Алтина ласково потрепала его по макушке и удалилась.
– Расскажи об Ильнаре, – тихо попросила Кеара, глядя в сад. Джания остановилась в прорвавшемся сквозь тучи луче света и стала полупрозрачной. Ветер стих, тревожный запах роз снова заполнил беседку, вызывая навязчивые мысли о Тео и его букетах.
Он по-прежнему в городе.
Он ничего не знает.
Он может явиться в любой момент, и…
Фин так резко отпихнул от себя пирожное, что кремовая розочка покосилась, а ягоды черники раскатились по блюдцу и по скатерти.
– Ему хреново. Он задолбался с этой работой. Он боится, что Тайная канцелярия в любой момент может решить, что потенциальная опасность больше потенциальной пользы. А тут ещё любимая девушка вместо того, чтоб стукнуть кулаком по столу и потребовать перевода в Дикие земли, балуется с приворотной магией, или как оно там называется… – Он поставил локти на стол и подался вперёд. Раздавленная черничинка прилипла к рукаву форменной рубашки. – Слушай, поговори с Алтиной. Я серьёзно. Начальство может что угодно планировать, но ей-то не откажут. И приезжай. Ты ведь хочешь, а?
– Конечно, хочет, – подтвердила вернувшаяся ведьма. На голове у нее переливался венок из роз. – Просто мечтает, спать не может. И ты хочешь… – Джания встала за спиной Фина, положила ладони ему на плечи, склонилась к самому уху. – Хочешь ведь? Если она будет жить рядом… Ты сможешь с нею видеться, каждый день… Разговаривать… Улыбаться… Смотреть, как она целуется с твоим другом… Как они держатся за руки… Как счастливы вместе… Будешь сходить с ума от зависти и ревности… А что потом – убьёшь его? Или её? Или себя? Или Карису, которая, дрянь такая, не смогла его качественно соблазнить, чтобы освободить тебе дорогу?
Фин вскочил, с грохотом опрокинув кресло. Кеара сжала виски ладонями – слова ведьмы отдавались звоном в ушах, в желудке набух ледяной ком. Она нарочно дразнит и провоцирует. Нарочно пытается их поссорить – или не поссорить? Неважно, нужно просто уйти в свою комнату, запереться, прочесть, наконец, письмо…
– Мне нехорошо, – проговорила она через силу, выбираясь из-за стола. Край шали зацепил чашку, та опрокинулась, чай плеснул на скатерть и по деревянному полу беседки застучали частые капли. – Я… Мне надо лечь…
Она покачнулась, и Фин подхватил её под локоть. Какие горячие у него руки…
– Я провожу.
– Не нужно…
Она попыталась оттолкнуть его, но не вышло. Навалилась слабость, ноги дрожали, что, если это тоже из-за перстня, что если она прямо сейчас умрёт?!
– Злая ведьма околдовала прекрасную принцессу, – прошелестела Джания. – И лишь поцелуй истинной любви способен разрушить чары… Попробуешь?
В следующий миг Кеара поняла, что телом больше не управляет.
Головная боль и слабость отступили, и она успела порадоваться – пусть теперь ведьма чувствует себя плохо. Потом пришёл страх – она не давала согласия! Дух не имеет права!..
А потом Джания развернулась к Фину, обняла его за шею – и поцеловала.
Он, кажется, растерялся, попытался отстраниться, но ведьма буквально повисла на нём, прижалась всем телом, зарылась пальцами в волосы – Кеара чувствовала, как кудри щекочут ладонь. У него всё ещё горячие руки, и губы тоже горячие, сухие и пахнут розовым чаем, а подбородок колючий, а дыхание хриплое, рваное, словно он задыхается, и жар разбегается по телу дрожью. У него безумные глаза, и она чувствует его отчаяние, страх, нежелание причинить ей боль, и как, наверное, сложно оттолкнуть от себя женщину, которая в прямом смысле слова висит на шее, чтобы не дать ей при этом упасть…
Ощущение собственного тела вернулось внезапно. Кеара попыталась шарахнуться в сторону, Фин машинально придержал её за локоть. Несколько секунд они смотрели друг другу в глаза, и шальное безумие в его взгляде выцветало, давая место злости. А потом он вдруг глянул поверх её плеча – и злость сменилась таким откровенным ужасом, что она тоже обернулась.
