Когда мы, задние, увидели стены Нанта, кораблики Бьёрна уже входили в гавань. Спокойно так, неспешно, сбросив ход. Надо полагать, ребятишки Ламберта перекидывались словечками с местной братвой. На хорошем средневековом французском.
В гавани же кипела мирная жизнь. И ворота Нанта — настежь… Неужели получилось?
Один за другим пузатые морские суда швартовались к берегу. И вопреки обыкновению норманов, никто сходу не бросался в бой. Бьёрн понимал: надо накопить силы, а уж тогда…
«Тогда» наступило, когда у нантского причала встал восьмой кнорр, а вдали, на излучине показались первые носы норманских драккаров. Однако поскольку характерные носовые фигуры с них были сняты, то признать в них сходу драккары викингов мог только очень заинтересованный и внимательный специалист. Специалистов в Нанте хватало. Заинтересованных — тоже. Внимательных не нашлось.
Люди Ламберта и замаскированные викинги Бьёрна выгрузились на берег. И сразу двинулись к воротам. Народ почтительно расступался перед вояками… И всё бы получилось, если бы кто-то из местных не признал Ламберта и не выразил свое открытие громким воплем, который тут же подхватили другие нантцы.
Опальный граф не смутился. Приветливо помахал народу латной перчаткой… Но старший привратной стражи, видимо, не относился к числу сторонников графа. И дал команду закрыть ворота перед носом «законного» нантского правителя. Не удивительно. Графа ведь сопровождал изрядный воинский отряд, а охрана города была составлена из лояльных королю людей. А как же иначе?
В общем, ворота начали закрываться, и Бьёрн подал сигнал к атаке. Голосом подал — с такой глоткой никакой рог не нужен.
И началось.
Передовой отряд ринулся к воротам. Из трюмов полезли бородатые страшилы-викинги, расхватывая на ходу фрагменты штурмовых лестниц. Вариант «закрытые ворота» был просчитан заранее.
Когда это необходимо, норманы могут двигаться весьма проворно. Вопли разбежавшихся аборигенов, грозный рев северян… Поверхность воды быстро «проводит» звуки. Викинги тоже не тормозят. Карабкаются по лестницам с потрясающей скоростью. В городе еще толком не поняли, что происходит, а наши ребята уже на стенах.
И ворота уже вскрыты с помощью собранного из подручных материалов тарана. Видать, их и закрыть толком не успели.
Наши драккары летели птицами. Ветер вздувал паруса, энергично крутились весла… Лоцмана у нас не было. Да и ни к чему. Мы шли в кильватере у идущего впереди драккара. И так — вся цепочка. Опытные кормчие не ошибались. Ни один из наших корабликов не выскочил на мель и не сел на камни.
Мы очень торопились, но поспели к финалу, так что места в гавани уже не осталось. Ярл дал команду, драккары свернули к берегу и выскочили прямо на песок. Мои соратники тут же посыпались с бортов и неорганизованной толпой устремились к городу.
Не воевать. Грабить.
Позже выяснилось, что время для нападения было выбрано не случайно. Добрый христианин Ламберт посоветовал. А мои соратники — одобрили.
Внезапное нападение сознательно приурочили к празднику: Дню Иоанна Крестителя. То есть не именно к этому дню. Просто так совпало. Какой именно был праздник, было не так уж важно. Их у католической церкви — много. Большие, малые, совсем незначительные. Но отмечать нужно все. То, что в изнуренной недавними войнами Франции[6] народу жрать нечего ни в праздники, ни в будни, церковь не волновало.
Как там, у Алексея Константиновича Толстого:
«У приказных ворот собирался народ густо;
Говорит в простоте, что в его животе пусто.»
«Дурачье! — сказал дьяк. — Из вас должен быть всяк в теле:
Еще в думе вчера мы с трудом осетра съели!»
Со школы запомнил. Очень характерная ситуация для моей матушки-Родины. Оказывается, и для средневековой Франции — тоже. Но вернемся к нашему славному походу.
Викингам было отлично известно: именно в праздник противник наиболее беззащитен. Даже при собственных, так сказать, внутренних разборках скандинавы активно пользовались этим подлым приемчиком. Напасть на кровного ворога в тот момент, когда тот, скажем, женится или отмечает рождение сына, считалось удачной военной хитростью. Резать расслабленных, перепившихся оппонентов — занятие бодрое и веселое. Так считала большая часть моих сопалубников.
Когда люди непрерывно рискуют жизнью, они делают всё, чтобы свести этот риск к минимуму, если хотят оставить жизнеспособное потомство.
