Он повернулся к вышке, увидел Майкиль и жестами показал ей, что делать. Она кивнула и исчезла вместе с Уильямом.
Джастин поднял руки, успокаивая заволновавшуюся толпу.
— Тише! Есть только один путь, позволяющий справиться с врагом, — путь мира. И сегодня я принесу вам этот мир.
Он указал на деревья у входа. Там никого не было. Но через мгновение появился человек в капюшоне.
Паршивый!
В черном генеральском кушаке.
Джастин тайком провел в лес вражеского генерала.
Часть зрителей вскрикнула. Остальные ошеломленно молчали.
Пришелец двинулся вниз, Джастин пошел ему навстречу. Они сошлись на середине склона. Пожали друг другу руки. Затем Джастин повернулся к арене:
— Я веду к вам человека, с которым договариваюсь о мире между Обитателями Пустыни и Лесным Народом. — Он сделал паузу. — Это — великий генерал Орды, Мартин!
Мартин? Не может быть! Кого же он убил, в таком случае, в шатре Кваронга?
Томас оглянулся на вышку. Там уже никого не было. Его Стража не выпустит этого человека из деревни живым. Тем более сейчас, когда Орда угрожает их незащищенным флангам.
Схватив меч, Томас ринулся к склону. Выдающийся выпал денек по части зрелищ! Джастина он убить не может, а вот генерала этого…
— Я обещал ему, что его не убьют, — заявил Джастин. — Его войско — недалеко и готово в любую минуту захватить лес и пролить реки крови. Но если умрут все дети Элиона, кто будет победителем?
Известие о том, что Орда — на пороге, тут же утихомирило толпу. Джастина начали слушать. У входа в амфитеатр за его спиной Томас увидел Уильяма и еще нескольких Стражников. И Рашель.
Она-то что там делает?
Он начал подниматься к Джастину и Паршивому. Стражники двинулись вниз, отрезая им пути к бегству.
Джастин шагнул ему навстречу:
— Томас, молю тебя, выслушай! Я доказал тебе свою верность. Не мешай же мне теперь!
— Ты заблуждаешься. Он рожден предавать!
Насколько Томас видел, оружия при них не было.
Стражники же приближались сзади с мечами наготове.
Он рванулся к генералу. Джастин схватил его за руку:
— Постой! Ты не знаешь, кто это!
Мартин начал пятиться.
Из-под капюшона смотрели белые глаза. Над правым был вытатуирован круг — знак жреческого ранга, по слухам.
— Это человек, который убил десять тысяч моих людей! — ответил Томас и обратился к Мартину: — Думаешь, от моего меча тебя защитит твоя магия?
Стражникам до Паршивого оставалось несколько шагов. Мартин, словно почувствовав это, перестал пятиться и оглянулся. Томас высвободил руку из хватки Джастина. Шагнул к генералу и приставил острие клинка к его горлу. Нажал.
Мартин не шелохнулся. Из ранки побежала тонкая красная струйка.
— Как истекли кровью мои люди, так истечет и он. В Орду мы отошлем его по частям.
Тут Джастин метнулся к генералу и откинул с его головы капюшон.
Пепельное лицо. На правой щеке — кривой шрам. Выцветшие глаза, прищуренные от яркого света. На человека почти не похож, и все же — человек.
Мало того.
Томас узнал его.
И сердце отчаянно забилось.
Йохан!
Он отдернул меч.
Йохан? Шрам… чем-то этот шрам его удивил.
— Йохан, — подтвердил Джастин.
Рашель, стоявшая у входа, услышала.
— Йохан? — переспросила она.
И побежала. Вниз, к генералу. Быстро обошла его, всмотрелась в лицо:
— Йохан? Это… ты?
Появление сестры как будто не тронуло генерала. Болезнь повлияла на разум — понял Томас. Йохан не погиб в бою три года назад, как все думали. А заблудился в пустыне и стал Паршивым. Теперь понятно, почему стратегия Орды так улучшилась: войсками ее руководил один из первых Лесных Стражников, утративший разум.
Рашель попыталась его обнять, но он отшатнулся. Взгляд ее стал печальным. Испуганным.
— Позволь нам уйти, — сказал Джастин. — Это — единственный путь.
Уильям подошел ближе:
— Командир, он болен. Не отпускай…
— Мы заставим его омыться! — крикнула Рашель.
— Заставлять никого нельзя, — сказал Томас. — Люди сами выбирают, кем быть.
— Он омоется! Скажи им, Йохан. Ты смоешь это проклятие со своего тела. Искупаешься в озере.
В глазах у того промелькнул страх.
— Если вы хотите мира, я дам вам мир. — Голоса Йохана было не узнать. Он стал ниже, и в нем звучало страдание. — Или мы обрушим на вас такое проклятие, какого вы в своих лесах еще не знавали.
Уильям сгреб его за плащ:
— Довольно!
— Пусть уходит! — сказал Томас.
— Командир…
— Отпусти его!
Уильям выпустил плащ, отступил.
— Я не стану убивать своего брата!
Какие бы условия ни предлагали Джастин и Мартин, Лесная Стража никогда не согласится на мир. Но перемирие — это отсрочка, возможность подготовиться как следует, на случай, если войска Орды и впрямь неподалеку.
Сайфус на помосте среди поля почему-то молчал. Почему?
Томас повернулся к Джастину:
— Забирай его. Договаривайся о своем мире, но не жди, что мы согласимся на него. Если в лес явится хотя бы один Паршивый, мы доберемся до вас обоих и прольем вашу кровь.
Рашель схватила его за руку. Ее била дрожь.
Мартин надел капюшон и повернулся. На пути у него стоял Уильям.
— Пропусти их, Уильям, — приказал Томас. И повысил голос: — Этих двоих защищает мое слово. Пусть уйдут невредимыми из нашего леса. Кто тронет их, будет иметь дело со мной.
Стражники расступились.
Джастин и Мартин, знаменитый генерал Орды, которого на самом деле звали Иоханом, поднялись по склону и исчезли за деревьями.
Перед Томасом стоял человек, который тайно руководил распространением вируса. Толстый француз с жирными пальцами и сальными черными волосами. Выглядел он настолько самоуверенным и спокойным, что казалось, и перед надвигающимся ураганом стоял бы не моргнув глазом.
Арман Фортье.
Их усыпили — успела рассказать Моника. Пока он был без сознания, обоим сделали уколы. Лабораторию начали демонтировать, собираясь куда-то перевезти. Куда — ей узнать не удалось.
Потом отключилась и она. И сколько времени прошло с тех пор, тоже оставалось неизвестным.
Очнулись оба здесь, в комнате с каменными стенами без окон, с бильярдным столом и камином. Накрепко закованные в наручники, усаженные в деревянные кресла. Напротив — француз, за спиной у него Карлос. Моника — по-прежнему в светло-голубых брюках и блузке, Томас — в камуфляжном комбинезоне.
Возможное местонахождение не вычислить. Когда их перевозили, Томас спал, и в комнате этой не было ничего такого, чего не встретишь в любой другой комнате мира. Сны он видел, скорей всего, лишь в течение первого часа после пытки, пока его еще не накачали наркотиком.
