— Только почему моей?! — огрызнулась я. — Завистливая злобная дура… Не умеешь проигрывать достойно? Это из-за тебя я очутилась здесь! И знаешь что? Тут мне все дается намного труднее! А еще тут меня чуть в вечное рабство из-за тебя не отдали!
— Я-то ведь тут тоже из-за тебя.
— Как так?
— Не справилась с управлением, вмазалась в стену, — почти весело ответила Катарина. — В лепешку.
— Криворукая, — прошипела я. — Ничего толком сделать не можешь! Ни готовить, ни человека переехать!
Катарина озлилась. Благостная гадкая ухмылочка сползла с ее лица, зеленые глаза почернели от злости.
— Я, — рыкнула она яростно, — получила второй шанс! Тут! Без тебя! Чудом я попала сюда на семь лет раньше тебя! Обрадовалась, что не увижу никогда твоей мерзкой рожи! Пахала, как лошадь! Думала, хоть среди этих темных людишек найду уважение и почет! А тут являешься ты, и все у меня снова отнимаешь!
— Да что я у тебя отняла, а! — зашипела я ей в ответ. — Можно подумать, мне тут красную дорожку расстелили! Да и фора у тебя была! Первая здесь очутилась! Кто же тебе виноват, что ты за семь лет не можешь сделать больше, чем я за семь дней!
Тут она вообще взбесилась.
Вцепилась в край стола так, что пальцы побелели.
— Феланора моего сманила, курица! — зло выдохнула она.
Я только руками всплеснула.
— Так это ты?! — воскликнула я. — Ты его кинула! Я-то тут причем?! Ты сама виновата!
— Если б не ты, — рычала она, — он бы помыкался и снова мой был! Еще б обрадовался, что я к нему вернулась! А тут я вдруг слышу, что эльф мой отирается вокруг чужой таверны! Девку какую-то сторожит и защищает! У меня прям кольнуло! Но я убеждала себя, что это не можешь быть ты! И вот, что я вижу! Снова ты, подруга, дорогу мне переходишь!
Я поднялась, свысока, холодно, осмотрела Катарину с головы до ног.
Она выглядела не очень.
Мордашка свежая и красивая, огненные волосы — а одежонка старая, грязная, будто шла Катарина пешком по распутице, и издалека. Плащ мятый, весь в пятнах, будто она в нем и спала где придется.
«К кому ж ты ушла от Феланора? — недобро подумала я. — Тот человек, наверное, не стал терпеть твои выкрутасы долго».
Я же наоборот, была на высоте.
Свежая, умытая. Золотые косы аккуратным венком лежа на голове. Платье, что дал мне Карл, чистое и нарядное. Белоснежный передник.
— Вот что, подруга, — зло произнесла Катарина, поднимаясь. — Тебе б лучше самой Феланора мне отдать, пока не влипла по самые уши. Потом влюбишься, труднее оторваться будет.
— Он что, теленок на веревке, чтоб его отдавать? — огрызнулась я.
— Ой, не надо мне тут высоких слов о великой любви! — поморщилась Катарина, тоже поднимаясь. — Я тебя предупредила, в общем. Выводы делай сама.
— Да зачем он тебе? Поиграть? Поиздеваться?! Ты же не любишь его!
— Это мое дело! — огрызнулась она. — Люблю не люблю… в Белый Город хочу.
— Зачем!?
— Ты дура, что ли? В Белом Городе платят золотом. Там жить по-королевски можно. Там лучшие платья, лучшая еда, лучшее питье. Лучшие дома. И… — тут она осеклась, замолкла, тряхнув рыжими кудрями. — Словом, Феланор — это как конкурс. Получишь его — получишь все, и мечты осуществятся.
— Какая же ты расчетливая дура… ничего тебя не изменило! Все норовишь кого-то использовать, что-то заграбастать! Нет, не пойдет к тебе Феланор. Ты гнилая насквозь! А со мной он хоть улыбаться стал!
— И не обольщайся даже. Феланор меня любит. И всегда любить будет. Ради меня он Белый Город бросил. В лесу согласился жить. А ради тебя что?
— Сама знаешь что. Спасал и защищал меня!
— Ой, да брось. Феланор иначе не может. Рыцарь, благородный спасатель. Ты у него так, побаловаться. Наследничек эльфийский больно строптив, капризен. Ну, хочется ему с людьми позабавиться, женщин человеческих потискать. Нет меня — на тебя переключился. Приду я — он тебя позабудет и за мной побежит вприпрыжку. Так что сама его прогони. Так хоть брошенкой не будешь.
Она снова неприятно, криво усмехнулась. А я вспыхнула до корней волос.
