сказать? Не исподтишка менять соседа и делать вид, что они незнакомы! А честно сказать все, что думает, глядя в глаза!
Классная руководительница, конечно же, заметила, что Егор и Поля пересели.
— Егор, Полина, — спросила она, — вы не заблудились?
— Нет, — дерзко ответил Егор.
— Кто инициатор? Причина?
— Я пересел, потому что Белозерская мешает мне заниматься.
Что-о?!
Ульяна впервые в жизни чувствовала себя такой униженной. Егор не просто отказался от дружбы с ней. Он ее предал.
Она промолчала, упорно делая вид, что ей все равно. К счастью, классная не стала раздувать скандал, только велела Егору подойти к ней после уроков.
О чем они говорили, Ульяна не знала. Она убежала домой, едва закончился последний урок. А во дворе неожиданно столкнулась с бабушкой Егора.
— Что-то давно тебя не видно, — сказала Аглая Никитична. — Почему к нам не заходишь?
— Уроков много задают, — соврала Ульяна.
— Я пирожков напекла. Пойдем чай пить.
— Нет, спасибо. Мне домой надо, — отказалась она. — Мама ждет.
— Пойдем, пойдем, — настаивала Аглая Никитична.
И тут, как назло, во двор вышла мама.
— Настя, я Ульяшу на полчасика заберу, — сказала ей Аглая Никитична. — Не возражаешь? Подруга моя кое-что передала из обуви, почти не ношеное.
Такое случалось не впервые. Аглая Никитична частенько дарила Ульяне одежду и обувь, оставшуюся от внучки ее подруги. Благодаря ей Ульяна носила дорогую и качественную одежду. Ту, что мама не могла купить сама.
— Конечно, конечно, — закивала мама. — Дай Бог вам здоровья, Аглая Никитична.
Пришлось идти домой к Егору. Выглядеть неблагодарной истеричкой в глазах его бабушки Ульяне не хотелось. Но впервые она не радовалась подаркам.
— Не нравятся? Ульяш, жмут? Ты скажи, не бойся. Неужели я с размером не угадала… — недоумевала Аглая Никитична.
А Ульяна смотрела на красивые сапожки из замши и с трудом сдерживала слезы. Ей казалось, что Аглая Никитична добра к ней исключительно из-за внука. И теперь, когда дружбе конец, Ульяна не имеет права принимать подарки.
— Нравятся, очень. — Она улыбнулась через силу. — Простите, у меня… голова болит. Спасибо вам.
Из школы вернулся Егор: стукнула входная дверь, раздался его голос.
— Бабуль, я дома!
— Или руки мыть, сейчас обедать будем, — ответила ему Аглая Никитична. И обратилась к Ульяне: — Давай и ты с нами.
— Нет, я не могу…
Егор заглянул в комнату, смерил Ульяну презрительным взглядом и скрылся.
— Вы поссорились? — догадалась Аглая Никитична.
— Нет, — честно ответила Ульяна. — Я с Егором не ссорилась.
— Так это он чудит?
— У него спросите… Можно, я пойду?
— Нет. Тоже иди мыть руки, и к столу. Пообедаете, а после поговорите. Вам нужно поговорить, — твердо сказала Аглая Никитична.
Ульяна сбежала бы, но ей казалось, что это неприлично по отношению к пожилой женщине. Поэтому она мужественно выдержала обед, а после, подчиняясь ее воле, вместе с Егором отправилась в его комнату.
— Ты дура? — набросился на нее Егор, едва закрыл дверь. — Чего приперлась? Не поняла, что я не хочу тебя видеть?
— П-поняла, — запинаясь, проговорила Ульяна. — Твоя бабушка…
— Моя бабушка тебя жалеет, потому что ты нищая, — прошипел ей в лицо Егор. — Поэтому она тебя кормит. И шмотки покупает. И не делай такое лицо! Ты прицепилась ко мне из-за денег!
Не помня себя от обиды, Ульяна вцепилась Егору в волосы. На крики прибежала Аглая Никитична, и с трудом разняла дерущихся.
Впрочем, Егор Ульяну не бил, только защищался. Это она успела расцарапать ему лицо и оставить следы укуса на руке.
Саратовская губерния, 1859 год
Очередной странный сон Ульяну же не пугал. Она осознавала, что мир из сна другой, и там, во сне, понимала все, что происходит. Ей не казались странными люди, одетые иначе, повозки без лошадей, классы, где учились и девочки, и мальчики. Она одновременно была той Ульяной, из сна, и не была ею. И это… ей нравилось. Во сне она как будто видела другую историю и другого Егора. Любопытство сильнее страха.
Еще бы понять, что это означает…
К завтраку явился Лев, не преминув воспользоваться вчерашним приглашением. Жорж вел себя на редкость прилично, и даже принес извинения Льву, каясь, что вчера позволил себе лишнее. Лев извинения принял, но без энтузиазма. Он и к Ульяне как-то поостыл, больше беседовал с Марфой Сергеевной. Вежливо повторил, что он и его родители ждут всех Белозерских в своем имении. Договорились ехать завтра. А после завтрака Марфа Сергеевна завладела вниманием Жоржа, попросила его в чем-то помочь — и оставила Ульяну наедине со Львом.
— Ты на меня сердишься? — не выдержала Ульяна после нескольких минут тягостного молчания.
— Откровенно говоря, да, — ответил Лев без обиняков. — Мне казалось, ты другая.
— Другая? Какая? Ты же меня совсем не знаешь!
— Вот именно, — вздохнул он. — Скажи, это правда, что ты велела высечь крепостного?
— Откуда ты?..
— Тут слухи быстро разносятся. Так правда?
— Да… — Ульяна отвернулась.
— Из-за несчастной лошади?
— Нет. Все… сложно… — запинаясь произнесла она.
— Можешь не объяснять, — сухо обронил Лев. — Но ты должна знать, что я не хочу водить дружбу с женщиной, которая истязает слуг.
Ульяна не выдержала и спрятала лицо в ладонях. Как стыдно! Она так и не может себя простить, хотя Егор простил… А тут еще и Лев… Она надеялась, что обрела, как минимум, хорошего знакомого!
— Я не хотел приходить, но решил, что это будет невежливо по отношению к Марфе Сергеевне, — продолжил Лев. — И приглашение в гости в силе. После не ищи со мной встречи.
Ульяна всхлипнула и внезапно поняла, что чувствует почти то же самое, что и та, другая Ульяна из сна, хотя сейчас все несколько иначе. Ей хотя бы объяснили причину. Однако не выслушали. И слова не дали сказать в оправдание!
Впрочем… Разве она может оправдать свое поведение?
— Вы несправедливы к ее светлости. И если она не может рассказать, что случилось на самом деле, я это сделаю.
Ульяна с изумлением уставилась на Егора, невесть откуда взявшегося в гостиной. Подслушивал он, что ли?!
Глава двадцать восьмая, в которой герой вмешивается, куда не просят
Никаких чужих разговоров Егор не подслушивал. И вмешиваться не собирался. Шел он к Ульяне, чтобы решить обычный вопрос по хозяйству.
Аккурат перед памятной конной прогулкой велела она обновить беседки в саду. Мужики добела отскоблили дерево, потемневшее от дождя и снега, и собирались пропитывать его льняным маслом. Егору же потребовалось уточнить, оставить ли беседку, так сказать, в натуральном цвете или покрасить в белый.
Но это так… благовидный предлог. На самом деле Егор хотел
