Тео попытался смахнуть с плеча чужую ладонь, но та скользнула по груди ниже, вызвав не то всхлип, не то стон.
– Не… надо… ком-пен-си-ро-вать…
«А во-вторых, – продолжил Лейро, не обращая внимания на возражения, – с некоторых пор мне это тоже нравится».
Он говорил дальше, но Тео воспринимал в лучшем случае половину из сказанного. Сам Магистр за двести с лишним лет успел разочароваться во многом, даже получив молодое тело, он обычно просто регулировал уровень гормонов, чтобы те не мешали работе разума. Разумеется, он следил за здоровьем и обеспечивал удовлетворение всех физиологических потребностей, но это было…
Не то.
Первая личность, которую оказалось неожиданно интересно не уничтожать сразу. Настоящие эмоции, живые реакции, простые радости. Маятник, который раскачивается всё сильнее, чувства и впечатления, которые можно получить, не напрягаясь самостоятельно – и власть, абсолютная, идеальная, невозможная ни в каком ином случае…
«Тело всё ещё твоё, и ощущения твои, но я чувствую себя как никогда живым. Потрясающе, – задумчиво говорил Лейро, пока три полуобнажённые массажистки, болтая и хихикая, разминали спину, то и дело игриво прихватывая пониже. Тео уже не сопротивлялся, тело снова реагировало на прикосновения, как и полагается здоровому мужскому телу, хотя сознание скулило от ужаса, и образ паука, нежно обнимающего оцепеневшую муху, становился всё ярче. – Расслабься, тебе будет очень хорошо, девочки об этом позаботятся. Пожалуй, стоит увеличить чувствительность кожи, да?»
Тео попытался возразить, но смог лишь застонать и перекатиться на бок. Девушки услужливо помогли ему улечься на спину, заахали, снова захихикали…
Он запомнил, что кричал, а перед тем, как потерять сознание, был счастлив – и изо всех сил надеялся, что сегодня-то гриб наконец прорастёт, а муравей сдохнет и освободится, и от этой надежды становился ещё счастливее.
Вот сейчас…
Ещё немного…
Нет.
***
Кеара проснулась от холода. Пожалуй, стоит закрыть окно, взять одеяло потеплее…
Вскинуть руки, удерживая равновесие на скользких камнях.
Замереть, растерянно глядя на отражение звёзд в тёмной озёрной глади.
Попытаться расправить мокрый подол ночной рубашки, бесстыдно облепивший бёдра – ниже колена светлая ткань свободно колыхалась в воде.
Разозлиться до рабочего состояния и проснуться окончательно.
– Ты что творишь?!
Джания проявилась перед ней, растерянная, будто сама только что проснулась. По воде заплясали голубые блики.
– Я не… Мне не спалось.
Перстень под рубашкой казался горячим и тяжело, болезненно пульсировал. Змеева магия…
– А ты умеешь спать?!
Ведьма передёрнула плечами и растворилась в возхдухе. Кеара осторожно развернулась, чувствуя, как скользит под босыми ступнями плёнка облепивших камень водорослей. До берега, к счастью, рукой подать, и здесь неглубоко, и если стиснуть зубы покрепче и двигаться очень медленно, есть шанс, что она не поскользнётся и не разобьёт голову о камни.
Змеева ведьма, что стоило хотя бы обуться…
И одеться потеплее.
И вообще остаться в спальне, ну что за блажь – среди ночи лезть в озеро?!
На последнем камне она всё-таки не удержалась, но на всплеске адреналина сумела превратить падение в кривой прыжок, отделавшись ушибленным бедром и ободранными ладонями. С минуту она сидела на земле, успокаивая дыхание и пытаясь не стучать зубами, потом рядом тоненько заныл не верящий своему счастью комар, и она заставила себя подняться.
Итак, ночь, комары, мокрая ночнушка, полное отсутствие обуви – и не меньше десяти минут ходьбы по лесу до крыльца резиденции. Объяснения с охранником можно пропустить, если ведьма как-то вышла, то и войти удастся, но вот что делать с темнотой…
– Посвети хотя бы, – с досадой проговорила Кеара, оглядываясь и обнимая плечи ладонями. – Споткнусь, расшибу голову, сдохну от потери крови – и ты со мной сдохнешь, сама же говорила!