— А ну, вон пошла! — прорычала я.
— Я-то уйду, подруга, — ответила Катарина. — Только помни: будешь упрямиться — не поздоровится тебе. Машин тут нет, к сожалению. Но я найду, на чем тебя переехать.
***
Праздник удался на славу.
Таких славных, румяных гусей с хрустящей кожицей еще было поискать во всем городе!
Да с яблоками, да с кашей и с черносливом!
Они истекали желтоватым жиром. Запах сводил с ума, а на разломе мясо дымилось и было видно, какое оно сочное.
Держу пари, в таверне Якобса никогда так вкусно не кормили. Он получил половину самого толстого гуся и принялся его уплетать так, что за ушами трещало.
И волшебный шкафчик получил свою долю, румяную жирную ножку с порцией каши, грибов и чернослива.
Феланор вернулся, как и обещал, чуть позже обеда. К тому времени у нас уже вся таверна ходуном ходила то танцев и песен. Вино лилось рекой, а к нам с Карлом в кубышку — деньги.
Вот только у меня на душе кошки скребли.
Я щедро накладывала угощения гостям, наливала пива и вина, а мысли мои все время возвращались к Феланору и красавице Катарине.
Вон он, этот бесхитростный тип. Сидит, уши развесил, выбирает черносливины и грибы из каши. И вид у него невинный такой! Словно он тут и не причем! Хотя самую крутую кашу заварил тут именно он!
Дубровский, ну и осел же ты!
Как можно было так вляпаться с этой Катариной?! Она ж так просто от нас не отстанет!
Как можно было полюбить эту авантюристку? На ней же клейма ставить негде! Посмотришь — и видишь, что за ее плечами сотни обтяпанных делишек! Как можно быть таким доверчивым?!
Но ее огонь, о котором говорил Феланор, однако, был виден и мне.
В этом Катарине не откажешь.
Она была отчаянной и решительной. И смелой; эта бы не испугалась старого Якобса…
Думаю, она б его ножом пырнула при малейшей возможности. Хоть бы ей и грозила за это петля на площади под бой барабанов.
Она б его точно пришибла в первую же ночь!
Как, впрочем, и Карла. Будь он свидетелем, она б его не пощадила. Уж я-то точно знаю!
Она отняла мою жизнь там, в другом мире, и не испытывает по этому поводу ни малейшего раскаяния.
А теперь, стало быть, явилась сюда и хочет отнять у меня Феланора.
Я на миг задумалась.
Что было у нас с Феланором кроме этой прекрасной ночи?
По сути, ничего.
Случайное знакомство. Встретились два одиночества, два осколка судеб. Ощутили весеннюю, острую влюбленность. Попытались притереться…
Вероятно, первое влечение было сильно. Поэтому получилось так, что мы оказались в одной кровати.
Но дальше? Что будет дальше?
Отступиться от Феланора? Позволить Катарине его вернуть?
Помог мне с ответом на этот мучающий вопрос, как ни странно, Карл.
— Адель, — произнес он, утирая лоснящуюся от гусиного жира физиономию. — Нам надо купить повозку с лошадкой. А то что толку в этих деньгах, которые мы зарабатываем? Они лежат мертвым грузом. Тратимся мы только на дрова, а все прочее дает нам шкафчик. Не пора ли и их в дело пустить?
— Лошадку? Повозку? — удивилась я. — Зачем?
— Ну-у-у, — протянул Карл. — Ты же не всегда будешь со мной. Однажды, вероятно, ты захочешь уйти. Господин эльф запросто может захотеть тебя позвать к себе. А я останусь без волшебного шкафа. И что я тогда стану делать? Где я возьму муку и крупу? На чем привезу картофеля?
От его простых и бесхитростных вопросов у меня сердце сжалось.
Карл был готов к тому, что я унесу с собой Дар его матери, и не испытывал по этому поводу ни досады, ни злости.
Чистое дитя! Он уже простил мне то, что я, возможно, оставлю его без средств к существованию!
— Ах, так быть не должно! — всплеснула я руками. — Разве я имею право тебя бросать?! Как же ты будешь без Дара-то?
Карл философски пожал плечами.
— Но все люди как-то живут, — ответил он. — Проживу и я. Что уж теперь. Поэтому и говорю, что мне нужна повозка, лошадка, чтоб ездить на базар и на ярмарку за припасами. Мне надо научиться вести дела. И, вероятно, поросят бы неплохо завести. Чтоб было свое мясо. Ну, и приодеться. Смотри, Адель, на тебе все то же платье, в каком ты пришла к нам. А ведь ты заслужила уже куда более роскошный наряд!
