Наша наука — это издевка, наше образование — поток лжи. И с каждым годом разрушенные человеческие надежды и стремления громоздятся выше и выше вокруг нас. С каждым годом экономика все больше приходит в упадок, растет бедность, увеличиваются страдания. Нам ничего не остается, кроме ненависти, а этого недостаточно. Нам нужно или окончательно уничтожить слэнов, или договориться с ними и прекратить это сумасшествие.
Лицо Кира Грея потемнело от напряжения, которое он вложил в свои слова. Но Кэтлин видела, что все это время его мозг был спокоен, осторожен, наблюдателен. Мастер демагогии, правитель людей, когда он заговорил вновь, его голос звучал глуше в сравнении с его прежним великолепным баритоном, чистым и мягким.
— Джон Петти обвинил меня в том, что я хотел сохранить жизнь этому ребенку. Я хочу, чтобы вы все вспомнили, что происходило в течение нескольких последних месяцев. Не упоминал ли Петти в вашем присутствии, возможно в шутку, о том, что я хочу сохранить ей жизнь? Я знаю, что упоминал, до моих ушей доходит все. Вы видите, чем он занимался — утонченным распространением яда. Ваш политический рассудок подскажет вам, что он насильно поставил меня в это положение: убив ее, я бы подтвердил, что поддался, и таким образом потерял престиж. Поэтому я намереваюсь выступить с заявлением, в котором скажу о том, что Кэтлин Лэйтон не будет казнена. Учитывая недостаток наших знаний о слэнах, ей будет сохранена жизнь как объекту изучения. Лично я намерен извлечь максимальную выгоду из ее жизни, наблюдая за превращением ребенка в зрелого слэна. Я уже сделал огромное количество записей по этому вопросу.
Джон Петти продолжал стоять.
— Не пытайся орать на меня! — закричал он. — Ты зашел слишком далеко. Следующим номером ты передашь весь континент слэнам, и они будут разрабатывать свои суперизобретения, о которых мы все много слышали, но никогда не видели. Что же касается Кэтлин Лэйтон, она останется в живых только через мой труп. Женщины-слэны наиболее опасны. Они поддерживают род, и, черт бы их подрал, они знают, как это делать!
Слова расплылись в сознании Кэтлин. Вместо этого в него проник настойчивый вопрос Кира Грея: «Сколько из присутствующих поддерживают меня безоговорочно? Покажи на пальцах».
Она бросила на его один озадаченный взгляд, а потом ее сознание погрузилось в круговерть эмоций и мыслей, исходящих от людей. Было трудно, потому что мыслей много, они мешали друг другу. И кроме этого, ее мозг внезапно ослабел, когда она обнаружила правду. Почему-то она была уверена, что все люди постарше поддерживают лидера, но поддерживали не все. В их мыслях присутствовал страх, растущая убежденность в том, что дни Кира Грея сочтены и что им лучше играть в команде помоложе, посильнее.
В конце концов, напуганная, она показала три пальца. Трое из десяти за, четверо определенно против и поддерживают Петти, трое сомневающихся. Она не могла показать ему эти две последних цифры, потому что его мозг больше ничего не просил. Его внимание было сосредоточено на ее трех пальцах, глаза немного расширены и встревожены. На краткий миг ей показалось, что в его мыслях проскользнуло беспокойство. Потом он равнодушно закрыл свое сознание и лицо. Он сидел на стуле, как высеченная из камня скульптура, холодный, сосредоточенный и смертельно опасный.
Она не могла отвести глаз от вождя.
Внезапно появилось убеждение, что его загнали в угол и что он ломал голову, выискивая в своем прошлом опыте способ превратить надвигающееся поражение в победу. Она пыталась проникнуть в его мысли, но он поставил непроницаемый барьер между ними.
Но в его поверхностных мыслях она прочитала сомнения, странную неуверенность, в которой почему-то отсутствовал страх, колебания относительно того, что нужно сделать в следующий момент. Казалось, это говорило о том, что он не предполагал кризиса такого масштаба, организованной оппозиции, затаенной ненависти к себе, ждущей любой возможности опрокинуть и уничтожить его. Ее мысль оборвалась, когда Джон Петти сказал:
— Думаю, нам сейчас надо провести по этому вопросу голосование.
Кир Грей рассмеялся продолжительно, глубоким циничным смехом, который закончился на поразительно добродушной ноте.
— Значит, вы хотите проголосовать по вопросу, о самом существовании которого, как вы еще секунду назад говорили, я даже не представил доказательств. Естественно, я отказываюсь взывать к разуму тех, кто здесь присутствует. Время разума проходит, когда имеющий уши не слышит, но для соблюдения протокола требовать сейчас голосования — значит, косвенно допуская свою вину, продолжать открыто упорствовать. Я раскрою вам еще одну карту: уже в течение некоторого времени я знал об этом бунте и подготовился к нему.
— Ой! — сказал Петти. — Ты блефуешь. Я наблюдал за каждым твоим движением. Когда мы впервые собрали Совет, мы опасались таких ситуаций, когда один человек захочет обойтись без голосов других, и предохранительные механизмы до сих пор действуют. У каждого из нас есть личная армия. Мои собственные охранники там — патрулируют в коридоре, так же как и охранники всех остальных членов Совета, готовые схватить друг друга за горло, как только поступит приказ. Мы готовы отдать его и рискнуть быть убитыми в последующем сражении.
— Ага, — мягко сказал Кир Грей, — теперь маски сброшены.
В комнате послышалось шарканье ног, повисли студеные брызги мыслей; а потом, к испугу Кэтлин, Мардью, один из трех, о ком она подумала, что они безоговорочно поддерживают Кира Грея, прокашлялся. Она уловила ослабление его решимости буквально перед тем, как он заговорил.
— Действительно, Кир, ты совершаешь ошибку, если считаешь себя диктатором. Ты лишь избранник Совета, и у нас есть полное право избрать кого-то другого на твое место. Возможно, кого-то, кто более преуспеет в организации уничтожения слэнов.
Такова оказалась месть перебежчика. Крысы покидали тонущий корабль, и Кэтлин видела, как они отчаянно старались убедить новую власть в ценности своей поддержки.
В мозгу Харлихана ветер тоже подул в новом направлении. «Да, да. Ваши разговоры о том, чтобы договориться со слэнами, — это измена, чистая измена. Это один из неприкасаемых предметов относительно нашей тол… относительно нашего народа. Надо что-то делать, чтобы уничтожить слэнов, возможно, более агрессивная политика, проводимая более агрессивным человеком…».
Кир Грей криво усмехнулся; а в его мозгу до сих пор была неопределенность, — что делать, что делать? Присутствовал тонкий намек на что-то еще: не обострение ситуации, а усиливающаяся решимость испытать судьбу. Но ничего осязаемого, ничего ясного не доходило до Кэтлин.
