— Начнём с того, что я вас не заставлял. Сомневаюсь, что и Марк Барсов тоже принуждал к подобному, — ответил я.
Он мог к чему-то другому склонять, но только не к вранью.
— Я… эм… но мне приходится это всё переводить, участвовать в этом показательном… цирке, — возмущалась Мила, слегка подпрыгивая на своих невысоких каблуках.
— Товарищ лейтенант, всё ведь хорошо. Наши кубинские друзья довольны. Качественное обучение я вам гарантирую.
— Нет уж! Мне нужно переговорить с вашим прямым или непосредственным командиром, — сказала Андреева и заспешила к Гнётову.
Григорий Максимович в это время очень жёстко разносил Барсова. Припомнил ему все проколы и залёты. Переводчица не стала торопиться и сбавила шаг.
— Он так кричит на него! Почему? — спросила Мила, остановившись в нескольких метрах от троицы Гнётова, Гусько и Барсова.
Действительно, как будто у Марика первый залёт. У любого командира сорвёт «крышу», когда его подчинённый постоянно что-то исполняет. С другой стороны, Барсов интересно всё организовал. Пускай это и было не для кубинцев, конечно, но никто не пострадал. Только нервы Гнётова.
— Вы знаете, это такой метод воспитания. Сначала лётчика гоняют кнутом, — сказал я, и тут же Гнётов мощно прошёлся по Барсову.
— Я сказал тебе, стерилизую со всеми вытекающими последствиями, Марик! — громко сказал врио комэска.
— Хм… очень сильно гоняют кнутом. Потом и пряник, конечно, дают, — объяснил я.
— МиГ-29 хочешь освоить⁈ Я тебя на подводную лодку отправлю служить. Чтобы у тебя там всё узлом завязалось! — продолжил свою пламенную речь Гнётов.
— А это был «пряник»? — спросила лейтенант.
— Нет, — покачал я головой. — Наверное, «пряников» сегодня у Марка не будет.
— Всё! Хватит это терпеть, — сказала Мила и пошла к Максимовичу.
Гусько указал на лейтенанта и Гнётов тут же переключился на девушку.
— Доброго вам дня! Вы командир, который организует обучение группы кубинцев? — спросила Андреева.
— Да. С кем имею честь разговаривать? — спокойно перестроился Гнётов.
Мила представилась и начал высказывать свои претензии. Особенно она была недовольна выступлением Марика.
— Я понимаю, что ваша часть хочет произвести впечатление. Я уже закрыла глаза на вчерашний фуршет с кубинским подполковником.
— Девушка, мы товарища Эрнандеса доставили в целости и сохранности. Привезли целого и невредимого, — отрапортовал Гусько.
— Я видела. Поэтому и опущу этот случай. Вот только трижды Герой Советского Союза, которым представился с трибуны ваш офицер, это уже слишком, — сказала девушка, и Гусько чуть не подавился, пытаясь глотнуть из своей фляжки.
— Чего ржёшь, Савелич? Ты… ты опять за старое⁈ — начал злиться Гнётов, обратив внимание на железную флягу Гусько.
— Командир, это ж вода. Горло захотелось промочить, — сказал замполит эскадрильи.
— Серьёзно? — удивился Гнётов и решил понюхать горлышко фляги. — И правда, вода. Ладно, так о каком вы говорите трижды Герое?
— Об этом, — указала на Барсова Мила.
Я сам еле сдерживался, чтобы не заржать. Если честно, сегодняшнее утро — настоящая смехопанорама. Давно так у нас не было весело!
Марик был уже бордовый. Самое интересное, что на лице Милы читалась некая грусть, что ей пришлось вот так настучать на парня. Взгляд у неё на Марика совсем неравнодушный.
— Товарищ лейтенант, старший лейтенант Барсов будет мной наказан. Учебный процесс не пострадает от этого, — сказал Гнётов.
— Да… я смогла быстро сориентироваться. Исправила на три ордена Ленина, — застеснялась Андреева.
Действительно, совсем никакой разницы! Одна награда ненамного почётнее другой.
— Так, я думаю, нам нужно вернуться к занятиям, — сказала Мила и развернулась в сторону кубинцев.
Стоп! Марика нельзя оставлять на растерзание Максимовичу. Да и кубинцы могут прознать о нашем вранье. Со временем они и так всё поймут, но лучше это будет потом. Да и мне одному не вывезти все полёты. Момент нельзя упускать.
