Шли беспрерывные бои, железнодорожные станции переходили из рук в руки. У Май-Маевского было немного войск. Но, перебрасывая их с одного участка на другой, генерал вводил в заблуждение красных. Одним и тем же частям белых войск в течение дня приходилось участвовать во многих боях и разных направлениях; для этой цели был хорошо приспособлен подвижной состав транспорта. Такая тактика и удары по узловым станциям были признаны английским и французским командованием выдающейся новостью в стратегии. Май-Маевский в течение недели раз пять выезжал на фронт, поднимая своим присутствием стойкость бойцов. Войска его уважали, называя вторым Кутузовым (фигурой генерал был похож на знаменитого полководца)'.
Вот уже третью неделю мы двигаемся к Иловайску, в котором судя по подслушанным нами разговорам беляков, находится штаб Май-Маевского. Позавчера мы ночью добрели до крупного железнодорожного узла, в здание вокзала нас не пустили и мы как нахохлившиеся воробьи сели на скамейку. На платформу подали поезд с пассажирскими вагонами, который следовал в Ростов-на-Дону. Белый полковник со своей семьей стоял напротив нас, что-то выговаривая своему денщику. Его жена, располневшая матрона, брезгливо косила на нас глазами, видимо опасаясь, что мы украдем их чемодан.
Полковник громко сказал — Я выйду в Иловайске, а вы следуйте до Ростова. Я вас потом там найду. Передавай привет своей сестре!
Девчушка лет десяти, жмурясь от удовольствия, поедала пирожки из корзины, которая пахла просто одуряюще. Денщик понес чемоданы в вагон, а девчонка обратила внимание на наши голодные глаза и, поколебавшись, подошла к нам и протянула пару пирожков. Серый не долго думая, схватил подарок и со вздохом начал делить пирожки. Тогда добрый ребенок достала еще пирожок, что бы хватило всем.
Ее мамаша, заметив разбазаривание съестного, чуть не закатила скандал прямо здесь, не обращая внимания на других пассажиров, стремящихся заполнить вагоны.
Подошел дворник и замахнулся на нас метлой — Кыш отсюда, бисовы дети!
Мы прыснули под вагон и, оказавшись на той стороне состава, забрались в угольный ящик под пассажирским вагоном. Этот состав оказался как нельзя в масть — честно говоря длительные переходы зачастую на голодный желудок давались нам тяжело. Тем более что мы не плелись, а двигались волчьим скоком: сто шагов бегом, сто шагов в обычном режиме. Бег позволяет ускориться, а обычный режим — уменьшить сердцебиение, снять усталость и даже отдохнуть. По моим прикидкам через три месяца мы сможем увеличить бег до двухсот шагов. Также мы метали свои иглы и лопатку в телеграфные столбы, а на привалах мы отрабатывали рукопашный бой. А еще я обучал пацанов немецкому языку. Молодые незамутненные мозги принимали все, что в них вкладывалось. Мое тело потихоньку подчинялось благодаря растяжкам и физической нагрузке. Частенько нам приходилось зарабатывать на еду, подряжаясь колоть дрова. Тяжелые колуны развивали мышцы на ура. Первые пять дней конечно ломало страшно, но благодаря медитациям мы снимали боль и постепенно втянулись, специально напрашиваясь помочь с дровами в каждом встреченном по пути населенном пункте. У всех троих ладони сначала пошли волдырями, затем кожа стала привыкать, на ладонях постепенно проявлялись крепкие такие мозоли.
Поезд остановился на каком-то полустанке и мы выбрались на ружу справить нужду. Оказывается мы остановились, чтобы пропустить военный эшелон, десяток теплушек, набитые солдатами и несколько платформ с орудиями и двумя английскими танками.
Аркаша смотрел с ненавистью на эшелон, сжав кулаки — Мы, диверсанты хреновы, смотрим как мимо нас на фронт едут беляки и ни чего не делаем!
Серый шмыгнул носом — Брось, командир! Что мы можем сделать? Пушки у нас даже завалящей нет, что бы по поезду выстрелить.
Я с тоской посмотрел вслед эшелону и кивнул на вагон — Давайте по местам, а настоящие диверсии мы еще устроим, сначала выполним главную поставленную задачу командования!
