Стоп. Сосредоточиться.
Повинуясь едва заметному жесту, охрана распахнула дверь. Тео шагнул вперёд, отодвигая одну за другой чёрные бархатные портьеры. От ткани пахло пылью и какой-то приторной сладостью – Великий Магистр уже пару раз срывался на подчинённых, требуя перестирать змеевы тряпки, и их действительно стирали, но избавиться не удавалось ни от запаха, ни от ощущения, что портьеры с каждым шагом отодвигаются всё неохотнее, хватают за руки, касаются лица, примериваясь, как бы задушить самозванца…
Он мог бы и вовсе не являться на Советы. Отлаженный за двести лет механизм продолжал работать, и письменных инструкций вполне хватало, чтобы все шестерёнки продолжали вращаться. Одно время Лейро даже подумывал о том, чтобы передать руководство Орденом кому-то из Старших Магистров, оставшись на должности консультанта – это дало бы больше времени и свободы. Но хотя избавиться от него больше не пытались, оттеснить от информации и рычагов влияния могли вполне, а это бы сильно помешало в осуществлении мести.
И Кариса. Совет не должен даже думать о том, чтобы её тронуть. Если ради этого придётся посещать собрания и слушать занудных старикашек, воображающих себя мудрыми и хитрыми, значит, так тому и быть.
Это означало, что портьеры придётся потерпеть. Дела, которые обсуждали высшие члены Ордена, не должны были стать известными простым смертным, и традиция требовала исключить малейшую возможность, что кто-то сумеет заглянуть в Зал Совета из коридора. По той же причине на Совет никогда не допускались посторонние.
До сегодняшнего дня.
Чёрный бархат облепил лицо, заглушая возмущённый возглас, руки заломили за спину – аккуратно, можно сказать, бережно. Чужие ладони быстро скользнули по телу, ощупывая карманы, швы и складки, с пальцев стянули перстни – серебряный с изумрудами, что едва налезал на правый мизинец, ободрали едва ли не с кожей. Тео зашипел от боли, но в висок тут же ткнулся холодный металл, и незнакомый голос вежливо, но твёрдо проговорил:
– Прошу вас, Великий Магистр.
– Бывший Великий Магистр, смею заметить.
Второй голос Тео узнал без подсказок, ещё до того, как его выволокли из-под портьер. Старший Магистр Баниро, болезненно худой мужчина лет пятидесяти с запавшими щеками и острым тонким носом, встретил его взгляд, сложил руки на груди и вздёрнул подбородок – полумрак придавал его лицу непривычно торжественное выражение. Голографический костёр, окружённый столешницей в форме незамкнутого кольца, почти не давал света, как и свободно плавающие вокруг свечи в прозрачных гравишарах, и чёрные драпировки на стенах создавали иллюзию бесконечной темноты, живой и дышащей.
Все прочие члены Совета замерли по другую сторону стола – единственного предмета мебели в круглом помещении. Ни поддерживать, ни опровергать позицию бунтовщика они не спешили, амулеты и блоки наглухо закрывали ауры, но было похоже, что внезапная акция Баниро оказалась для них неожиданностью. Не говоря уже о парализующем диске, приветливо поблёскивающем сферами на краю столешницы.
Что ж, крысу вычислили, можно выдохнуть и закрыть заседание Совета.
Внутри плеснула злость. Тео дёрнул плечами, пытаясь высвободиться, но держали его крепко и сразу двое. Ещё троих он разглядел в тенях между драпировками – чёрная одежда, чёрные маски, лучевые пистолеты смотрят в пол. Последний из бунтовщиков шагнул к столу и выложил на него горсть блестящих побрякушек – помимо перстней в распоряжении Великого Магистра была пара магических жезлов и пяток амулетов. Перед заседанием всё равно пришлось бы сдавать, члены Совета должны были договариваться с открытыми аурами…
Ещё одна бестолковая и бесполезная традиция.
