аэромобиля. От их подъемных винтов разлетаются радужные брызги.
Они сбавляют скорость. Крадутся подобно дикой кошке перед охотой. Ползут осторожно, раз мы больше не пытаемся сбежать.
Вскоре они подбираются настолько близко, что я могу разглядеть черно-серую расцветку их кораблей и покрывающие корпус боевые царапины. Один из них летит под странным углом – его задний левый двигатель, покрытый копотью, не работает.
Пальцу не терпится нажать на второй спусковой крючок.
Однако строй аэромобилей останавливается на недосягаемом для нас расстоянии. Я тихонько отпускаю проклятия себе под нос. Мне хочется, чтобы бой уже начался.
Один из трех кораблей слегка взмывает вверх. А дальше происходит нечто странное.
В его днище открывается люк, и из него выезжает длинный металлический предмет. Сначала тот напоминает мне антенну или глушитель сигналов.
А потом я вижу: к нему привязан белый флаг.
– Это обман, – говорю я.
Кол опускает дуло.
– С какой стати им сдаваться?
– Они и не станут. Хотели бы вести переговоры, воспользовались бы радиоприемником, а не флагом.
Прищурив один глаз, я всматриваюсь в прицел своей пушки. Белый флаг потрепан и заляпан грязью. Кажется, будто на такую благую цель пустили чью-то футболку.
Ветра нет, поэтому тряпка безвольно свисает с палки.
– Это наверняка какая-то уловка, – снова говорю я.
– Их трое на одного. Им нет смысла нас обманывать. – Кол тянется к биноклю. – Или же они заподозрили засаду?
Я перевожу взгляд на пойменную долину, где расположился наш аэромобиль. Его солнечные панели беззащитно разложены для подзарядки. Над ним нависают две горные вершины, откуда предполагается вести перекрестный обстрел.
В ответ я пожимаю плечами.
– По тому, как обычно устраиваются засады, нашу незаметной не назовешь.
– Спросим у Зуры. – Кол уже тянется к уху.
Я перехватываю его руку.
– Если мы свяжемся с ней, они узнают, что мы здесь. С таким же успехом можно было тоже выкинуть белый флаг!
– Тогда что нам делать?
– Ждать, пока они подберутся ближе. – Я вновь возвращаюсь к своей винтовке и смотрю в прицел. – А после стрелять.
Кол шумно выдыхает. В конечном счете последнее слово в принятии решений, безусловно, остается за ним. И он всегда чувствует себя обязанным защищать своих солдат.
Однако в этом вопросе я знаток. Обман с флагом капитуляции – абсолютно в духе моего отца.
В моем ухе раздается сигнал, затем голос Зуры: «Воздушное судно Шрива. Пожалуйста, назовите цель ваших действий».
Я киваю. Она специально транслирует сообщение в широком диапазоне, чтобы мы тоже могли их слышать.
В эфире надолго повисает тишина.
«Воздушное судно Шрива, вы меня слышите?»
Снова нет ответа.
«Вы меня слышите?»
– Возможно, у них не работает радиоприемник, – говорит Кол.
– У всех троих? – Я качаю головой. – Это уже не просто хорошая уловка. А бессмыслица какая-то.
– Но что, если…
Кол замолкает – аэромобиль с белым флагом приходит в движение.
Тот неторопливо скользит в сторону острова, направляясь прямиком к равнине. Его маршрут пройдет ровно между нами и чрезвычайниками на соседней вершине.
– Итак, задача становится проще, – произношу я. – А их пилоты – храбрецы, стоит отдать им должное.
– Фрей. Мы не можем просто взять… и убить их.
– Кол, в том-то и вся суть – это же мой отец! Если они обманут нас, мы окажемся мертвы или в плену. Если мы подстрелим их, то усомнимся в себе. – Я смотрю прямо ему в глаза. – Выиграть невозможно. Чистой победы никогда не будет. Смирись с этим!
Я отворачиваюсь. Прицеливаюсь. Мое невыплеснувшееся волнение от предстоящей битвы переросло в злость.
– Фрей. Посмотри на меня.
Я не откликаюсь, мой взгляд прикован к оптическому прицелу.
Во время движения аэромобиля белый флаг колышется на ветру. Он не просто испачкан, кто-то намеренно измазал футболку черными полосами.
Они хотят, чтобы флаг выглядел самодельным.
– В первый день войны, – произносит Кол, – ты не позволила мне застрелить тех солдат.
Прицел загорается – мишень попадает в зону досягаемости. Но я медлю.
Два других аэромобиля остаются на месте. Если я подстрелю первый, они тут же откроют по нам огонь.
– Кол, запрыгивай на доску и улетай отсюда. Я сама со всем справлюсь. – Как только два оставшихся шривских корабля бросятся ко мне, чрезвычайники на противоположной вершине смогут сделать точный выстрел.
И Кол будет в безопасности.
– Именно так поступил бы твой отец, – говорит он.
– Кол, один удар по кораблю Зуры, и мы застрянем здесь! Вдруг ему известно о твоем участии в этой операции и это всего лишь план по твоему захвату?
– Фрей, он не всезнающий.
– Если ты дурак, это не значит, что он тоже. Так что просто…
Я резко замолкаю.
Ветер усилился, и теперь белый флаг растянут на всю длину.
Да, это действительно футболка, но черные следы на ней – не просто грязь. Это символы, которые я уже видела раньше – в руинах.
И слова на английском…
Я опускаю пушку.
– Дай мне бинокль.
Кол передает мне прибор. Я подношу его к лицу и зажимаю кнопку фокусировки.
«Она не придет нас спасти».
Быстро опустив бинокль, я стучу по уху.
– Никому не стрелять.
С губ Кола слетает вздох, когда в ответ слышится голос Зуры: «Назови причины».
– Корабли принадлежат не Шриву. А мятежникам.
Продолжая прятаться на вершине горы, мы наблюдаем за тем, как черно-серый аэромобиль опускается на равнину в ста метрах от нашего корабля.
На дне его корпуса открывается люк, и наружу высыпает экипаж из полудюжины человек.
Я оказалась права: вместо формы или костюмов-невидимок на них собственноручно сшитая одежда. Флисовые куртки, вязаные свитера, обувь из кожи животных. Солдаты Шрива ни за что не стали бы так утруждаться, чтобы обмануть нас.
Я возвращаю Колу бинокль.
– Твое желание наконец сбылось. Похоже, мы присоединимся к мятежникам.
– Или они присоединятся к нам, – отвечает он.
Двух других чрезвычайников мы просим оставаться на месте, а сами на скайборде спускаемся вниз.
Внизу нас на мокром песке ждут Зура и доктор Лейва. Большая часть мятежников похожа на молодых беглецов, которые сражаются за спасение планеты: жилистые тела, лишенные операций лица, поношенные вещи.
Один из них выглядит мне знакомым. По дому? Или Виктории?
Тут до меня доходит, где я видела его в последний раз. Тогда вместо самодельного камуфляжа лесной расцветки на нем было голубое бальное платье с перьями.
– Яндре? – говорит Кол, когда мы сходим с доски.
– Чико! Это ты!
Они обнимаются, а дальше следует поток испанской речи. Но при виде моего лица Яндре замолкает.
– Что за…
Я вздыхаю. Моя
