Он попал! Тварь издала противный, оглушающий визг, и на ее зов о помощи в нашу сторону метнулись несколько ее сородичей.
Они накинулись на нас все вместе, шипя и скалясь. Их змеиные, загнутые зубы защелкали рядом со мной. И если Тир отчаянно боролся, то я завизжала, отчаянно и громко.
Мои вопли не остались без ответа.
Тир, продолжая швыряться огненными снарядами и отбиваться от агрессивных тварей, пятился назад, ко мне, чтобы прикрыть собой.
Не ожидала от него! И очень обрадовалась, что он не остался глух к моим немым мольбам о помощи.
Но не успела я возликовать, что он вот так ловко справится с напавшими тварями, как рядом со мной появилась огромная, больше чем другие, черная тварь...
Я оказалась между ней и Тиром.
Чтобы не лежать бревном и не стать легкой добычей, вскочила на ноги, попятилась, как черная тварь раскрыла бледную пасть из ее глотки вырвался нескончаемый огонь.
Словно в замедленной съемке, я видела, как рождается пламя. Как его клубящиеся, бурлящие потоки несутся в мою сторону. Но что бы я ни сделала – всё уже было без толку. Миг – и меня накрыла стена обжигающего огня.
В кожу впились тысячи раскаленных игл. Тысячи жал озлобленных ос, жвал красных муравьев... И мой отчаянный крик потонул в гуле пламени.
Всё закончилось так же внезапно, как и началось.
Тварь исторгла из себя огонь, закрыла пасть и, истощенная, попыталась улететь. Возможно, чтобы сделать новый заход, однако стоило ей лечь на левое крыло и оголить подбрюшье, как Тир с рычанием швырнул в нее еще один сгусток огня.
Огонь против огня... «Разве подействует?» – сквозь мучительную боль подумала я. Но черная, мощная тварь завизжала от боли, забила огромными кожистыми крыльями. И получила в одно из них еще один удар.
Тир тоже выдохся. В атаку он вложил последние силы – сгусток огня вышел меньше, чем другие, но его хватило, чтобы порвать крыло. Тварь, отчаянно вереща, полетела вниз.
Глава 17
Огонь уже схлынул, а мне всё еще казалось, что тело опаляют волны жара. Боль не отступала. Она жгла и кусала, и, даже не видя себя, я понимала: всё плохо, но насколько, осознала, когда, превозмогая боль, подняла руки…
То, что увидела, ввело меня в такую панику, что я не могла ни кричать, ни слова произнести. Только безмолвно плакала, слезы потекли по щекам, и новая боль привела меня в чувство.
Всё кончено! С такими ранами не выживают! Да и боль была такой сильной, что хотелось умереть.
– Эй, пустышка! – донесся до сознания голос Тира.
Он стоял спокойный, решительный, однако не делал того, что обычно делают люди, когда другой человек оказывается в беде. А мне больше всего на свете хотелось, чтобы кто-то унял эту дикую боль, прижал к себе, пожалел, сказал, что это временно и всё пройдет, не оставив и следа. А он…
Тир подошел ближе и стоял рядом, не замечая моих слез. Ему вообще не было до меня дела. Он больше волновался за академию, за неживые стены, подпаленные огнем. Осматривался по сторонам, как рачительный хозяин и хороший студент, оценивал последствия атаки чудовищ. А я – человек – была для него пустым местом.
Никто не спешил мне на помощь. Моя боль, мои слезы никого не волновали. И если бы я упала бездыханной, тоже не отреагировали бы.
Это жестоко. Зато я сразу поняла: если сама себя не спасу – умру. И очень скоро.
С трудом огляделась. Чертовы стены почти не пострадали. А подпалины им, в отличие от меня, не причинили смертельно опасных ранений. Зато несколько мертвых тел огромных тварей вызвали живой интерес у защитников академии.
Одна лежала прямо рядом с нами. К ней спешили преподаватели и студенты. И Тир, желая насладиться триумфом, подошел к туше, поставил ногу на нее и задрал подбородок, чувствуя себя героем.
В этот момент в голове вспыхнула одна-единственная мысль, которая давала шанс на спасение.
В этом жестоком, безжалостном мире мне сейчас может помочь только тот влюбленный лекарь.