Баниро окинул помещение взглядом, убедился во внимании аудитории и принялся вещать: красиво, с цитатами из священных книг, явно играя на публику. Сперва он говорил про работу Лейро на благо Карающего пламени и Империи, уважение к традициям и вечный долг перед основателем, потом про магию, которая всё же является порождением Великого Змея и должна быть искоренена, а в финале нашлось место проблемам, которые навлекла на Орден зимняя выходка Великого Магистра и последовавшее за нею разбирательство. Пожалуй, аргументы звучали бы убедительно – если бы уважаемый Старший Магистр не дёргал поминутно подбородком и не шевелил непрестанно длинными тонкими пальцами, вызывающими неприятные ассоциации с паучьими лапками. Тео брезгливо следил за этими пальцами, и отстранённо размышлял о том, лежит ли в кармане мантии листок с текстом речи или нет, и станет ли Баниро в него подсматривать, если что-то забудет.
Страха не было.
«Скажи ему что-нибудь, – усмехнулся Лейро. – Человек старался, готовился, организовывал людей...»
– И вам тоже доброго вечера. А впрочем, идите к Змею в задницу со своим балаганом.
Баниро нервно дёрнулся, оглянулся – будто бы кого-то ждал. Но дверь в зал Совета была звуконепроницаемой, средства связи внутри не работали, и подать сигнал сообщникам не мог никто. А ведь Старшие Магистры по статусу обязаны таскать с собой охрану, которая не могла не проверить помещение перед заседанием. Да и не стал бы Баниро выступать так нагло, если бы не чувствовал поддержки хотя бы половины Совета…
– Вы ввязались в опасные игры, юноша, – проговорил Старший Магистр тоном, который, видимо, считал отеческим. – Прямо сейчас решается ваша судьба, и вам не следовало бы хамить. Позволю предположить, что знаю о вашем покровителе несколько больше, чем знаете вы, и, боюсь, его время всё-таки вышло.
– Да неужели? А откуда вам знать, кто именно хамит?
Тео набрал побольше воздуха, улыбнулся и медленно, смакуя каждое слово, произнёс длинную фразу на староимперском. Баниро в ответ тоже улыбнулся – весьма неприятно.
– Если Великий Магистр опускается до примитивных оскорблений, значит, мой поступок тем более верен. Мы уже потеряли спецбольницы – а можем потерять куда больше. – Он развернулся к членам Совета, следящим за разговором с напряжённым вниманием, и повысил голос. – Орденская политика последних лет привела к сильному уменьшению нашего влияния. Великий Магистр фактически поставил Карающее пламя в оппозицию Императору и занялся борьбой за власть, а потом и вовсе принялся сводить личные счёты, в то время как задачей Ордена во все времена была борьба с порождениями Великого Змея. Магия – вот наш враг, битва с потусторонним и сохранение реальности – вот та цель, ради которой когда-то объединились наши предшественники! Мне больно видеть, что сам основатель Ордена разменял величайшие цели на мелкую месть, но не мне его осуждать, ибо все мы смертны. Мудрость, приходящая с возрастом, приносит с собою также и слабость, и не зря по замыслу Всевышнего старое и дряхлое в свой час уступает место сильному и зрелому.
– Старость и дряхлость, говорите? Смею заметить, что лично вы вдвое старше лично меня. Склероз одолел?
Баниро вновь повернулся к Тео. Шагнул ближе, посмотрел в глаза с ухмылкой и медленно, с явным удовольствием проговорил:
– Поверьте, я не питаю личной неприязни ни к одному из вас. Однако считаю недопустимым тратить ресурсы Ордена на обиды бестолкового мальчишки и месть выжившего из ума старика.
Тео снова попытался вывернуться – скорее машинально, чем всерьёз желая набить Старшему Магистру наглую морду. Чужие ладони на предплечьях сжались сильнее, улыбка оппонента стала откровенно издевательской. Он обернулся к сообщнику, кивнул, и тот принялся шуршать чем-то на столе. Пауза затягивалась, Старший Магистр поморщился, облизал губы, потом вынул из-под мантии крошечную фляжку и сделал несколько жадных глотков, знакомый запах защекотал ноздри…
Губы расползлись в усмешке даже раньше, чем Тео поймал ощущение узнавания и осознал абсурдность ситуации. Фляжка с коньяком, беспомощный пленник, якобы надёжно удерживаемый сразу двумя охранниками – ах, как жаль, что Баниро не решится подойти настолько близко, чтобы можно было сломать ему нос! И коньяком тоже не поделится, а было бы кстати…
