ложью, что почти позабыли, кто мы есть.
– Почти, – вторю я и беру его за руку.
Из недр кальдеры поднимается облако пара, отчего наши доски раскачиваются. Мы опускаемся на твердый каменистый край кратера, где теплый вулканический воздух сменяется горным ветром.
Тео достает из мешка несколько пакетов саморазогревающейся еды и раскладывает их аккуратным рядком. Это может быть наш последний совместный ужин на Белой горе. Это может быть наш с Колом последний ужин в принципе.
– Итак, у меня здесь «РисТай», «СпагБол» и «ШведФрик», – говорит Тео. – Три неизменных представителя классической походной кухни.
Кол вздыхает:
– Мне что угодно, лишь бы без кролика.
– Мне тоже, – соглашаюсь я. За последний месяц я перевидала огромное количество вулканических кроликов и питалась в основном ими.
Тео раздает нам по пакету. Мы сдираем с крышек язычки и включаем функцию разогрева. Я держу свой контейнер обеими руками, грея ладони о его теплые стенки, пока булькающая лапша превращается в нечто съедобное.
Если завтра мы победим, я больше никогда не буду есть походную еду.
А если проиграем, то только по моей вине.
В одном Артура Виджил права: задействовать силы всей армии Виктории в единственном сражении – крайне опасная затея. А теперь, когда она поставила мою личность под сомнение перед лицом всего совета, те никогда не забудут, что эта затея принадлежала мне.
Дочери их врага.
Я поднимаю взгляд от готовящейся еды.
– Думаете, ваши солдаты все еще доверяют мне?
Тео пожимает плечами.
– Ты сама слышала мятежников – им неважно, на чьей ты стороне. Им просто хочется встряски.
– К тому же мои офицеры не ослушаются приказов, – добавляет Кол.
– Великолепно, – ворчу я. – Нет ничего лучше товарищей по оружию, которым необходимо приказывать, чтобы они тебе доверяли.
– Зура доверяет тебе, – говорит он. – А это чего-то да стоит.
Верно, потому как только она готова лететь со мной в украденном аэромобиле. Ни один из викторианских офицеров не выказал желания отправиться в диверсионную операцию с аварийной посадкой.
Сам же Кол останется с основным флотом.
– А вдруг в остальном Артура права? – не унимаюсь я. – И мой план действительно ужасный?
– План отличный, – заверяет меня Кол, остужая горячую еду. – Переворот быстро положит конец войне. А значит, принесет свободу не только Виктории, но и Шриву.
– Но мы же рискуем лишиться всей армии, Кол.
– Все лучше, чем лишиться души города.
Я качаю головой, не понимая, о чем он говорит.
– Чтобы выиграть в партизанской войне, уйдут годы, – поясняет Тео. – За такой долгий срок шпионская пыль окончательно заткнет всем рот. Никто не посмеет открыто высказывать свои мысли или вести дневник, иначе какой-нибудь шривский смотритель арестует его за ненадлежащее мнение.
– У каждого жителя Виктории есть свой собственный канал, – добавляет Кол, – где тот делится своей собственной историей. Это и есть душа нашего города.
– Я с самого рождения вдыхаю эту пыль, – возражаю я. – И при этом у меня есть душа.
– Ну конечно, – поспешно заверяет меня Кол. – Я лишь хотел сказать вот что: свободу легко потерять, но очень трудно вернуть.
Я отвожу взгляд. Как только я научилась говорить, мне постоянно приходилось следить за своими словами, жестами, походкой и осанкой. Так что мне, как никому другому, известна цена свободы. Но сейчас не время для философских дискуссий.
Пока моя сестра в опасности.
– Ты прав, – говорю я. – Если можно завтра покончить с войной, то стоит рискнуть.
– Именно поэтому вы должны взять меня с собой, – ворчит Тео.
Кол не отрывает взгляда от своего контейнера с едой. За последнюю неделю они уже не раз спорили на эту тему.
– Тео, нам необходимо оставить здесь ответственного, – говорю я.
– Ответственного за что? – восклицает он. – Вы же всех уводите отсюда!
Кол поворачивается к брату. На миг мне кажется, что он сейчас выйдет из себя.
Но тот тихо произносит:
– План Фрей обязательно сработает, но в бою со мной может что-нибудь случиться. Если это произойдет, нам нужен будет Палафокс, который возродит Викторию.
Я тут же задаюсь вопросом, действительно ли это так. Безусловно, каждый в армии придерживается того же мнения, иначе не стал бы подчиняться приказам Кола только из-за его фамилии. Возможно, в этом и кроется самое главное: люди верят, что именно первые семьи объединяют их города, и эта вера творит чудеса. По крайней мере, я на это очень надеюсь.
Потому что завтра, когда Рафи объявит войну нашему отцу, Шрив распадется на части.
Наш захваченный аэромобиль движется вдоль русла реки, оставаясь ниже макушек деревьев, вне зоны действия радара.
Я, Босс Икс и Яндре летим на крыше, оставаясь подстраховкой для Зуры, когда той приходится пробираться сквозь узкие участки. Мы сидим на корточках за пушечной турелью и уворачиваемся от встречных веток. Ветер треплет шерсть Икса.
В рейдерской группе нас всего десять человек – ниже летят еще три чрезвычайника от Зуры, а вместе с ними доктор Лейва и два его лучших техника. Их задача – захватить все сетевые каналы Шрива и шпионскую пыль, как только мы возьмем под контроль башню отца.
Кол, возглавляя основные силы, следует за нами в самом большом корабле Виктории.
– Чего такая мрачная? – интересуется Яндре, перекрикивая шум двигателя.
Я пожимаю плечами.
– Просто никогда раньше не отправлялась на задание без Кола.
– О, чика [29], это так мило.
Босс Икс пристально изучает мое лицо.
– И все-таки кто же ты?
Я непонимающе смотрю на него.
– Он интересуется, кто ты: Фокс или мятежница? – подсказывает Яндре. – Мы и сами гадаем.
– Палафокс? – Я уставилась на них обоих. – Вы спрашиваете, не поженились ли мы с Колом?
Яндре громко смеется:
– Фрей, мы все знаем, как тебе нравится Кол, но это не то же самое, что быть Фоксом. Следующей за нами армии просто необходима первая семья. Когда ими кто-то правит, они чувствуют себя единым целым.
Я вспоминаю, какое чувство вызвала у меня Арибелла в самый первый день. Словно она заслужила право управлять целым городом.
Я качаю головой:
– Я не из армии Кола. И даже не викторианка.
– Мы викторианец, – говорит Яндре. – Это и наш город. Но при этом мы не Фокс. Улавливаешь суть?
– Конечно. Вы мятежник. Это важнее любого города.
– В точку. Мы выступим против каждого, кто посмеет тронуть нашу планету. – Яндре обводит рукой небо, реку и лес. – Вот то, ради чего мы, мятежники, боремся. А что насчет тебя?
Их внимательные взгляды следят за мной, но я не знаю, как ответить на этот вопрос.
Вчера Кол говорил о спасении наших городов. Но для меня города
