кто, — поучала тетушка Марфа. — Присмотрись ко Льву.
— Вот именно! Я не хочу его использовать, чтобы освободиться от Жоржа. Никого не хочу…
— Желаний много, толку мало. Ты, смотрю, совсем успокоилась? Побудь сегодня у себя. А я всем скажу, что тебе нездоровится.
— Стыдно прятаться, — пробормотала Ульяна.
— Ты не прячешься, а переживаешь. У тебя чуткая душа и доброе сердце, — парировала тетушка.
— А как же… Егор? — не унималась она.
— Позаботятся о нем, не переживай.
— Его тут не особенно любят…
— Теперь полюбят. Слухи быстро расходятся. Считай, он теперь местный герой.
Может, тетушка и права, но остаток дня Ульяна мучилась неизвестностью. Расспрашивать девок, что заходили узнать, не нужно ли чего, или приносили обед, ей казалось неудобным. Сама же отправила Егора на порку! Как теперь заботливую барыню изображать?
И только Машенька, проникнув в спальню ближе к вечеру, шепнула, что Егор Алексеевич велели справиться о здоровье Ульяны Дмитриевны.
— Ему что-то рассказали? — удивилась Ульяна.
— Наверное, — ответила Машенька. — Василь с ним. Он и рассказал, что вам нездоровится.
— Ты передай, что со мной все в порядке, пусть не волнуется. — И, поколебавшись, Ульяна все же решилась: — Как он сам… себя чувствует?
— Василь? — переспросила непонятливая Машенька.
— Егор Алексеевич…
— Он из своей комнаты не выходит. Василь с ним, — повторила она.
— А кто сейчас на хозяйстве?
— Так Софья же.
— Софья?! — Ульяна укорила себя, что не подумала об этом раньше. — Передай ей, я велела зайти.
— Ага.
Машенька убежала, и через несколько минут в спальню, кланяясь, вошла Софья.
— Звали, Ульяна Дмитриевна?
— Надолго не задержу. Предупредить хочу. Если в отсутствие Егора Алексеевича учинишь что по-своему, в деревню отправлю. Поняла?
Как Егор и предполагал, эта угроза подействовала: Софья побледнела. Однако нашлась, что ответить.
— Да как можно, Ульяна Дмитриевна! Все, как управляющий велел, делаем. Я уж проследила, чтобы и клумбы полили, и уборку влажную сделали, и телегу с товаром из города мужики разгрузили, все по местам разложили…
— Не тарахти, — отмахнулась Ульяна. — Мне докладывать не нужно. Просто имей в виду, что самоуправства не потерплю. Знаю я, как ты к управляющему относишься. Так и норовишь подсидеть.
— Был такой грех, — смутилась Софья. — Да только теперь иначе все.
— Это почему же?
— Так он за Василя вступился. А Василек — брат мой младшенький…
— Хоть так, — вздохнула Ульяна. — Не было бы счастья, да несчастье помогло.
Софья вдруг повалилась ей в ноги.
— Простите, простите Христа ради, — запричитала она. — Нечистый попутал… Накажите… Только в деревню не отправляйте…
— Это лишнее, — строго произнесла Ульяна. — Лучше иди, делами займись.
И подумала, как бы не забыть узнать у Егора, отчего дворовые так боятся возвращения в деревню. При усадьбе живется им лучше? Как-то не верилось, что причина только в этом.
Просидев весь день в душной комнате, Ульяна долго не могла уснуть. Уж и дом весь спал. В саду, залитом лунным светом, стрекотали цикады. Рядом с окном пела какая-то ночная птичка. Цветочный аромат с высаженных Егором клумб приятно щекотал ноздри.
Ульяна решила, что довольно намучилась взаперти, и вышла в сад, завернувшись в теплую шаль. Такое она проделывала и в московском доме, когда не спалось.
Ее легкие шаги никого не потревожили. Ульяна медленно прогуливалась по дорожкам, отмахиваясь от надоедливых комаров. Добрела до липовой аллеи — и замерла, услышав чей-то тяжелый вздох.