Надо срочно идти к нему! Путь я знала, осталось только дойти. Но смогу ли?
Помощи ждать не от кого. Тир даже не смотрел в мою сторону. И я, надеясь лишь на себя, двинулась в лекарской башне, которую видела перед собой. Надо лишь миновать переход, мост…
Однако я не смогла сделать и нескольких шагов – кулем рухнула на землю.
Глухой звук моего падения привлек внимание Тира. Ворча, что пустышки стали уже не те, он подхватил меня на руки и, насвистывая торжественную мелодию, понес меня куда-то.
Спасибо, но мне… кажется… уже ничего и никто не поможет…
Я прикрыла глаза и погрузилась в мучительную агонию.
– Эй! – резкий удивленный оклик типа и встряска, обернувшаяся дикой болью, привели меня в чувство. Я приоткрыла глаза. И натолкнулась на ошарашенный взгляд Тира.
– Слезы? – спросил он так, будто никогда не видел их.
– Б… боль… но, – прошептала я потрескавшимися губами и погрузилась в спасительную темноту.
Очнулась от сильного потряхивания. Да что такое? Умереть спокойно не дадут… С трудом открыла слипшиеся веки и обнаружила напряженный взгляд Тира, который бегал по моему лицу. Мы шли, вернее, он меня нес, передвигаясь достаточно быстро.
Он легко справлялся с моим весом, и я впервые задумалась о том, что местные мужчины сильнее, ловчее и опытнее земных. Еще бы. Постоянно подвергаться нападению разных тварей, прокачивать свои умения, физически тренироваться на полигоне. Тир такой сильный, горячий, уверенно идущий, что мне хотелось найти успокоение в его жаре и мощи, и я прильнула к мускулистой груди. А еще он приятно пах, дымком и перцем, и я снова прикрыла глаза.
– Ты плачешь? – услышала я изумленный голос и поняла, что мы остановились. Сначала я не поняла этого вопроса, лишь нахмурилась и смахнула слезу. Ну плачу, что тут такого? Это нормально в моей ситуации, и любой нормальный человек понимает, что я мучаюсь от боли, этот же остолоп удивлялся так, будто деревянная чурка, по которой ударили топором, вдруг ожила и разрыдалась.
– А должна смеяться? – прошипела я сквозь боль, пытаясь вырваться из его крепких объятий, встать на ноги и пойти сама, но не смогла – он не выпустил. – Больно! Очень больно, не сжимай так крепко руки! – вырвалось у меня против воли.
– Больно? – опешил Тир, и глаза его стали как плошки.
– Ты придурок, если не понимаешь, что человеку после стены огня больно!
– Ты пустышка! – почти выкрикнул он. – Это невозможно. Вы не испытываете боли! – воскликнул он, однако перестал тормозить и почти побежал… к лекарю.
– Да неужели? – только и смогла выдавить из себя каплю сарказма, а потом отдалась воле обстоятельств, не в состоянии спорить и что-то доказывать.
На лице Тира я не видела ни капли сострадания, только задумчивость и растерянность, как будто он разгадывал головоломку или размышлял о том, что со мной делать.
Точно. Я вспомнила разговоры, услышанные в первый мой день пребывания здесь. Что осталась одна пустышка, ее надо беречь и что она может окончательно сломаться. Вот он и спешит, чтобы починить ее. Меня.
Только куда ему такой телохранитель, которого нужно защищать? И что со мной будет, если я ненастоящая пустышка и не телохранитель? Ох, снова вспомнила тварюку, и воспоминания о ней затмили все страхи… Кошмары мне теперь обеспечены, если выживу…
– Лежи и не дергайся, сейчас Ворт тебя исправит, пустышка, а потом будем выяснять, почему ты чувствуешь боль, – проговорил Тир быстро и снова задумался.
Так и хотелось ему сказать про индюка, который много думал, и рассказать, что с ним случилось, но я опасалась, что моего юмора парень не оценит, потому молчала в тряпочку.
– Если ты притворяешься, чтобы добиться каких-то своих целей, пустышка, то пожалеешь…
Да что ж такое? Ни капли сострадания. Черствый и эгоистичный идиот. Представляю, сколько пустышек они уже извели. Мне бы радоваться, что ко мне особое отношение, но я вовсе не испытывала радости, а только злилась.
