что Российской Империи нужен ее лучший разведчик. Да, черт возьми, он мне нужен! Ты мне нужен, Серега! И УПАСИ ТЕБЯ ГОСПОДЬ ЕЩЕ ХОТЬ РАЗ СКАЗАТЬ СЛОВО «КАЗНИ»!
Последнюю фразу Михаил Елецкий неосознанно приправил ударной дозой своей ауры, после которой спорить и пререкаться совсем не хотелось.
Как бы ни хотелось сейчас Сергею Соколову себя наказать. Как бы ни хотелось, чтобы друг, которого он предал и который из-за него потерял несколько членов своей семьи и чуть не потерял трон просто взял и наорал на него. Наорал, обвинил изменником, предателем и последней тварью и закрыл его гнить в темницу в ожидании виселицы.
Сергею Соколову казалось, что после всего что он сделал он заслуживает только этого. И плевать что он находился под контролем. Ответственности это не снимает. Так было даже хуже. Князю Омскому и думать было страшно сколько вреда он нанес, ведь сейчас он даже не мог трезво оценить какие поступки были продиктованы его волей, а какие навеяны извне.
Сколько раз он предал своего лучшего друга и своего государя? Один? Два? Пять? Сто раз? Разбираться у Сергея Соколова не было никаких сил. На одно предательство он «наработал» точно.
Так он думал до того момента пока он не получил первый, а потом и второй подзатыльник.
— Что я должен сделать? — после долгой паузы наконец спросил смирившийся Сергей Соколов.
Ему очень хотелось покончить с этим побыстрее чтобы избавиться от той мешанины страшных чувств, что разъедали изнутри некогда одного из самых могущественных одаренных империи.
— Как и всегда, Серега, послужить родине и своему государю, — властно заявил Михаил Елецкий, — ну и еще немного семье.
От последних слов взгляд Сергея Соколова вновь немного прояснился, и он удивленно поднял глаза.
— Отправляйся в Корею и верни своего тестя домой. Китайские собаки слишком далеко зашли в играх с медведем, — со сталью в голосе констатировал Император всероссийский и где-то далеко опасливо икнуло полтора миллиарда китайцев.
— Докладывай, что у нас там наверху происходит, — приказал государь, как только железная дверь захлопнулась за спиной Сергея Соколова.
Верный гвардеец хотел было задать еще один вопрос, но сдержался, достал планшет и положил перед Михаилом Елецким. Мгновением спустя на серой стене включилась крупная голограмма, дублирующая экран планшета.
— Адмирал Озерецкий отчитался об отступлении шведского флота. Как вы и предполагали, ваше величество, после смерти Ильи Невского атаковать северяне не решились, — деловито пояснил Прохор и ткнул на удаляющуюся точку на карте.
— Дальше.
— Верхушка мятежного блока Харитона Долгорукова уничтожена. Зачистка и задержания всех засветившихся займет пару дней. Остальных выпотрошим в течение месяца. Текущий уровень угрозы нулевой.
— Сколько гвардейцев пострадало? — уточнил Михаил Елецкий.
— Кроме тех потерь, когда мы… кхм… находились без сознания, никого. Каждый член гвардии чувствует свою вину перед вами и жаждет реабилитироваться, — поспешил доложить Прохор.
Что уж говорить. Сам старик тоже предпочел бы сейчас отрывать головы врагов трона, а не координировать действия четырнадцати неучтенных теневых Богатырей-гвардейцев, но кто-то должен был остаться на защите государя, пока остальная гвардия выжигает смуту карающей дланью.
Даже Мясник Мстислав и тот при деле. Ведет допросы пленных. Лично. Даже жаль тех, кто попадет к единственному в мире Богатырю-Менталисту живым.
— Рвение это хорошо, Прохор, — одобрительно кивнул Михаил Елецкий, — но ни одной потери из числа гвардии я более не потерплю. Тем более после того, как ситуация уже взята под контроль.
— Я проконтролирую, ваше величество, — послушно отозвался Прохор и продолжил основную сводку, — теперь к плохим новостям. Смерть Макара Степановича Багратиона официально подтверждена.
— Одного из трех все-таки достали, — разом посмурнел Михаил Елецкий, — кто-то еще об этом знает?
— Немцы, — коротко бросил Прохор, — они полностью взяли под контроль Пражское княжество и готовятся выступать дальше. Полагаю, о предательстве Невского они тоже в курсе. Как и то, что теперь весь наш западноевропейский сектор обороны дестабилизирован и обезглавлен.
