хмуро, собрала сумку, взяла пятьдесят пять рублей — накопления с подарков на праздники — и пешком пошла на автовокзал, заглянув по пути в еще открытую школу за документами.
Был девяностый год. Все трещало по швам. А мне казалось, что я неплохо устроилась — в крупном городе, в ПТУ с общежитием, и профессия выгодная — портниха. С ней не пропаду.
Но я, конечно же, прозябала. Никому не нужны были мои умения, да и шила я годно лишь для нашего городка. В страну хлынули иностранные шмотки от польских и турецких изделий до одежды прет-а-порте и от-кутюр. С девчонками я надрывалась на местной фабрике, подшивая дрянное постельное белье и полотенца, а потом продавала то, что нашила — платили готовым товаром.
Продавать книжки с лотка мне предложила бывшая одноклассница. Хриплым к вечеру голосом я нахваливала паршивые комплекты постельного белья, и Ленка решила, что я — то что нужно. Отец пытался приобщить ее к недавно открытому семейному бизнесу, а Ленка отлынивала. Моя компания скрасила ей восемь часов на промозглом зимнем ветру, а мои навыки реализации пригодились как звуковая реклама.
Был последний учебный год, и я с удовольствием отвлеклась от учебы, шитья и продажи полотенец. И книжки брали не в пример веселее, и зазывать покупателей было забавно.
На следующий день Лена передала мне конверт. Вроде продали мы не так много книг, но когда я пересчитала сумму…
Заканчивать «путягу» я даже не стала, посмеявшись над тем, что «рабочая профессия прокормит всегда». Книжки были дурацкие, но я их читала, запоминала, что покупают, начала брать со склада товар сама, за свои деньги, ориентируясь исключительно на потребительский спрос, и быть бы мне моим работодателем нещадно битой, но местная «мафия» оказалась умней. Они понимали, что с меня поимеют намного больше: торговля у меня шла бойчее. Мой «куратор», одноглазый суровый «бык», у которого были свои две дочери-школьницы, забирал проценты от выручки и ворчливо пенял, что я осталась без образования. Я хмыкала.
Бизнес рос.
Реализуемая продукция отбила у меня охоту читать лет на десять. Я вообще не могла взять в руки книжку, зато уже на втором курсе заочного экономического открыла небольшой магазин. Людям всегда нравилось заглядывать в чужие окна — не было тогда интернета и личных страничек напоказ, но их с успехом заменяли коряво переведенные книги. Публике было скучно, а я богатела.
Сколько у меня магазинов? Семьсот? Девяносто пять коммерческих библиотек, портал оригинальной и переводной литературы, сайт по обучению иностранным языкам, сайт по саморазвитию… Без человеческих слабостей я никогда не явилась бы в родной город победительницей, никогда.
Я затормозила у двухэтажного дома по соседству. Рядом — кривоватые бараки, и ливень разогнал отдыхающих по клеткам, но точно знаю — парочка непременно на море, а потом пограничники найдут их на мокрой гальке. Неплохо тетка поднялась на туризме, неплохо, и, может быть, не лучший момент — стучать в дверь на третий день после похорон, но тетка со мной вовсе не церемонилась.
Лязгнула задвижка, в щели замаячило чье-то лицо. А вот меня, как ни странно, узнали сразу.
— Верка? Ты, что ли? — загремел засов, дверь дрогнула и поехала в сторону. — Ты чего приехала-то?
Я не помнила, как ее звали. Нина? Нонна? Средняя дочка тетки, вредная, неуправляемая девица, теперь уже такая же тетка, казалось, старше меня, хотя на самом деле была моложе лет на десять.
— Мать-то три дня как похоронили, — прикрываясь от ветра, неприязненно заметила Инна — точно, Инна — когда я уверенно зашла во двор. — Ну, если ты хочешь, можешь хоть деньги дать. Есть у тебя?
От ворот до крыльца дома шел навес, но он не мешал дождю заливать нас обеих. Мне было все равно, приеду в гостиницу — разберусь, а Инна нервничала. Статус «хозяйки отеля» обязывает, не снимешь свое барахло, не навертишь вместо укладки «гульку», хоть брови сделаны на совесть, на года, не потекут. Я, кажется, улыбалась, и Инна, уже собиравшаяся пригласить меня в дом, передумала.
— Хотя откуда у тебя деньги? Ты насовсем?
Ах, как же она жалела, что поддалась любопытству, и аж дергалась, так не терпелось вытолкать меня со двора взашей.
Она чувствовала себя успешной. Мой маскарад сыграл роль, и ей было невдомек, что на мне одни трусы стоят больше, чем все, что на ней надето. И что мое кольцо легко спутать с безделушкой из родированного серебра, и что каре мое это почти два часа работы одного из лучших стилистов столицы, и если я захочу, куплю половину города.
— Можно и так сказать, — кивнула я. — Пока не закончу с делами.
Инна склонила голову.
— Во-первых, дом, — перечисляла я. — После того, что твоя мать там устроила, придется его снести. Во-вторых, территория. Если ты не забыла, она все еще принадлежит мне… так что твой дом я снесу тоже. В городе не хватает детских садов, я полагаю, это лучшее место, чтобы построить один.
Именно так я договорилась с администрацией и была намерена выполнить обещание.
Губы Инны дрогнули. Она начала понимать, что в какой-то момент не угадала. Прочие планы я ей озвучивать не собиралась — ни к чему, чтобы соседи узнали о собственной участи.
«Дармоедка неблагодарная» — самое ласковое, чем они меня наградили, когда я уехала из городка. Прочие слова нынче о детях лучше вообще не повторять, а тогда было можно. Тетка добра мне желала, взяла, приютила, а могла бы и сдать в детдом! А я ее с малолетними детьми бросила, работать не захотела, да что от меня ожидать — родители-то были кто? Вот именно, разве порядочные люди жизнь тратят, чтобы выкапывать древнее барахло из земли?
Порядочные люди обманывают туристов, скрывают доходы от государства, незаконно строят бараки из дендрофекального композита. Порядочные люди всегда хотят получить все, не дав ничего. А главное, они очень кичатся своей порядочностью.
До поры.
— Да как тебя, тварь такую, земля только носит! — крикнула Инна, и гром небесный расколол небо над нами напополам. — Ты кто такая? Ты кем себя возомнила?
— Законной собственницей, — ухмыльнулась я, обводя рукой залитый ливнем участок.
— Да я… — набрала в грудь воздуха Инна и замерла. Она испугалась, смотрела мне за спину, будто за мной уже маячила армия приставов, но за моей спиной было море — и шторм, и я обернулась.
Городок загрохотал. С крыш сорвало обшивку
