Я отошёл от края дома. Посмотрел на бойцов, жмущихся к стене. Поднял взгляд на стену. Окна тут были — но только на уровне второго этажа. При желании можно допрыгнуть, но я не был уверен, что мы задержимся на этой позиции.
— Стреляйте в головы, — сказал я тихо, по-прежнему выдерживая спокойный, деловой тон, — это эффективно. И у них напряг с оружием.
— Только то, что забрали у нас, — вставил один из бойцов.
— Верно, — кивнул я.
После этого я опустился на корточки и снова выглянул из-за угла. «Люстра» погасла, а в свете звёзд и Луны деталей было не разглядеть. Но этого и не требовалось.
Прямо на нас во всю прыть нёсся здоровенный лев.
Я едва успел вскинуть АК и прицелиться в голову.
Зверь рухнул метрах в двадцати от нас.
Боевики у нашего бывшего укрытия тут же пришли в движение. Кто-то стрелял в мою сторону — но не слишком метко. Я понял, что они не срисовали мою позицию.
Уже решил убраться подальше и скомандовать на отход, но тут кое-что привлекло моё внимание.
На улицу из-за дома со стороны окраины вышла фигура, закутанная во что-то вроде белого плаща с капюшоном. Это меня сильно удивило: белый плащ?.. Здесь и сейчас?
Фигура подошла к группе безоружных голых бойцов. Подняла руки. Даже на расстоянии я расслышал что-то вроде низкого гудения.
А потом пятеро опустились на четвереньки, на глазах превращаясь в зверей. Это были не львы, нет. Скорее, твари напоминали гиен.
Первая из них подняла морду и потянула носом воздух. Потом оскалилась и беззвучно рванула в нашу сторону.
— Отступаем! — скомандовал я, — связь, передать: стрелять по головам! Держаться, не подпускать вооружённых!
Командир отделения перешёл на жесты. Толковый мужик: уже присмотрел запасные позиции: дом за высоким забором с узким проходом. Такой будет просто удерживать. А бойцы, расположившись на крыше, смогут поддержать задуманный мной боковой удар по нападающим.
Держа в голове карту, я пытался вспомнить, до какой улицы планировалось отселение мирняка. И мне совсем не нравилась картина, которая получалась. Похоже, сразу за нами начинался уже населённый квартал. В домах было темно — у местных хватало дурного опыта, чтобы правильно себя вести при военных действиях. Но я каким-то шестым чувством ощущал: там люди. С той стороны пахло едой и питьём.
Из дома за забором, который я выбрал, жители выехали, забрав всё мало-мальски ценное. Даже двери. Поэтому на крышу я залетел почти мгновенно.
Огляделся.
Звери уже были на нашей прежней позиции. Но тут они неожиданно остановились, оглядываясь. А потом, недовольно зыркая в нашу сторону, рванули обратно.
Слева началась плотная стрелкотня. Похоже, передовой отряд нападающих вышел на позиции взвода, который стоял за нами.
Тут же ударили уцелевшие нашего эшелона — как я и предполагал, во фланг.
Командир отделения тоже приказал своим открыть огонь. Я видел, как пара гиен упала с ранением задних лап. Кто-то добил одну из них метким выстрелом в голову.
Но это не остановило остальных: они бежали вперёд.
Мой нехитрый замысел увенчался полным успехом: противник упёрся в организованную оборону и попал под удар остатков первого эшелона, который, видимо, посчитал полностью нейтрализованным.
И тут я совершил то, что, в общем-то, делать был не вправе.
Отдав через связистов команду своим отходить в тыл, в распоряжение комбата, я рванул обратно — туда, где видел странного мужика в белом одеянии.
Кем бы он ни был, у меня не было сомнений в том, что именно он был причиной внезапной и успешной атаки на нас. А, значит, его как минимум следовало нейтрализовать.
Двигаясь быстро и бесшумно, включив инстинкты, я сначала вернулся к дому, за котором мы прятались. Потом решил обойти улицу со стороны саванны.
Я всё заранее просчитал: видел, где противник, разглядел отличное укрытие вне его поля зрение и мощным рывком переместился туда.
И оказался нос к носу с мужиком в белом балахоне.