— Через час собери мне штаб. Доставь туда генерала Суворова и вытащи Мстислава из подвала.
— Готовить отступление к Варшаве? — посмел предположить Прохор.
— Отступление⁈ — зло усмехнулся государь и от него волной ударил всплеск Властной ауры, — нет! У нас по подвалам сидит целая армия мятежных одаренных что так отчаянно желают искупить свою вину. И я любезно предоставлю им этот шанс. А нужную дисциплину обеспечат Суворовы. Борис Борисович давно ждал подходящего момента чтобы выбить себе ранг Богатыря.
— Как пожелаете, — мгновенно отчеканил гвардеец и перешел к следующей теме, — задержать князя Черниговского не удалось. Его имение в Москве пусто. Все свидетели и прислуга мертвы.
— Что ж, он сделал свой выбор, — ничуть не удивился государь тому, что один из двух ближайших пособников Невского успел уйти. Михаил Елецкий считал, что это даже очень хорошо, что тот предпочел сбежать тихо. Предпочти сильнейший после Багратиона одаренный огня в империи устроить бойню, то сгорела бы половина Москвы, — направь в Москву Алексея Гагарина, подготовь бумаги на назначение его туда на княжение.
— Принято, — коротко кивнул Прохор и перелистнул на следующий сектор на карте, где четко угадывались кавказские горы, — Донской выступил из Царицына на юг всей своей армией. Вероятная цель найти и добить Богатыря Кочубея. Агентов в том секторе нет, перехватить не успеем.
Произнося это, Прохор не смог сдержать скрип зубами, потому что это направление единственное, которое можно было охарактеризовать как его личный провал. Ведь это именно Прохор Семенович решил, что у них есть время на эвакуацию Кочубея и никого сразу туда не отправил. А сейчас отправлять было уже поздно.
— Не переживай, — неожиданно ободряюще хлопнул его по плечу государь словно прочитал его мысли, — ты все правильно сделал. Что там дальше?
— Около десяти османских отрядов пересекли горы. Основная армия идет следом. Пограничный форт мы потеряем, но…
— Не потеряем, — перебил его государь и смахнул пальцем в попытке открыть следующую тему сводки, но там было пусто, — это все?
— Да, — быстро взял себя в руки Прохор, но весь накопленный опыт и знания никак не могли объяснить ему по какой причине прорыв южной границы империи трёхсоттысячным османским войском не требуют внимания, но уточнять не решился.
В конце концов его дело сообщить.
Правда, на всякий случай, гвардеец окинул взглядом своего государя чтобы убедиться, что тот в своем уме и точно не находится ни под чьим контролем. Да, кукловод Илья Невский мертв, но вдруг его Дар работает и после смерти? Бывали прецеденты. Тот же Рюрик.
В этот момент планшет мигнул уведомлением с экстренным запросом от «Когтя» на взлет. В данный момент небо столицы было полностью закрыто и вылеты совершались только по высочайшему разрешению.
Уже проинструктированный Прохор Семенович тут же подтвердил, что «Коготь» может взлетать и задумчиво произнес:
— Стоило ли отпускать его одного?
Зная безбашенность Сергея Соколова как никто другой, и учитывая сколько времени, прошло с того момента как князь Омский покинул эту комнату, он действительно мог полететь в сердце врага абсолютно в одиночку.
— Он справится, — уверенно заявил государь и перевел свой усталый взгляд на своего преданного гвардейца, — а ты мне нужен здесь. К слову, о тебе, — вновь изменился голос Михаила Елецкого, — где твоя дочь?
И обычно прекрасно держащий себя в руках Прохор Семенович вновь потерял самообладание и вздрогнул. Разумеется, это не ушло от внимания государя, что неотрывно смотрел на своего гвардейца тяжелым взглядом.
— Прошу меня простить, ваше величество… — подорвался с места Прохор и попытался заговорить как обычно, но его голос предательски дрогнул вновь, а мысли путались словно он какой-то юнец, — я… я…
Многолетний и поистине уникальный жизненный опыт посвященного в бесчисленное количество государственных тайн гвардейца разом треснул, и он впервые в своей жизни не знал, что ответить.
Не находил слов.
Ведь впервые в его жизни Прохору Семеновичу требовалось дать ответ не как гвардейцу, а как отцу. А он не мог. Не мог, потому что знал каким должен был прозвучать ответ любого гвардейца который услышал такой
