- Вот те раз! Сегодня что, день примирения народов? Она же твою пьяную харю на дух не выносит.
- А я завязал, - гордо объявил Володя. - Серьезно. Уже месяц.
Даже на свадьбе пить не стану. Только "фанту".
- Это ты молодец. Зашился, что ли?
- Нет, сам. Посидел тут, подумал и решил, что брошу. И бросил.
Ну ладно, мне еще полгорода обзванивать. Подарок не забудь!
Не успел Карпов прополоскать тряпку, как раздался новый звонок.
- Привет, сынок.
- Привет, пап. Откуда у тебя мой телефон?
- Так я же, милый, не в бухгалтерии работал! Связи кое-какие остались. Вот ты, стервец, почему пропал? Хоть бы весточку какую дал - мол, жив-здоров.
- Извини, пап. Как твое здоровье?
- А, какое у старика может быть здоровье! Печень, проклятая...
Олег проболтал с отцом минут пять, а когда положил трубку, благодушие сменилось животным страхом.
Его догнали. Как резвая, вечно улыбающаяся собака колли догоняет теннисный мячик. Догнали и вот-вот прикусят крепкими зубами.
Наверное, это будет не больно, но вырваться не удастся. Черта с два!
Мы еще побарахтаемся!
Сначала нужно успокоить, притупить бдительность. Хотя кто знает, что у них за психология? Вот и батин звонок - нужен он им был? А ведь если б не отец, спекся бы Олеженька. Приполз бы к трезвеннику Вове, а Надюша-солнышко перекрыла бы отступление. Подонки!
Карпов торопливо перезвонил Володе и справился насчет его размера обуви.
- Туфли, что ли, дарить собрался? - прямолинейно спросил тот. - Сорок третий. Коричневые, слышишь? Черные у меня уже есть.
Прекрасно. Теперь, если даже за ним следят, он преспокойно отправится в центральный универмаг, а от него до вокзала - рукой подать.
В магазине Карпов купил не модные, но добротные ботинки. У него был тот же номер, что у Вовы, и сейчас это оказалось весьма кстати.
Обходными путями Олег добрался до касс и в каждом окошке взял по билету, все - на разные направления.
Он спасся. Его чуть не взяли, зато теперь он знал об эпидемии гораздо больше. Вирус объединяет. Шурика, отца, Валерьяныча - всех.
Объединяет и превращает в сообщников, это способ его существования.
Каждый зараженный становится частью Системы, вот почему их действия были такими согласованными. Они вместе. Вместе - против него.
Карпов посмотрел на расписание. Поезд "Ачинск-Оконечинск"
отходил через двадцать минут.
"...конечинск". Первая буква на здании вокзала отвалилась, но сути это не меняло. Состав выпустил из своего душного нутра двоих последних пассажиров, для края Земли - в самый раз.
В том, что он попал именно по этому адресу, Карпов не сомневался. Толпу встречающих олицетворял долговязый мужик в грязных кирзовых сапогах, бесцельно слонявшийся по дощатому перрону. Миновав пустой зал ожидания, Олег вышел на площадь, которая в Москве сошла бы за школьный двор. Того, что красиво называется сервисом, а именно: торговцев, носильщиков, воришек и прочего люда, харчующегося на вокзалах, не было в помине, и это говорило о том, что жизнь в Оконечинске патологически тиха. По мнению Карпова, именно таким и должно быть место, где беспечное человечество встретит свой последний день.
Дальше эвакуироваться некуда.
Если не случится чуда - а откуда ему взяться, чуду? - и зараза не остановится, значит, придется биться. Только с кем? Олег представил, как стреляет в отца, как втыкает нож в Надю, и содрогнулся. Вот если бы по приказу боевого командира, если бы все вокруг взялись за оружие, тогда и он не раздумывая пошел бы крушить налево-направо.
Олег решил окопаться и стоять до последнего. Он готов был полюбить этот город, стать его заботливым пасынком, превратить Оконечинск в последний бастион угнетенной, но не сдавшейся цивилизации, но город его не принял. Приличной работы для Карпова не нашлось. Несмотря на хроническую нехватку кадров, Олега оформили по временному договору. Целый год его обещали зачислить в штат, но дальше посулов не пошло. Соответственно статусу получил он и жилье:
маленькую комнатенку в общаге, с удобствами в конце коридора. К тому же вскоре к Карпову подселили беженца из Узбекистана, бородатого инженера Аркашу.
Тот факт, что Олег приехал "с самой Москвы", у новых сотрудников вызвал лишь пошлое и обидное злорадство. Несколько месяцев Карпов привыкал к подозрительным взглядам и доказывал, что с прежнего места его выгнали по чистому недоразумению. В это, конечно, никто не верил.
Своей дружбы он никому не навязывал, слишком уж горький урок преподал ему Ачинск. Карпову вполне хватало двух собеседников - соседа по комнате Аркаши и бесшабашного весельчака Валеры на работе.
Пара анекдотов во время перекура да вечерняя бутылка вина с соседом таков был ежедневный лимит общения, который он себе отмерил.
Карпов стоял у дома культуры и растерянно глядел по сторонам. Низко над головой висели пузатые темно-серые тучи, и это означало, что солнышка, даже зимнего, дохленького, сегодня не предвидится. А удастся ли ему вообще дожить до светлого дня? Или весну с ее ручьями, ожившими птицами, робкой зеленью встретит уже не он, а некто в его обличье - положительный, оболваненный, запрограммированный?
Надо было идти, и Карпов пошел - с каждым шагом набирая скорость, все быстрее и быстрее, потому что вспомнил, куда ему нужно. Олег побежал бы, но мешали тяжелые унты да толстый тулуп из нестриженой овчины, а еще неспортивная мысль о том, что до общаги слишком далеко, не хватит дыхалки. Лишь на мгновение он остановился у засыпанной выбоины, посмотрел, ковырнул тупым носком - ладно сработано, наши люди так не делают! - и поспешил дальше, стараясь не поскользнуться на раскатанном тротуаре.
В общагу. Только проверить. Только убедиться, что Аркадий еще здоров. Одному больше невмоготу. Только убедиться - и все. Ведь не могли же они подсунуть Карпову инфицированного и полтора года ждать.
Если бы Аркашу и заразили, то уже после его приезда. А за этим Олег следил, ох как следил! Целую систему разработал: то варежки подарит с заводским клеймом, заведомо краденые, то спиртом угостит, опять же ворованным, то десяточку под кровать подбросит, особенно перед самой зарплатой, когда в кармане - одни ключи. Сосед вел себя естественно.
Подарки принимал, спиртом угощался, найденным деньгам радовался.
Выходит, не идеальным был. Здоровым.
"Последний раз доказать самому себе, и можно будет открыться, - подумал Олег. - И сразу станет легче, это известно. Ведь в компании и помирать веселей".
Половина окон в общежитии уже погасла: люди ушли на работу.
Аркадий же частенько опаздывал, похоже, его начальство на такие мелочи смотрело сквозь пальцы. Вот и сейчас на четвертом этаже сквозь занавеску, сварганенную из казенной простыни, был виден его силуэт.
