пол вокруг него, прошел обратно до машины, проверил бардачок, где обыкновенно лежит бумажник, пошарил под сидениями… и немедленно позвонил Джиму в Лос-Анджелес сообщить, что меня обчистили.
Поскольку за последнюю неделю кошелек покидал дом всего раз, карты, должно быть, улетучились из него на автомойке. Видите, сколько времени ушло у инфузории Эллисона на то, чтобы до него начал доходить дым от собственной горящей задницы?
Затем я позвонил в службу безопасности кредитных карт, сообщил им номера (на всякий случай я всегда держу такие записи под рукой) и попросил их заблокировать карты, пока мои счета не накрылись. По закону с карты нельзя снять за один раз больше полусотни баксов, но карт-то недоставало целых пять: «Карт Бланш», «Банк Америкард», «Америкен Экспресс», «Стандард Шеврон Ойл» и «Хертц». Все вместе давало гадам уже добрых двести пятьдесят долларов, но служба безопасности должна была лишить их этого удовольствия.
Затем, включив дедуктивные способности, а-ля Ниро Вульф, я вычислил, что стырить карты мог, скорее всего, тип, чистивший на мойке салон машины. Я позвонил в Лос-Анджелес, в полицейский участок, на территории которого находилась мойка, и выложил им все это. Потом позвонил владельцам мойки, повторил им все это и попытался склонить их к сотрудничеству с детективом, который должен был расследовать кражу, посоветовав при этом проверить всех, кто чистил салоны в прошедшую пятницу, особенно тех, кто работает спустя рукава.
Проделанная мною детективная работа не имела ни малейшего изъяна… если не считать моих тупости и слепоты.
Вы все уже, конечно, догадались, что произошло.
Только я продолжал пребывать в блаженном неведении еще целых пять дней, пока мне не позвонили из центра «Банк Америкард» в Пасадене с просьбой подтвердить посылку огромного букета цветов некоей миссис Эллисон в медицинский центр Сакраменто, штат Калифорния. Я заверил их в том, что нет никакой миссис Эллисон, что я не женат, а единственная известная мне миссис Эллисон – это моя мать, но она живет в Майами-Бич.
Оплачивали покупку и пересылку, естественно, моей украденной картой.
Открывшаяся истина буквально ослепила меня.
На следующий день мне пришел счет на сорок три доллара от службы скорой помощи в Сакраменто за перемещение пациента из гостиницы «Холидей Инн» в медицинский центр, оплаченный моей картой тринадцатого мая. Звали пациента «Эллисон Харлан», и извещение пришло на мой домашний адрес.
Почти сразу же пришел целый ворох извещений от «Банк Америкард»; в числе покупок значились средства косметики, мужская одежда, женский спортивный костюм, фен и прочие приятности. Ну, теперь-то я понимал, что происходит. На этом месте все мы можем прерваться и спеть на мотив оратории Генделя «Ну и простофиля же ты!»
Способны ли вы вместе со мной пережить последний раз, когда вас нае… обвели вокруг пальца? Когда ваш желудок все равно что сорвавшийся с троса лифт, когда вас трясет озноб, словно вы всю ночь пахали на таблетках-энергетиках и черном кофе. Когда в глаза словно песок насыпали, руки непроизвольно стискиваются в кулаки, когда от досады хочется забить на все, сесть в самолет и улететь к чертовой матери куда подальше. Одно дело, когда тебя честно грабят, но совсем другое – когда тебя обдурили как маленького. Ну да, спора нет, разница только в уязвленной мужской гордости, но, видит бог, от этого не легче.
Я подобрал сопли и как мог снова преобразовался в Сэма Спейда, частного детектива. Первым делом я позвонил в медицинский центр Сакраменто и навел справки, не числится ли там в числе пациентов некоторая Валери Б. Не числилась. Тогда я спросил насчет мисс Эллисон Харлан. Такой тоже не нашлось. Тогда я спросил насчет мисс Харлан Эллисон.
Эта нашлась.
Я немедленно отзвонился дежурному посту полиции в медицинском центре. Я переговорил с дежурным полисменом, выложил ему всю свою историю и попросил связаться с детективом Каралекисом из отдела полиции западного Лос-Анджелеса, а также с Денисом Теддером из центра «Банка Америкард» в Пасадене. Я сообщил ему – а потом и дежурному администратору центра, что имеет место мошенничество, и что я не несу ответственности за какие-либо долги и траты самозванца, называющего себя «Эллисон Харлан», «Харлан Эллисон» или «миссис Харлан Эллисон». Оба ответственных лица сказали, что все поняли.
И, наконец, я позвонил самой Валери. Она лежала в ортопедическом отделении. Ее позвали к телефону. Она подошла. Ну, еще бы: насколько ей было известно, ее местонахождение знал только тип, пославший ей цветы.
Ну что, друзья мои, теперь все стало на свои места? Что ж, даже я допер в конце концов, а ведь я тупее вас.
Дело было двадцать третьего мая, то есть, со времени, когда она приехала на «скорой» в медицинский центр, прошло десять дней.
– Алё?
– Валери?
Пауза. Я буквально слышал в трубке, как вертятся колесики у нее в голове.
– Ну?
– Это я.
Молчание.
– Как там, в Сан-Франциско?
– Как ты узнал, что я здесь?
– Неважно как. Помощь потусторонних сил. Тебе достаточно знать, что я тебя нашел, и что я найду тебя, куда бы ты ни слиняла.
– Чего тебе надо?
– Карты и сто баксов, на которые ты нагрела Джима Сазерленда.
– У меня их нет.
– Чего именно?
– Ничего.
– Карты у твоего приятеля.
– Он от меня ушел. Я не знаю, где он.
– Брось валять дурочку, принцесса. Меня провели один раз, и я ударился в философию. После второго сделаюсь опасным маньяком.
– Я кладу трубку. Я болею.
– Ты заболеешь еще сильнее, когда к тебе через несколько минут заявятся полицейские.
Никаких гудков в трубке, но молчание.
– Чего ты хочешь?
– Я сказал чего. И быстро. Джим слишком беден, чтобы терять сотню баксов за так. Я могу придержать заявление, но мне нужны деньги и карты. Сейчас же.
– Я ничего не могу сделать, пока я здесь.
– Ну что ж, тогда жди полицию. Постарайся что-нибудь придумать прямо сейчас.
– Блин, ну и говно же ты! Как ты можешь поступать так со мной?
Бывают моменты, когда на твоих глазах скрывается под волнами любимая Атлантида, а ты стоишь, сложа руки. Бывает, что не можешь расплатиться по долгам, и тогда ничего не остается, как продать душу дьяволу. Вот просто твердеешь душой и думаешь: «Да гори все огнем – праведники, иконостас, да и весь гребаный храм вместе с ними!»
– Я тот, кто может упечь тебя за решетку, Валери. Попробуй-ка поюлить, и бог свидетель, глаза тебе выгрызу.
На другом конце провода воцарилось молчание.
– Дай мне минуту подумать, слишком все неожиданно, – выпалила она. Взгляду моему представилась крыса, пытающаяся прогрызть выход из лабиринта.
– Легко. У тебя минута. Я подожду.
Пока я ждал, в голове моей окончательно сложились
