вопрос от своего государя.
Мертва.
Он ДОЛЖЕН был ответить, что его дочь мертва ведь ему нельзя было иметь детей! Любой иной ответ мог трактоваться только как измена!
— Все в порядке Прохор, — раздался успокаивающий голос совсем рядом с гвардейцем, и он только сейчас осознал, что он весь вспотел и испуганно дрожит, уперевшись в стену.
— Все в порядке, — настойчиво повторил Михаил Елецкий и ободряюще тряхнул его за плечи, — я знаю кто она.
— Давно? — осторожно уточнил Прохор.
— Узнал вскоре после того, как взошел на престол, — улыбнулся государь, — Анна достигла резонанса в тот день и без спроса потянула у меня на это энергию.
— Кхм… — закашлялся Прохор, припоминая на что пошла та самая энергия и первый резонанс. На убийство наследника Одоевских и его свиты.
Его дочь без спроса вытянула из государя Силу на то, чтобы убить Рюриковича…
От полного осознания этой мысли Прохор побоялся даже слова сказать и потянулся в карман за сигаретой, позабыв что бросил курить двадцать лет назад.
— Держи, — выудил государь из ящика стола пыльную бутылку коньяка, явно очень старую, и вложил в трясущиеся руки своего гвардейца.
— Но… я… — начал отнекиваться Прохор, но увидев взгляд своего государя, сглотнул и от души приложился к напитку.
— Лучше? — удовлетворенно спросил Михаил Елецкий и вернулся за стол, — эх Прохор, Прохор. Ладно бы ты раньше переживал, но сейчас-то чего так напрягся? Твоя дочь спасла мне жизнь.
— Простите! — опомнившись низко поклонился старый гвардеец и поставил ополовиненную бутылку на стол, — мне нет прощения, ваше величество! Я сейчас же готов сложить с себя…
— Ага, — устало усмехнулся государь, — еще и ты попроси себя «казнить».
— Но ведь…
— НИКАКИХ «НО ВЕДЬ»! — гаркнул Михаил Елецкий и покачал головой глядя на дверь.
Как ему сейчас не хватало того, кто мог дать подзатыльник тому, кто давал подзатыльники. Конечно, он мог бы и сам… но эффект будет не тот, а разговор это не для лишних ушей.
— Как прикажете… — неуверенно кивнул Прохор, из которого будто душу выдернули.
Так растерянно он не ощущал себя ни разу в жизни и был готов сквозь землю провалиться от стыда. Только сейчас он понял чувства Сергея Соколова, которого еще недавно выводил подзатыльниками из точно такого же состояния.
Прохор Семенович тяжело вздохнул, скосил взгляд на маркер «Когтя» на карте и искренне пожалел, что не смог улететь вместе с ним. Подальше от этого разговора. Подальше от этого стыда. Окунуться с головой в аннигиляцию китайцев, а не вот это вот все…
— Твоей дочери ничего не будет, — твердо заявил государь, — и тебе ничего не будет. Если об этом никто и никогда не узнает.
— Артемий Соколов знает, — с трудом взял себя в руки Прохор и перестроился на деловой лад.
— Ему можно, — отмахнулся Михаил Елецкий, — а о том, чтобы это не пошло дальше уж позаботься. Гвардеец Анна Зверева нужна Российской Империи живой и здоровой.
— Я позабочусь, — напряженно кивнул Прохор, принимая к сведению новую информацию, — мне ее позвать?
— Нет, я уже узнал. Она сейчас именно там, где и должна быть, — улыбнулся Михаил Елецкий, — выполняет самый важный приказ из всех что я давал любому из гвардейцев.
— Это какой? — не сдержал любопытство Прохор.
Михаил Елецкий потер щеку, отложил в сторону планшет. Вытащил стопку и ловким движением наполнил ее коньяком, а потом влил в себя и, не поморщившись, абсолютно серьезно произнес:
— Охранять единственного, кто способен всех нас спасти. Ценой своей жизни охранять.
* * *
Хотел бы я сказать, что мое пробуждение было мягким и волшебным как в сказках. Куда больше, чем сказать, мне хотелось бы такое пробуждение почувствовать.