Он смотрел на меня совершенно без удивления. Кажется, радужка его глаз светилась жёлтым. И это было жутковато.
Я даже попытался ударить его прикладом автомата. Но не успел. В этот момент мой мир залила темнота.
Я потерял сознание.
Глава 22
Я висел вниз головой в каком-то круглом помещении с каменными стенами. Кладка была старой, кое-где камни растрескались и начали осыпаться. В центре горел огонь. Возле него стояли четверо в набедренных повязках с факелами.
В голове неприятно бухало — от прилива крови. Вообще-то, это не очень разумное обращение с ценными пленниками, так ведь легко умереть можно, если провисишь без сознания достаточно долго.
На мне не было никакой одежды. Впрочем, ожидаемо: на лекциях нам объясняли, что это один из распространённых приёмов, чтобы лишить пленника воли к сопротивлению. Унижение человеческого достоинства. Которым вовсю пользовалась одна из сторон в мире вечной войны.
Плохо, что я тут был не один. Чуть повернув голову, я увидел Камиля и других ребят из отделения, которое стояло с нами. Мне совершенно не понравилось, как выглядел лингвист: его глаза были открыты, но остекленели, а белки налились кровью. И в то же время он был жив: я видел, как пульсирует жилка на его шее.
Я ощутил лёгкое дуновение. Рядом промелькнул кусок белой материи.
Фигура в белом встала рядом с костром в центре помещения.
Колдун (а я не сомневался, что это именно колдун, или «пограничник», как их называла Ирина) откинул капюшон. Теперь его радужки не светились — но от этого физиономия не стала менее зловещей.
Было в нём что-то такое… нечеловеческое. Вгоняющее в оторопь.
Он поднял обе руки. В этот момент глухо загудели барабаны, выстукивая ритм.
Стоящие возле костра полуголые мужики начали раскачиваться в такт.
Мне совершенно не понравилось происходящее.
— Эй! — крикнул я на английском, — давайте поговорим! Мне есть, что предложить!
Колдун зашипел; ритм сбился.
Он достал откуда-то из складок белого одеяния тонкий клинок и направился ко мне.
Против воли, моё сердце зашлось галопом.
— Ты молчать… — выдохнул колдун на русском, — или я отрезать язык, — он посмотрел куда-то выше, — и не только язык. Ты понять?
Я постарался изобразить кивок, из-за чего голова ещё сильнее закружилась.
— Хорошо, — кивнул колдун и снова вернулся к костру.
Ритм возобновился.
Я закрыл глаза. Да, ситуация безвыходная. Голос — это единственное что давало мне шанс вмешаться в происходящее. Ноги спутаны слишком сильно, и силы тают с каждым вдохом.
Меня тошнит. Плохо. Так можно и сознание потерять.
Оставался небольшой шанс на то, что проводимый ритуал не предусматривал наше убийство. Но даже в отчаянном положении я не очень-то в это верил.
Впрочем, есть вещи пострашнее смерти. И я видел их наглядную демонстрацию в ходе ночного боя.
Кстати, сколько времени прошло? Не понятно. В помещение не проникает солнечный свет… кстати, куда выходит дым от костра?
Я снова приоткрыл глаза.
Колдун плясал возле огня, заламывая руки и подвывая.
Приглядевшись, я увидел на потолке широкие отверстия, которые, должно быть, служили в качестве вентиляции. Достаточно большие, чтобы в них пролез человек.
Развязать бы ноги…
Ритм всё ускорялся.
Я поглядел на Камиля. Его взгляд вдруг стал осмысленным.
— Не позволь им… — прошептал он одними губами, но я понял.
Я бы раз им не позволить, но как?! Он же видит, что я в таком же положении.
— Они готовят стражей… — сказал лингвист, — лучше смерть…
После этого его глаза снова закатились.
Ну вот. Теперь опасения подтвердились — нам готовили кое-что похуже смерти.
От буханья барабанов, казалось, взорвутся перепонки в ушах. Огонь полыхнул вспышкой, когда колдун туда что-то высыпал.
Потом он подошёл к одному из бойцов слева от меня. Тот был в сознании. Что-то пытался крикнуть. Но колдун быстрым, заученным движением полоснул его по шее, перерезав сонную артерию.