На пороге беседки стоял Ильнар.
Часть 4. Свет в конце
Глава 28. Не представляется возможным
Первая мысль была о том, что если б Ориен его не спровоцировал, сейчас он непременно сорвался бы. Что-то сломал, может, даже кого-нибудь убил. А это было бы нехорошо, потому что убивать вообще нехорошо, а уж если магией…
Вторая мысль была об упражнениях. Оказывается, если целый час медитировать в вездеходе по дороге к порталу, можно успокоиться настолько, что эмоции придётся из себя вытягивать силой. Что вообще должен чувствовать человек, который увидел, как его девушка целуется с его лучшим другом?
Хотя, пожалуй, теперь это не его девушка. И к другу тоже есть вопросы…
Два часа назад он без раздумий полез бы в драку. Три часа назад – попытался бы выяснить, а что, собственно, происходит. А сейчас…
Пусто. Чуточку неловко – от него ведь ждут каких-то слов и действий, а он никак не может сообразить, каких именно.
И совсем не больно.
Может, у него тоже отложенная реакция на стресс, как у Фина? И нервы окружающим он начнёт трепать только через полгода – если доживёт, конечно.
То, что весной ощущалось живущим внутри зверем, тихонько заскулило сквозь намордник, но не шелохнулось. Хороший пёсик. Умный пёсик. Воспитанный, идеально выдрессированный.
Ло-яль-ный.
Кеара прижала пальцы к губам, потом медленно опустила руку и сжала в горсти ворот платья – под ним, кажется, прятался какой-то амулет, и натянувшаяся цепочка впилась ей в шею. Она всё ещё казалась непозволительно красивой, и ему всё ещё хотелось целовать эту шею, эти пальцы, эти губы, но сквозь её защиту уже тянулись акварельно-прозрачные щупальца, сплетались с такими же, прорастающими из ауры Фина, положившего руки ей на плечи в защитном жесте, и ведь не просила она этой магической связи…
Возможно, у кого-то просто очень хорошее воображение.
Ильнар медленно развернулся и пошёл прочь, всей кожей ощущая, как вибрирует окружающее пространство, как вздрагивают розовые кусты, роняя на землю дождь лепестков, как просыпается внутри что-то тёмное и злое, прорывается сквозь кожу чешуёй. Взбешённый колдун вне Диких земель, при нормальном фоне – это ведь гарантированный разрыв…
Сочувственно вздохнул запертый в собственном кабинете Таро – он, кажется, чувствовал что-то похожее, слушая, как его женщина за стеной соблазняет его брата. Она сделала это ради его спасения, и, возможно, у произошедшего в беседке тоже был какой-то смысл…
Память жреца подкинула молитву от одержимости – и нет никакой любви, кроме любви Всевышнего к чадам своим, а есть похоть, кою праведному мужу следует держать в узде постом и покаянием…
Тихонько всхлипнула художница, разрываясь между состраданием и восхищением – трагическая фигура на фоне предгрозового неба в окружении розовых лепестков наверняка смотрелась со стороны весьма эффектно, а если бы он ещё застонал и упал на колени, потому что боль от сердечной раны невыносима…
Ну вот ещё.
– Стой!
Его схватили за рукав, и он послушно остановился, с силой растёр лицо ладонями, пытаясь сообразить, что делать дальше. Фин встал прямо перед ним, кусая губы – но в глаза не смотрел. Если бы они были героями глупого сентиментального романчика о любви, ему, пожалуй, должны были бы сказать, что он всё понял не так. Или что это было не то, о чём он подумал.
– Это… не то, что ты подумал. Ты не так понял, это… Тварь, ну какая ж тварь!.. Знала ведь, точно знала!
Последней реплики в канонах жанра не было. Фин прижал ладонь к шее и засмеялся, хрипло и зло. По подбородку медленно поползла алая капля из прокушенной губы.
– Алтина? – предположил Ильнар, оглядываясь в поисках наставницы. Та, кажется, увела Кеару в беседку, если ей тоже стало плохо из-за клятвы…
