– Там было не одно только воронье, доктор. Просто они каркали слишком громко. Это заставляет задуматься.
– Что вы имеете в виду? – насторожился Эверетт.
– Видимо, Блер был не так уж одинок. За его спиной угадывается чье-то немаловажное влияние.
– Чье-то влияние?.. – задумчиво протянул Эверетт.
Их было трое во временном кабинете полковника Карабанова, худощавый юноша в черной форме молча сидел в сторонке.
– Я не представил вам своего спутника, доктор, – произнес Фарук.
Юноша, догадавшись, что речь идет о нем, вскочил.
– Это Рашид, мой молодой товарищ по партии. Он и помог мне перейти границу.
– Его лицо кажется знакомым, – заметил Эверетт, пожимая солдату руку.
Юноша вдруг заговорил, горячо, взволнованно.
Эверетт беспомощно оглянулся на Фарука:
– Я плохо знаю язык. Он говорят о какой-то погоне, скачке...
– Вас едва не застрелили на границе, – пояснил Фарук. – Из-за верблюда, на котором вы сидели. И Рашид пожалел тогда, что пуля миновала вас. Сейчас он просит прощения.
– Из-за верблюда? Ваш друг так жаден?
– Он так ненавидит колонизаторов.
Эверетт нахмурился.
– Слушайте, Фарук. Я не хотел было говорить вам, коммунисту... Но вы должны знать. Я верю, что ваша честность выше партийных интересов. Не торопитесь осуждать Запад.
Фарук взглянул на него с откровенным изумлением.
– Да, да, не торопитесь. Знаете ли вы, что русские тоже разводят саранчу стадной формы?
– Что же здесь криминального? – возразил Фарук. – Даже в вашей лондонской лаборатории...
– Не в тех масштабах, Фарук, не в тех масштабах! Я наблюдал здесь стаю, выращенную прямо в песках. А перед этим академик Кулиев довольно прозрачно намекнул, что у них есть чем ответить на диверсию. Тогда я как-то не придал значения его словам, но, увидев при испытаниях сирены стаю шистоцерки, все понял.
– Извините, доктор, но ваши подозрения абсурдны, – возмутился Фарук. – Не знаю, для какой цели они выращивали саранчу, но разумеется не для засылки ее в недружественные страны. Вам надо было прямо спросить их, а не мучить себя сомнениями.
Эверетт посмотрел на него почти враждебно.
– Извините и вы меня, доктор. Но мне нет нужды задавать вопросы. Я еще не потерял способности здраво мыслить.
Приход Карабанова прервал их спор. Рашид вытянулся по стойке «смирно» и отдал честь советскому офицеру.
– Завтра мы закончим все формальности, связанные с переходом границы, – сказал Карабанов. – Сейчас я должен отлучиться. – Он обернулся к Эверетту. – Аспер Нариманович просил вас из гостиницы позвонить ему. Места в гостинице заказаны, это здесь, рядом.
Аспер Нариманович постучался ровно в шесть.
– Что случилось? – осведомился он. – Вам действительно стало плохо?
Боровик виновато улыбнулся.
– Признаться, не хотелось объясняться по телефону. Вот и попросил Шурочку.
– Так и думал, – покачал головой Кулиев. – Вы так неохотно дали вчера согласие... Можно сказать, вырвал у вас насильно.
– Нет, я действительно готов был выступить. Но... посмотрите сами. Теперь это совершенно исключено.
Он протянул Кулиеву распечатанный конверт.
– Сие послание было вручено мне вечером. Шурочка, наш секретарь, привезла от непосредственного начальства.
– «Многоуважаемый Владимир Степанович, – вслух начал читать Кулиев. – Согласно полученным мною полуофициальным данным. Вами, в нарушение установленного порядка, сохранялись на дому секретные материалы, связанные с проектом так называемого «Космического ключа». В создавшейся обстановке вам совершенно необходимо срочно вернуться в Минск для представления соответствующих объяснений»...
– «Так называемый «Космический ключ»! – подхватил Владимир Степанович. – Обратите внимание: «Так называемый «Космический ключ»...
– Нда-а... Упорный товарищ.
– Это еще не все. Он передал на словах, через Шурочку, что в зарубежную печать проникли сведения о моей якобы связи с американским авантюристом Блером. И «дружески предостерегает» меня от каких-либо публичных выступлений.
– Вы доверяете его дружелюбию?
– Да разве ж дело в этом, – с досадой махнул рукою Боровик. – Главное – я действительно чертовски скомпрометирован. Лучше мне сейчас отойти в сторонку.
– И сыграть на руку всяким шептунам? – Кулиев задумался. – А не может ли оказаться, что этот упорный товарищ сам...
Не договорив, он вопросительно посмотрел на Владимира Степановича.
– Нет, нет, такой мысли я не допускаю, – поспешно возразил Боровик. – Подозревать в нем вражеского шпиона было бы просто дико. Даже смешно. Тут другое. Какая-то беспочвенная неприязнь, недоброжелательство...
– Ладно, предоставим разобраться во всем чекистам. Думается, им этот орешек по зубам. А у нас сегодня своих дел хватает. Сейчас сведу вас с вашим старым другом Эвереттом. Он что-то захандрил. Неплохо было бы продемонстрировать ему в действии Третий вариант.
– Третий вариант?! Уж не хотите ли вы сказать!..
– Именно. Я и сам не ожидал, что наши хозяйственники развернутся с таким проворством. Но факт остается фактом. Обработка саранчи с сегодняшнего дня переведена исключительно на Третий вариант.
– Молодцы! За такой срок, без всякой подготовки. Нет, какие у вас тут молодцы! Интересно было бы поглядеть на месте...
– А для чего же я напросился к вам в такую рань? – улыбнулся академик. – Вертолет готов. Пригласим вашего англичанина, и отправляйтесь. Полетайте, пока я занимаюсь подготовкой на экспериментальной базе.
Доктор Эверетт помещался этажом выше. Аспер Нариманович, предусмотрительно созвонившийся с ним накануне вечером, застал англичанина на ногах.
Владимир Степанович совсем иначе представлял себе встречу со старым своим соратником и был глубоко обескуражен подчеркнутой холодностью Эверетта.
– Мне, право, жаль, что я доставляю вам хлопоты, – с первых же слов сухо заявил доктор. – Пожалуй, не следовало в такой степени злоупотреблять вашим гостеприимством.
– Да что с вами, Эверетт? – возмутился Владимир Степанович. – Извините, что так называю вас, но когда-то, помнится, мы были друзьями...
– Я тоже считал вас другом, – ответил англичанин. – Я верил и вам, и вашей стране. Но то, что довелось мне у вас увидеть и услышать...
– Да что же такое здесь произошло? – Владимир Степанович в полном недоумении уставился на Кулиева. Тот молча пожал плечами.
– Мой «хлыст», к сожалению, не уничтожает насекомых, – продолжал Эверетт. – Его можно использовать по-разному. Изготовив сотни и тысячи сирен, – сгонять саранчовые стаи в океан, а при желании и двинуть их на поля соседей... Я был не вправе выпускать идею из своих рук.