— Погодите, Мила Григорьевна. Вы не слышали, что я сказал кубинским товарищам? У меня будет помощник, — сказал я, и переводчица вернулась назад.
— Товарищ Родин верно говорит. Предлагаю майора Гусько — замполита нашей эскадрильи, — указал на Савельевича Гнётов.
— Нет, командир. Нужен именно Барсов, — произнёс я и на меня все уставились, будто я им только что открыл вселенную.
— Исключено, — первой произнесла Андреева.
— Поддерживаю, — вторил ей Гнётов.
— Как бы… да, Серый. Нелогично, — нехотя произнёс Гусько, а Марк продолжал молчать.
— Очень даже логично. Кубинцы думают, что Барсов — заслуженный человек и сами попросили, чтобы он был инструктором тоже.
— Почему? — удивилась Мила.
— Для начала, потому что вы им так перевели. Если бы я сказал им «нет», это было бы совсем нелогично. Им нужны лучшие инструктора, а нас таких, по нашему докладу, двое.
— Я специально перевела им, что он имеет три ордена Ленина, а не Звезды Героя, — возмутилась Андреева.
— Тем самым, подставили и себя тоже. Орден Ленина весьма высокая награда и они это понимают. Так, что вы в одной лодке с нами, — улыбнулся я.
Настроение у всех убавилось. А вот Марик, наоборот, слегка повеселел.
— Прекрасно, — топнула ножкой Мила и пошла в сторону кубинцев.
Гнётов пару минут возмущался, но затем отпустил меня дальше вести занятие.
Первую неделю я решил заняться только отработкой техники пилотирования. Пускай у этих лётчиков уже и был достаточный опыт боевых вылетов в Анголе, но МиГ-21 для них по-прежнему совершенно новый самолёт.
Стоит сказать, что осваивали они новый самолёт быстро. Вполне им хватило нескольких полётов в паре, чтобы уже спокойно держаться за мной и выполнять основные манёвры. Между вылетами я успевал давать немного теории и разбирать с ними ошибки. Никогда бы не подумал, что буду объяснять иностранцам, что они неправильно летают.
В один из таких разборов на травке за капониром, мне пришлось досконально объяснить своему подопечному, что он неправильно заходит на посадку.
— Ты подходишь к полосе, — показывал я на макете МиГ-21 этап выравнивания. — Взгляд переносишь чуть вперёд, понимаешь?
— Си! Да, маэстро, — кивал лысый усач Хорхе Бенитес.
— Обороты двигателя снижаешь. Эм… эволюсьон менос, верно? — показывал я рукой движение перевода рычага управления двигателем.
— Маэстро, си, — соглашался Бенитес. — Так ведь я посадка сделать?
— Сделать-то ты сделал, но начал прыгать по полосе, — сказал я, и тут уже мне в переводе помогла Мила.
Бенитес соглашался, задав при этом ещё несколько вопросов по технике пилотирования.
Марик же всё это время стоял рядом и не сводил глаз со жгучей брюнетки Милы. Она продолжала быстро переводить планы на завтрашние полёты.
— Товарищ Родин, а можно… перерыв? — сказала Андреева, у которой уже язык заплетался столько переводить.
Девчонка и на полётах сидит рядом с руководителем, подсказывая в эфир на испанском. Теперь ещё и на разборе тараторит, как умная колонка из будущего.
— Да, конечно, Мила Григорьевна, — кивнул я и объявил перерыв.
Уставшая переводчица прошла мимо всех, удостоившись оценивающих её фигуру взглядов.
— Я отойду, маэстро? — спросил с издёвкой у меня Барсов и побежал вслед за Андреевой.
Кубинцы зашептались между собой, а Кампос Лопес подошёл ко мне.
— Маэстро Родио, Милагрос и компанеро Барсов между собой аманте? — спросил темнокожий капитан, намекая на взаимные чувства между Андреевой и Марком.
— Нет, — замотал я головой, но по довольной ухмылке Лопеса было видно, что он мне не поверил.
— Милагрос красавица. Эрмоса! — похлопал он меня по плечу, будто намекая, чтоб я не упускал своего шанса.
Я и не отслеживал, насколько близко стали общаться переводчица и наш Осмонский Казанова. У меня было больше головной боли с обучением кубинцев.
Следующий день начали с изучения тактики воздушного боя. Для этого я вывел всех на свежий воздух, как когда-то и меня учили мои инструктора. Прямо на стоянке самолётов я показывал, как нужно начинать бой с истребителями новых поколений, у которых есть неплохие радары.