Джания послушно проявилась рядом, тоже обняла себя за плечи и ссутулилась. Умом Кеара понимала, что стоило заставить себя злиться, иначе был риск перепугаться до смерти и не добраться до постели. Она решительно двинулась по тропе вверх, отмахиваясь от насекомых и шипя всякий раз, когда под ногу попадался камешек или иголка, но голубое свечение быстро осталось позади.
З-з-з-змеева ведьма…
– Ну что ещё?!
Она развернулась и скрестила руки на груди. Джания не двинулась с места, лишь медленно подняла голову – тёмные глаза на светящемся лице казались провалами.
– Мне… страшно.
Злость испарилась в единый миг. Кеара до боли закусила губу, стараясь не поддаваться собственному страху. Всё хорошо, всё в порядке, она совсем скоро будет в своей комнате, а вопрос, как эта паршивка вообще может занимать тело без позволения, да ещё и тащить его купаться, оставим на утро, пожалуйста, не надо думать об этом сейчас…
– Почему?
Ведьма всхлипнула – очень натурально. Раздражение на очередную манипуляцию удачно подогрело злость, но прежде чем Кеара успела ответить, Джания снова исчезла, а потом появилась совсем рядом – и на лице её действительно были слёзы.
Может ли дух плакать?
Может ли, Змей её забери, плакать и бояться двухсотлетняя ведьма?
– Кажется, я умираю.
Кеара сглотнула и сжала кулаки, особенно остро чувствуя, как забирается под рубашку ночной холод, как покрывается мурашками кожа и как противно липнет к ногам мокрый подол.
– Ты… – Она облизала губы и кашлянула. – Ты ведь не можешь умереть. Ты ведь и не живёшь толком.
Она сказала это нарочно, надеясь разозлить собеседницу – это было хотя бы привычно и безопасно. Но та лишь жалко искривила губы.
– Заклинание разрушается. Я чувствую. У перстня совсем мало силы, и у тебя мало силы, и я могла бы взять больше – но тогда ты тоже умрёшь.
– А… Ильнар?
Ведьма засмеялась. Она стояла, закрыв глаза и ссутулившись ещё сильнее, словно пыталась завернуться сама в себя, и хохотала, и текли по призрачному лицу призрачные слёзы…
– Ты сумасшедшая, понимаешь? Какая тебе будет разница, если ты умрёшь?! И я тоже сумасшедшая, заклинание разрушается, я разрушаюсь, мы сдохнем, обе сдохнем и с этим… ничего… нельзя…
Она опустилась на землю и разрыдалась уже всерьёз. Кеара осталась на ногах, с трудом удерживая ментальный блок. Чужая боль, чужое горе, чужой страх захлестывали, рвались сквозь защиту, словно вода, прорывающая ветхую плотину, и собственные эмоции норовили влиться в этот поток, но если сидеть и рыдать вдвоём, ничего ведь не изменится!..
– Тайная канцелярия, – прохрипела она, преодолевая стиснувший горло спазм. Всхлипнула и повторила: – Тайная канцелярия. Они работают с артефактом Дайлона, они…
– Им наплевать!
Ведьма взвилась на ноги, перекошенное яростью лицо оказалось совсем близко, перстень плеснул жаром. Кеара прижала его ладонью, едва слышно выругалась и повысила голос:
– Ему – нет.
Джания зашипела и откинулась назад.
– Он не знает, и не может знать! А ты… Ты даже не можешь с ним поговорить! Он убьёт тебя одним прикосновением, ты этого хочешь?! А хочешь, я сама тебя убью?! Сейчас, прямо сейчас, утоплю в озере, задушу, остановлю сердце… Бьётся на дне и не болит… Ни один человек не достанет… ни один…
Бормотание ведьмы слилось с плеском волн, иллюзия поднявшейся до подбородка воды вернулась так резко, что Кеара невольно запрокинула голову.
– Не убьёшь, – с усилием проговорила она. – Ты не похожа на убийцу. Не похожа на Лейро.
Ведьма долго-долго смотрела ей в глаза, потом бессильно уронила руки. Иллюзорная вода схлынула, и Кеару с новой силой затрясло от холода.
– Я напишу ему утром, – пробормотала она, растирая ладонями плечи. – Ты объяснишь про заклинание, и я напишу. Он всё поймёт, договорится с Тайной канцелярией, нам помогут… Он справится.
– Лейро тоже многое понимал, – бесцветно откликнулась ведьма. – И Таро. И они меня убили. Я двести лет не просила помощи, не хочу, не могу…
