чтобы попасть в гости к ведьме. Он понимал, что это важно для меня, поэтому не стал спорить и отговаривать от сомнительной затеи.
— Хочу попросить вас о помощи, — мой дрогнувший голос выдает волнение.
— Вижу, что вернуться в свой мир ты не желаешь. Даже странно, обычно пришлые приходят ко мне именно за этим. Тогда что? Любовь у тебя уже есть, здоровье в порядке, достаток, дело по душе.
— Я волнуюсь о здоровье своей сестры, оставшейся в моем мире.
— Не сестра она тебе, — безразлично бросает ведьма. — Нет в вас общей крови.
— Я знаю. Но не только кровь объединяет людей, еще и любовь, родство душ.
Ведьма застывает, будто к чему-то прислушивается.
— Проходи, коль пришла, — шире распахивает передо мной дверь и, отвернувшись, идет по темному коридору куда-то вглубь дома.
Лишь секунду поколебавшись, устремляюсь за ней, в темноте постоянно натыкаясь на какие-то предметы, которыми завалено тесное пространство.
— Садись, — коротко говорит ведьма, когда мы оказываемся на неожиданно уютной кухне, по стенам которой развешены пучки разных ароматных трав. — Я знаю, в чем твое желание и могу тебе с ним помочь. Но у меня будет одно условие.
— Какое? — мои губы пересыхают от волнения, я кожей ощущаю, что ведьма потребует что-то, что я не захочу ей отдать.
— Когда твоей дочери исполнится четырнадцать, ты отдашь её мне.
— Нет, — вырывается у меня, прежде чем я успеваю обдумать. — Я не готова отдать своего ребенка взамен на здоровье сестры.
— Куда же вы вечно торопитесь, — раздраженно произносит старуха. — Ты сначала дослушай, а потом отказывайся или соглашайся.
— Говорите, — складываю руки на груди, всем своим видом демонстрируя, что уже против любых её предложений.
— Твоей дочери суждено стать новой верховной, она не справится самостоятельно. И ты в этом не сможешь ей помочь. Я поделюсь с ней своими знаниями и умениями, научу, как правильно взаимодействовать с энергией, пребывать с ней в согласии.
— А если у меня родится сын? Или если у дочери не будет ведовской магии? Что тогда? — прищурив глаза, спрашиваю я.
— Это невозможно. Судьба твоей дочери уже предрешена с момента зачатия. Она станет одной из тех, кто изменит отношение всего этого мира к ведьмам.
— Что? — затихаю, пока в голове медленно ворочается понимание. — Вы сказали «с момента зачатия»?
Ладони сами собой ложатся на совершенно плоский живот. Вспоминаю о сбое в цикле, об увеличившемся аппетите и странных вкусовых пристрастиях, над которыми недавно посмеивался Райнхольд.
— Уже месяц, — кивает ведьма.
— Откуда мне знать, что все что вы говорите, правда?
— А зачем мне тебе лгать? — пожимает плечами ведьма. — Можешь лично убедиться. Приходи ко мне еще раз, через четырнадцать лет, когда сила твоей дочери впервые проявится и будет мучить её из-за неумения взаимодействовать.
— Но… — не нахожусь, что возразить.
Ведьма не настаивает, она готова получить от меня отказ сейчас, точно зная, что в будущем я вновь приду к ней за помощью. Нет. Я все равно не смогу отдать своего ребенка. А если только это сможет помочь ей справиться с силой?
Нахожусь на перепутье, не зная, в какую сторону повернуть.
— Я должна буду с ней расстаться навсегда? — шепчу, потому что голос пропадает из-за тревожных мыслей.
— Конечно нет. Думаю, трех лет хватит, чтобы она достаточно уверенно владела своей магией. Да и приезжать, чтобы увидеться тебе никто не запрещает.
— Тогда, может быть, вы переедете к нам? У нас большой дом, для вас там найдутся вполне достойные покои.
Ведьма начинает каркать, и только спустя несколько секунд я понимаю, что она так смеется.
— Милая моя, мне не выжить в городе. Здесь мой дом, мой лес, с которым я за долгие годы сроднилась. Да я каждого зверя знаю, каждую птицу. Нет. И точка.
— Если я соглашусь, вы обещаете, что не причините ей вреда? — с каждой фразой ведьмы я капитулирую.
Еще не знаю, как сказать обо всем этом Райнхольду. Он будет счастлив, узнав о ребенке. Но не померкнет ли его счастье от информации о женском поле и очередном великом предназначении?
— Я обещаю, что помогу ей обрести саму себя, — говорит ведьма, смотря мне в глаза. — Она не осудит тебя за твой выбор. Быстро поймёт, что это необходимость.
Как? Как она узнала о главном страхе, которые мешают мне согласиться?
— Хорошо, — сдавленно произношу я, получив совсем не то, за чем пришла.
— Я помогу твоей сестре. Она будет полностью здорова, — говорит старуха. — И помни. Нельзя нарушить слово, данное ведьме.
21 год спустя
— Мамочка, — Даниэлла обнимает меня со спины. — Позволишь мне навестить бабулю Каллисфению?
— Конечно, милая, — киваю дочери, пытаясь впихнуть в младшего овощное пюре. — Только ненадолго, пока каникулы в академии.
— Она стала совсем плоха, — грустно говорит Даниэлла, и я отвлекаюсь от кормления малыша.
— Думаешь, что скоро…
— Да. Обещает, что дождется моего совершеннолетия, а потом уйдет. Мне придется занять место верховной и взять на себя все обязанности Каллисфении.
Тяжело вздыхаю. Мы знали, что это произойдет. Ведьма была уже слишком стара, когда я только пришла к ней. Чудо, что она прожила все эти годы и успела передать Дэни весь опыт, который накопила за долгую жизнь.
— Может быть, поехать с тобой? — предлагаю дочери.
— Еще не пришло время, — качает она головой, смотря на меня изумрудно-зелеными глазами.
Только ей достался мой цвет глаз, двое её братьев и сестра получили от отца голубой.
— Что у вас тут? — в столовую входит бесшумно входит Райнхольд, одаривая нас теплым взглядом.
— Даниэлла хочет поехать во Флэмен на время каникул, — отвечаю я.
— Я думал о том, что нужно навестить старую ведьму, — кивает муж. — Вдруг опять крыша течет или еще какие-то бытовые трудности. Ей уже сложно обслуживать дом, сохраняя его состояние на должном уровне.
— Это лишние хлопоты, — тихо говорит Даниэлла. — Осталось совсем мало времени.
— Жаль, — Райнхольд хмурится, прекрасно понимая, что она имеет в виду. — За прошедшие годы я успел привязаться к ней.
Несмотря на мои опасения, муж довольно спокойно воспринял информацию о том, что нашу дочь нужно будет отдать ведьме на время обучения. Возможно, дело в том, что он сам вырос без родителей, с детства находясь на попечении сначала гувернантки, потом школы-интерната.
А я несколько дней не могла решиться ему сказать, ломала голову, подбирая слова и оправдания. Хорошо, что Райнхольд чутко уловил перемену в моем поведении и прижал к стенке. В буквальном смысле этого слова. Сладкая пытка быстро сменилась нежностью и обожанием, стоило мне признаться в беременности. А о предназначении нашей дочери и условии старой ведьмы я рассказала чуть позже,