Серый прошептал — Хорошо бы, да только из нас диверсанты как из козла попадья.
На станцию «Иловайск» поезд прибыл поздно ночью. Мы отряхнулись, при этом еще больше перемазавшись углем и огляделись. Станция напоминала военный лагерь, была заставлена эшелонами, здесь же стоял военный состав с госпитальными вагонами, на которых были намалеваны красные кресты. Мы бродили по этой узловой станции в поисках нужного нам состава.
Чтобы соответствовать легенде, мы выпрашивали еду и с нами делились своими припасами, у одного костра нас усадили солдаты, самому младшему из них было лет восемнадцать, а старому все пятьдесят, у этого ветерана вся грудь была в крестах: полный георгиевский кавалер, именно он наполнил свой солдатский котелок кашей из общего котла и, достав из-за голенища завернутую в тряпицу ложку, протянул нам — Ешьте, хлопцы! Оголодали наверное?
Сережка кивнул — Еще как! Спаси тебя Бог, дяденька! — Серый наскоро заработал ложкой, затем передал котелок мне.
Видно бывший студент, на котором шинель сидела как на корове седло, подмигнул — Вкусно? Еще бы, сюда вот такой шмат сала ушел — парень развел руки, показав как минимум полугодовалого поросенка.
Аркаша принял котелок у меня и поначалу скривился из брезгливости к вражеской щедрости, но голод не тетка, ложка застучала по днищу, выбирая остатки каши. Видя как мы оголодали, нам наложили еще каши и мы теперь не спеша наедались впрок горячего. Обычно приходилось жевать в сухомятку. Затем нам сунули кружки, в которые налили чая. У запасливых солдат нашлись несколько кусочков сахарину, с которыми мы выпили дрянной по вкусу чай. Но как говорится, даренному коню в зубы не смотрят.
Георгиевский кавалер указал себе за спину — В тот тупик вам лучше не ходить, уж слишком поганая охрана около тех вагонов. Сплошь одни дикие горцы. Они не посмотрят, что вы дети, выпорют нагайками ни за что ни про что.
Аркаша закосил под дурачка — Продукты что ли в тех вагонах? Так мы не воруем, если можно так попросить.
— Неа, там наши командиры уже третий день гуляют.
Мимо нас прошел в черной форме офицер пустой корзиной в руке, солдат указал на него — Этот штабной адъютант каждый день за вином бегает, вишь, опять спешит! Тьфу на него! Кому каша за счастье, а этот почти каждый день пьян и, как я слышал от нашего подпоручика, самого командующего спаивает!
Я поднялся, шепнув Аркаше — Сидите здесь, я сейчас!
Пацаны посмотрели на меня ошалевшими глазами, но Серый пожал плечами и продолжил чаевничать.
Те кто видел советский сериал «Адъютант его превосходительства», в котором Соломин сыграл адъютанта Маркова, возможно и не все знают, что прототипом нашего разведчика стал вот этот самый капитан Макаров, который был направлен Севастопольским ревкомом в Мелитополь. И надо же было так случиться, что как раз в это время через город проходил отряд полковника Дроздовского, шедший из Бессарабии на Дон. Одетого в офицерский френч и фуражку Макарова «дроздовцы» тут же задержали на улице и тот сумел убедить задержавшего его офицера в том, что он является капитаном Феодосийского полка и назвал данные командира полка. Макаров дабы отвести от себя подозрения попросился к дроздовцам так как деваться Макарову было некуда, политическая обстановка складывалась для него неблагоприятно (наступали немцы и гайдамаки, как то нужно спешно эвакуироваться… Район, где он находился, был кулацким), поэтому — почему бы временно не присоединиться к «дроздовцам»? А дальше уже как повезет. Тем более что выдумывать ничего не пришлось, офицером Павел Васильевич действительно когда-то был, разве что чин для солидности себе прибавил — на самом деле в отряд его зачислили подпоручиком, а до капитана он «вырос» только через полтора года.
Я шел за двадцатидвухлетним прохвостом, у которого были аккуратно прилизанные черные волосы с пробором почти посреди головы и, выждав момент, когда рядом с нами не оказалось ни души, окликнул его — Господин капитан!
Макаров с удивлением посмотрел на меня и остановился — Тебе что, босяк малолетний?