Вот только реальность не сказка.
Вместо поющих птичек у меня в голове пели колокола, используя мой мозг как язычок. Тело было тяжелое и горело адским огнем. Водопадом стекал пот, а непослушные веки не хотели подниматься.
Но я хотя бы пришел в сознание.
С трудом я открыл глаза, перед которыми на какой-то хрен стоял календарь. Обычный такой бумажный календарь, в котором красным кружком было обведено число. Какое именно мне было плевать.
Первой моей мыслью было убить того, кто поставил на мою тумбочку тупой календарь (которого тут не было), а не стакан воды. Раз уж имели наглость войти в мою комнату, так хоть бы чего полезного сделали. Сушняк был просто адский.
Второй моей мыслью было проверить на наличие воды вторую прикроватную тумбочку, но обезвоженный организм будто парализованный отказывался слушаться. По крайней мере тяжеленную и звенящую колоколами голову поворачивать точно не хотелось.
Поэтому я повел рукой, скинул какой-то ненужный хлам вроде телефона и ухватился за бутылку.
Осознав, что спасительная вода рядом, тело тут же нашло внутренние резервы чтобы подорваться на жопу и залпом осушить литровую бутылку воды.
— Кха… — протяжно выдохнул я, чувствуя, как эффектом домино запускаются все «системы» моего организма. Да так быстро, что даже «колокольная» боль в башке прошла, а все остальные неприятные симптомы просто исчезли, будто их и не было.
Разве что жрать жутко хотелось. Ну и пить, все еще, тоже.
— Жить можно, — констатировал я и осмотрелся, чтобы убедиться, где нахожусь.
Ага, действительно моя личная комната на втором этаже домика в царском лицее. Как меня доставили каретой скорой помощи сюда помню очень смутно. Мелькали незнакомые лица. Потом знакомые. Потом… а потом была темнота, дикая жажда и сраные колокола в голове.
— Нууу, Миииин, — угрожающе протянул я, только сейчас вспомнив кто всему виной, — нууу погоди!!!
Вспомнив, что скатился в это полумертвое состояние по причине того, что мой приятель решил поболтать, я уже было хотел послать ему ментальную ответку, как вдруг замер.
Только сейчас я вспомнил что именно он мне тогда сказал, и вся злость и негодование улетучились словно пыль.
— Теперь-то оклемался? — раздался серьезный голос Мина.
— Конечно, можно хоть горы сворачивать, — сказал я и поднялся на ноги. Онемевшие конечности слегка покалывали, но стоять я мог, — сколько я спал?
— Двое суток, — слегка виновато ответил Мин.
Еще бы. Будь мой приятель чуть терпеливее и позволил хотя бы получить первую помощь от целителя, мы бы поболтали уже часов через шесть после бойни с Невским.
Но я его не винил. То, что он мне торопился сообщить было действительно важным, а за свою слабость в тот момент отвечаю только я.
— Что сказали в Цитадели? — собравшись с мыслями спросил я.
— Ничего, — слегка растерянно ответил мой эфириал.
— В каком смысле «ничего»? — удивился я, — разве ты не восстановил связь?
— Не совсем, — скривился Мин, — канал был слишком слабый и односторонний… а когда ты отрубился, то и вовсе закрылся. Сигнал о твоем местоположении ушел, был получен ретранслятором, но ушел ли он оттуда в Цитадель я не знаю.
— Ясно, — кивнул я своим мыслям.
А мысли у меня были позитивные. Нормальная связь с Цитаделью не установилась, впустую потратилась уйма энергии, но я был… рад?
— Рано радуешься, Артем, — считал мои мысли Мин, — идентификатор ретранслятора, который принял сигнал принадлежит Ликвидатору и находился он в этом момент вне Веера. Далеко вне Веера…
А вот это было действительно занятно. За всю историю Цитадели ни один из Ликвидаторов не покидал Веера.
Никогда.
Какова вероятность что на этот раз он оказался там случайно?
— Кто? — уже догадываясь чье имя услышу, спросил я.
— Третий вестник Цитадели, Миронус Айзон Ксайк, — послушно отозвался Мин.
От на миг вышедшего из-под контроля резонанса со скрипом
