на кровать. Скидывая с себя одежду, мысленно ухмыльнулся, где мы только с Женей не были близки, но на кровати впервые.
Сдерживаться себя и размениваться на прелюдии не стал. Скорее всего, сказалось в памяти, как Женька, динамила меня больше месяца, приревновав к Ане. На свадьбе у Артёма я был уставший и на всё готовый, чего уж греха таить. Так что, можно сказать она воспользовалась ситуацией, включив режим соблазнения и задабривания Родина. И у неё надо признаться все сработало, но не до конца.
— Перевернись на живот, — сказал я Жене, на что она безропотно починилась.
Взяв её за бёдра, поставил на четвереньки и грубо вошёл. Схватив за волосы, потянул на себя, чтобы не могла отстраниться, из-за чего она сексуально выгнула спинку как кошка, едва не урча. Двигался я жестко, быстро, не щадя, словно наказывая или высказывая все не очень хорошие слова, что у меня накопились.
По сладостным стонам, догадаться было не трудно, что где-то что-то пошло не так. Не сдержав улыбки, прищурил от удовольствия глаза. Звуки, издаваемые Женей, ещё больше меня будоражили и возбуждали.
— Ты сегодня… другой. Более страстный, тоже так хочу, — запыхавшись, сказала Женя и изогнувшись, схватив меня за руку, повалила на край кровати и мы не удержавшись, свалились на пол.
Но я всё равно проиграл это маленькое сражение, оказавшись снизу. Ух… Женька…
Лежа на полу, мы тяжело дышали и блаженно улыбались.
— Чаю хочешь Серёж, ты же там тортик принес? А потом ещё, и ещё, и ещё повторим, — лукаво посмотрела на меня Женя, водя своим пальчиком по моей груди.
— Я бы воды просто выпил и по поводу крайнего ещё в твоей речи… тут надо подумать. Не стоит переоценивать мои возможности.
За такими приятными встречами с моей девушкой, увлекательной учёбой и периодическими нарядами, наступил 1979 год. Время упорно и неумолимо приближалось к очередной лётной практике, которую мы в обязательном порядке будем проходить в Белогорском полку. Программа на Л-29 завершена. И следующим этапом был МиГ-21, который мы изучаем крайние несколько месяцев.
Многие преподаватели сильно удивлялись, что именно нашему взводу выпало такое счастье.
— Многие наоборот желали бы летать на другом аэродроме. Чтобы не быть на виду у всего начальства, — делился с нами мыслями по поводу предстоящей практики Рыбалко, который совсем недавно получил полковника.
Сегодня как раз мы сдали зачёт с оценкой по его дисциплине. Это был крайний экзамен в этом училище для нашего бессменного преподавателя по конструкции самолёта и двигателя.
— А нам родные стены ближе, товарищ полковник, — улыбался Артём.
— Насколько мне известно, тут тебе кое-кто другой ближе, Рыжов. И не говори, мне, что это не так, — ответил ему Рыбалко, похлопав одобрительно его по плечу.
— Так вы и не сказали, где вы теперь будете служить? — спросил я.
— Ах, да. Это не секрет. В академии Жуковского буду преподавать. К вам придёт новый преподаватель. Насколько я знаю, весьма опытный во многих вопросах человек.
— А кто, если не секрет? — поинтересовался Макс.
— Этого я пока сказать не могу, поскольку там ещё бюрократических вопросов много. Не разочаруетесь.
Мог бы и сказать, товарищ полковник! Хотя, может в их преподавательской среде это какой-то элемент суеверия — нельзя заранее говорить о назначении.
За несколько дней до нашего убытия в учебный полк, нас ожидала очередная проверка комиссии с работой подкомиссии… короче, сути это не меняет. Курсанты вновь переориентировались в дворников, плотников, сантехников, маляров и других представителей ручного труда.
Больше всех переживал старшина роты. На наше подразделение, как и обычно бывает в таких случаях, навесили определённый объём работ, который нужно было сделать «вот прям сейчас».
— Я вас сынки предупредил! Меня предупредил Голубев, а его комбат. А вот его сам…, — говорил Мозгин, показывая указательным пальцем вверх.
— Начальник училища? — спрашивал кто-то из строя.
— Ты — закрылся, — ткнул в него своей огромной сарделькой Мозгин.
— Главком? — поинтересовался Тёмыч.
— Ты — ушился, — и в него ткнул прапорщик свой палец.
— Особист? — продолжил допрос кто-то с первого взвода.
— Ты — запилился! — рыкнул Мозгин. — Утконосы вы лысые! Начальник тыла ставил задачу. Спросит потом круче, чем все упомянутые вами командиры вместе взятые!
— Так, а делать-то чего надо? — спросил Курков.
— Разработан план хозяйственных… отставить… ремонтных и строительных работ.
Ох, уж эти планы! Мне с моими товарищами, относительно, повезло. Нам досталось делать косметический ремонт на кафедре навигации.
— Покрасить, побелить и потом порядок. Работы на пару дней, — показывал нам фронт наших работ лаборант кафедры.
Длинный коридор с небольшим подъёмом в конце представлялся нам не такой уж лёгкой работой. Слой-то нужно наносить не на старую поверхность, а на подготовленную.
В общем, вооружённые валиками, шпателями, кисточками и другими приспособлениями, мы приступили к работе. И продолжалась она явно не пару дней.
Час, а точнее момент проверки училища настал не через неделю, а чуть позже. Прибыл сам главком Кутахов, которому устроили кучу показательных занятий, сводили на полёты, а также устроили обед в столовой.
Главный маршал авиации обошёл большинство помещений учебного корпуса. Естественно, ему захотелось проверить, как проходят занятия на лётном тренажёре. Сюда отрядили и меня вместе с ещё тремя товарищами.
Тренажёр был запущен, но мы пока сидели за двумя партами в аппаратной. Борисов делал вид, что проводит с нами занятия, но сам просто мило беседовал с нами.
— Зайдёт когда, не волнуйтесь. Он мужик боевой, многое знает. Но ждите от него неожиданностей…
— Я уже устал. Всё однообразно! — послышался громкий голос из-за двери.
— Смирно! — скомандовал Борисов, когда из дверей показалось плечо с маршальским погоном.
— Вольно! Опять на тренажёр меня привели. Что я тут не видел? — ворчал Кутахов.
Непривычно видеть легендарную личность не на старых снимках, а в живую. На его груди висит ещё пока только одна звезда Героя Советского Союза и несколько рядов орденских и медальных планок.
— Товарищ маршал, училище было перевооружено…, — начал докладывать один какой-то генерал армии, не давая выступить Крутову.
— Мне начальник училища нужен. Он должен сам свою вотчину знать. Генерал-майор, а ну иди сюда, — позвал он Николая Евгеньевича, который сделал два шага вперёд. — Вот, помню тебя. Где-то пересекались. Грамотный генерал. Давай, рассказывай.
Крутов совершенно спокойно ввёл в курс дела Кутахова, быстро объяснив структуру тренажёра. При этом дал выступить и Борисову. От маршала не скрылось и то, что Иван Ивановичу не так просто стоять на ногах.
— Катапультировался? — спросил он.
— Так точно. Как раз МиГ-21й, товарищ главный маршал, — доложил Борисов, вытягиваясь в струнку.
— Ладно, ладно. Это хорошо, что служишь. Где прыгнул?
Борисов замешкался,
