"Правильно. Прямо-таки чертовски верно. Помечтай еще, священник".
Они выступили. Лошади явно не были в восторге от выбранной дороги, но хороший дневной отдых в относительно сухом месте - да к тому же свежая пища и вода - немного взбодрил их. С некоторым трудом Дэмьен заставил свою лошадь первой выбраться на узкий уступ, и напряжение прошлой ночи стало лишь смутной памятью, как только их поглотил мерный ритм движения. Когда Каска показалась на три четверти над западной стеной, они остановились передохнуть. В тени гротескной природной скульптуры они жевали мясо и лепешки, осторожным шепотом обсуждая, можно ли найти ночью путь из каньона наверх. Таррант вновь вытащил свои карты и отметил несколько точек, где возможен был выход: в Ахерон впадало несколько притоков, но неизвестно, насколько они могли разрушить стены. Судя по его лицу, шансы были неплохими - и впервые с начала пути он проявлял хоть какой-то оптимизм. Дэмьена это более чем устраивало. В виде исключения все складывалось к лучшему.
Но тут он подумал: "Когда мы поднимемся на равнину, там-то и начнется настоящая работа. Настоящая опасность". Это была отрезвляющая мысль, и он не захотел поделиться ею со своими спутниками. Пусть наслаждаются, пока еще чувствуя себя в безопасности. Такие мгновения вряд ли еще повторятся.
Каска ушла за восточную стену, и Прима заняла ее место в небесах. Свет любой луны ослаблял темное Фэа, которое иначе изводило бы их, и Дэмьен с благодарностью смотрел в небо, где луны сменяли одна другую, точно по расписанию. В скором времени настанет период истинной ночи, полностью лишенный естественного света, но он надеялся выбраться из каньона раньше, чтоб не карабкаться в полном мраке, как мухи по стене, по извилистым тропкам, с которых того и гляди соскользнешь в кипящую черную воду, которая так и ждет их. А ведь все их страхи еще возрастут под властью истинной ночи.
"Вот когда наступит время Тарранта, - думал он. - Впервые с момента нашей высадки к нему придет настоящая сила". От этой мысли его охватил озноб, но почему-то он боялся не так сильно, как прежде. Возможно ли, что полезность Тарранта пересилила отвращение, которое вызывала в Дэмьене его натура? Это было опасно. Это пугало. Это тревожило его больше, чем сама истинная ночь, больше, чем все остальное вместе взятое. Как могло статься, что он привык к такому злу? Так привык, что потерял представление об истинной сути, привлеченный элегантным фасадом? Содрогнувшись, он поклялся, что не допустит, чтобы такое случилось. И взмолился Господу, чтоб ему удалось выполнить клятву.
Постепенно каньон сужался. Река неслась к северу, и шум ее становился все громче, все яростней. Дэмьен не решался взглянуть вниз - голова кружилась, - но догадывался по звуку, что под ними белая пена, что стены здесь растресканы, и каменные глыбы часто обваливаются, образуя сотни новых порогов, через которые бешено рвется вода, о которые вдребезги разобьется любой, кто по несчастью сорвется с уступа. Падать не хотелось. Он потянул повод, отвернув лошадь от края, и надеялся, что остальные последуют его примеру. Чем осторожнее они пойдут - а уступ делался все уже, - тем вероятнее избежать опасности.
Тут они обогнули выступ, и сердце его похолодело. Он быстро взмахнул рукой, чтобы все остановились, и, успокоив лошадь, принялся внимательно разглядывать тропу, освещенную обманчивым лунным светом. Тревога его спутников давила на него, стояла за спиной, как плотное облако.
Наконец он поманил к себе Тарранта, знаком попросив того подойти.
- Вы видите ночью лучше меня. Поглядите-ка. Что делать?
Охотник спешился и прошел вперед. Какое-то время молча смотрел во тьму.
- Дальше тропа еще уже, - сообщил он наконец. - И мне не нравится ее вид. Вода подмыла скалу, и камень растрескался. Тропа будет похуже той, по которой мы уже прошли.
- Она выдержит нас? - сдавленно спросил Сензи.
Таррант поморщился. Сосредоточенный взгляд коротко вспыхнул. Творение, понял Дэмьен.
- Такая выдержит, - ответил Охотник. - Если ничто не помешает.
- А других путей нет? - поинтересовалась Сиани.
Таррант оглянулся на нее, холодные глаза лучились блеском, как ртуть.
- Я не вижу ни одного, леди. Кроме пути назад, разумеется. Это весь выбор.
Женщина сжалась.
- Нет, - прошептала она. - Нет, пока я еще могу идти.
- Тогда других путей нет.
- Мы поедем, - твердо сказала она.
Охотник кивнул и снова сел на лошадь. В полном молчании они ступили на покрытый трещинами участок тропы. Они двигались медленно, осторожно, понимая, что один-единственный удар копыта может обрушить ненадежный уступ, и тогда они камнем полетят в белеющую внизу воду. По мере продвижения карниз становился все уже и уже. Скоро Дэмьену, чтоб удержать лошадь на тропе, пришлось ехать вплотную к стене, левой ногой постоянно задевая камни; каждый раз сыпался щебень, осколки шелестели по стене, отскакивали от уступа и, подпрыгивая, исчезали внизу, в бушующей реке.
"Захоти мы сейчас повернуть, и уже не сможем. Разве что заставить лошадей пройти несколько миль задом наперед, а они скорей в реку прыгнут. Да поможет нам Бог, если тропа совсем пропадет", - размышлял Дэмьен, но думать об этом не имело смысла, так что он загнал эту мысль в подполье. Тропа должна продолжаться, она должна быть настолько прочной, чтоб выдержать их, а если нет - они все равно сумеют сделать... что-нибудь.
Путь проходил в напряженном молчании, каждый боролся со своими страхами. Под ними неслась ревущая вода, и белая пена искрилась в свете Примы. Луна уже коснулась краем восточной стены ущелья и скоро закатится совсем. Что тогда? Как они смогут пройти по опаснейшей тропе, если путь освещают лишь светильники? Дэмьену казалось, что он уже целую вечность идет во главе отряда, а тропа столь узка и ненадежна, что вот-вот кто-нибудь из них оступится и упадет. Его лошадь вряд ли потеряет опору; животное побывало в передрягах и умело заранее выверять каждый шаг. Но не соскользнет ли с тропы лошадь Сензи, выросшая в городе? Или твари из Леса, знавшие до того лишь утоптанную ровную землю? Если какая-нибудь из них сорвется... лучше об этом не думать. Лучше вообще ни о чем не думать и положиться на инстинкт животных.
Наконец - казалось, прошла вечность - уступ чуть-чуть расширился, медленно, почти незаметно, но ноги путников больше не скребли по стене, и лошади перешли на рысь, почуяв под ногами более надежную почву.
- Выбрались, - прошептал Дэмьен. Он начинал думать, что опасность и вправду миновала. Священник позволил себе роскошь глубоко вздохнуть и освободил ноги из стремян - точно заново родился...
- Берегись! - рявкнул Охотник. - И не Творите, что бы ни случилось!