Сейчас тоже получилось весело. Стража на воротах решила, что граф Ламберт прибыл именно на праздник, посему не ожидала глобальных бед. За что и поплатилась.
Веселуха по-нормански удалась на славу. Город был завален трупами. Обычно норманы не режут всех подряд. Рабы — это деньги. Но тут у всех будто крышу сорвало. Не думаю, что зачинщиками были люди Ламберта. Графу уж совсем ни к чему убивать будущих подданных. Но крови на улицах было не меньше, чем на дворе монастыря, взятого нами пять дней назад.
Стюрмир и Свартхёвди недовольно ворчали, перепрыгивая через тела и косясь на выломанные двери домов. Внутри некоторых слышалась возня. Бывало, и крики раздавались.
— Мы опоздали на пир героев, — сказал Ульфхам Треска. — Теперь здесь пирушка только для воронов!
Но мы продолжали пробираться к центру. Нашим маяком был купол городского собора.
Я бежал вместе со всеми, стараясь не глядеть по сторонам. Я привык в виду крови, к запаху вывороченных внутренностей. Но не в таких масштабах. Нант был первым большим городом, в котором я оказался непосредственно после взятия. Я знал, что норманы жестоки и кровожадны. Но считал, что в их действиях всегда есть система. Ведь главное для скандинавов не само убийство, а возможность наживы.
Здесь же системой не пахло. Пахло смертью. Тысячами смертей…
На центральной площади скопилось сотен тридцать наших. Обложили собор со всех сторон. Но внутрь еще не прорвались. Нантский собор — капитальное строение. Крепость посерьезней здешних феодальных замков.
Увидав, что главная сокровищница пока цела, мои соратники моментально воспряли духом.
Хрёрек дал команду, хирд построился боевым клином: впереди — лучшие. То есть команда нашего драккара. За нами — остальные. Замыкали вестфолдинги Харальда Щита.
Выстроились, сомкнули щиты и двинулись. Никого не убивали, конечно. Вся эта толпа — такие же норманы. И все хотели бы оказаться поближе к воротам собора, когда те наконец выломают. То, что из соборных окон-бойниц в осаждающих все еще летели стрелы, никого не смущало. Все были уверены: «кладовая» франкского бога доверху набита сокровищами. Серебро, золото, лучшие женщины, самые аппетитные с точки зрения выкупа мужчины — все там.
Мы пришли одними из последних. Зато мы были организованны и нас было много. Когда ты упираешься в спину того, кто впереди, а в твою спину упирается задний, моща развивается — как у бульдозера. А впереди — не ковш, а обтекаемый клин из щитов самых здоровенных хирдманов. Десять минут — и мы уже в зоне досягаемости соборных стрелков. Чуть раньше — команда ярла: щиты вверх. И почти сразу же — сочные удары вязнущих в древесной основе стрел. Хорошо, что у защитников собора нет боевых машин! И то, что самые тяжелые предметы скидывают на тех, кто выламывает соборные врата, а не на нас.
Солидные были врата. Дубовые доски десятисантиметровой толщины. Усиленные металлом, плотно вписанные в мощную каменную арку…
Не помогло. Хальфдановы богатыри вышибли ворота, и в Храм Божий хлынул поток викингов. И я — в их числе. Правда, далеко не в первых рядах. Так что среди тех, кто прямо на алтаре убивал епископа и клир, а потом резал всех, кто укрылся в храме, меня не было.
Я вообще не грабил. Я думал. А подумать было над чем, потому что волей случая мы оказались у входа в сокровищницу.
Собственно, мы в этот придел не рвались. Нас просто оттеснили в сторону более энергичные грабители. А тут какие-то парни их Хальфданова хирда ломанули очередную дверь. А за дверью — решетка. То, что внизу именно сокровищница, а не просто склеп, парни не знали. Столкнувшись с новой трудностью — решетка железная и на замке) норманы решили не париться и рванули к алтарю, на котором бесчинствовали хирдманы Бьерна. У викингов — чутье на золотишко. Не сработало. Видимо потому, что всего в двадцати шагах драгметаллы лежали в открытом доступе, а тут — какая-то нора, из которой несет плесенью и тухлятиной. Всё, что угодно там может быть. Например, тюрьма.
В общем — не соблазнились. А я — заинтересовался. У меня, как-никак — опыт. Из прошлой «будущей» жизни. Немало католических соборов осмотрел я тогда туристом. Само собой, это были другие соборы. Потрясающая архитектура, великолепное убранство…
В девятом веке готикой еще не пахло. Даже стиль романский еще только-только начинался… Однако норы под сокровища святые отцы устраивали по тем же схемам.
