие богачки имеются.