Как-то не приходило ей в голову, что прогулка по собственному саду может быть опасной! А ведь тут вокруг не город, а леса. И подойти близко к усадьбе может любой бродяга. Даже если не чужой это, а, к примеру… Жорж?! Что еще хуже!
Ойкнув, Ульяна развернулась и бросилась к дому. Но не успела сделать и пары шагов, как налетела на мужчину. А он тут же сжал ее в объятиях!
— Тише, Ульяна Дмитриевна. Расшибетесь же, — сказал мужчина.
И она облегченно перевела дыхание.
Глава двадцать шестая, в которой герой предается воспоминаниям
— Ты меня напугал! — пожаловалась Ульяна. — Чего бродишь ночью?
— За вами приглядывал, — честно ответил Егор.
— Следил?!
— Нет же… — Ему стало обидно из-за нелепого подозрения. — Вы из дома одна вышли, в сад отправились. Не мог я вас одну оставить. Ночь же. Случись что, не докричитесь.
— А чего сразу не объявился? Почему прятался? — не унималась Ульяна.
— Вы же одна побыть хотели. Разве нет?
Ульяна притихла. А Егор сообразил, что до сих пор держит ее в объятиях. И не хочет отпускать.
— Прости. Я действительно… испугалась… — пробормотала она. И вдруг опомнилась. — Пусти!
Егор с сожалением разжал руки. Теперь они стояли друг против друга. Ульяна — задрав голову, так как была ниже ростом. Вот уж действительно… неловко.
Он выспался еще днем. Наверняка, не без помощи снадобья Софьи. Какое-то питье ему Василь давал. Но это к лучшему — раны подсохли, боль в поротой спине притупилась. В конце концов, не на лоскутки ему спину порезали, да еще и подлечили. Так что к ночи Егор чувствовал себя гораздо лучше. Только вот сна — ни в одном глазу.
Он и вышел воздухом подышать. Случайно заметил, как со ступенек крыльца спустилась Ульяна. И, конечно же, увязался следом.
— Простите, Ульяна Дмитриевна. — Егор шагнул назад. — Не хотел мешать. Вы гуляйте, а я провожу.
— Ты… как? — спросила она, ежась и кутаясь в шаль. — Как себя чувствуешь?
— Все в порядке. — Он криво усмехнулся. — Благодарю за заботу.
— Ты еще за порку поблагодари! — вдруг вспыхнула она. — Это же я приказала! Я!
— Разве? Вы спали, а я велел вас разбудить, — напомнил он. — Надеюсь, вы не отругали Машеньку? Она выполняла мой приказ.
— Конечно, нет.
— Это все ваш брат придумал, — продолжил Егор. — А вы помогли мне избавить мальчишку от несправедливого наказания.
— Не называй этого человека моим братом!
— Хорошо, не буду, — покорно согласился Егор. — Шли бы в дом, Ульяна Дмитриевна. Замерзли же.
— Я? Нет. Я еще пройдусь.
— Как пожелаете.
— Иди рядом, Егор. Ты же все равно не уйдешь?
— Не уйду, — пообещал он.
Упрямая у него госпожа. Но добрая и справедливая. Другая, пожалуй, и заморачиваться не стала бы. Подумаешь, холопа наказали! Другие времена, другие нравы…
— Егор, ты… все же прости меня… — вздохнула Ульяна, помолчав. — Хорошо?
— Нечего прощать. Все в порядке, — отозвался он.
— Тебе сложно…
— Хорошо, прощаю, — поспешно перебил ее он. — Если вам так легче, Ульяна Дмитриевна, конечно, прощаю. Не переживайте, право слово. И вообще, забудьте. Или считайте, что это справедливое возмездие.
— Возмездие? Ты о чем?
Егор мысленно выругался. И не хотел, а чуть не проговорился. Откуда Ульяне знать, как он обошелся
