посмотрев по сторонам. Странно, что он так скрывает обстоятельства своего катапультирования. И от кого — маршала! Кутахов нахмурил брови, уже собираясь выругаться.
— Вьетнам, товарищ главный маршал, — тихо сказал Иван Иванович.
Вот это поворот! И почему-то, у меня сразу возникла парочка вопросов к Борисову. Не знаю, слышали парни рядом со мной или нет название этой азиатской страны, но я снова загорелся мыслью о родителях Родина. А ведь только выкинул все эти мысли из головы.
— Понятно. Ну-с, что будете демонстрировать, товарищи? — спросил Кутахов.
— Предлагаем вам посмотреть работу нашего тренажёра… — начал говорить Борисов.
— Я вижу, что он работает. Прекрасно вижу! А вот как на нём курсант будет работать, вот это хочу посмотреть.
— Так точно, товарищ маршал. Курсант четвёртого курса Верёвкин, — указал Борисов на стоящего рядом со мной парня. — Готов вам показать работу тренажёра.
— А если я выберу другого? — улыбнулся Павел Степанович.
— В своих курсантах я полностью уверен, товарищ маршал, — уверенно произнёс Борисов, а Крутов кивнул в знак согласия.
— Что ж, ваша фамилия? — указал маршал на меня.
— Курсант Родин.
— Отлично. За что награждены орденом? Где так отличились? — удивился он.
Генерал Крутов рассказал о нашем полёте и моей посадке в поле. При этом начальник училища не стал скрывать, что я действовал самостоятельно.
— Хм, достойно сынок. Справишься, если я сам задам тебе сценарий твоего тренажёра?
Смысл мне задавать такие вопросы? Как будто у меня есть выбор.
Через минуту я уже зачитывал контрольную карту перед взлётом. Решил, что нужно всё делать с расстановкой, как по документу, громко и чётко выдавая в эфир все свои действия.
— 880й, к взлёту готов, — запросил я, нажав на кнопку СПУ, и переводя закрылки во взлётное положение.
— 880й, взлёт разрешил, — дал мне команду Борисов.
Проверил на панели слева, чтобы закрылки установились во взлётной конфигурации, зажал тормоза и включил секундомер. Плавно перевёл рычаг управления двигателем в положение «Максимал», контролируя обороты ротора низкого давления на соответствующем указателе.
— Обороты 100, взлёт форсаж, — доложил я по связи, переведя рычаг управления двигателем в положение «Полный форсаж».
Изображение на экране начало резко изменяться, постепенно увеличивался темп набегания полосы. Подъем носового колеса и отрыв.
— Шасси… убрано, — сказал я, установив кран на уборку. — 880й, взлёт произвёл, на первом 300.
Закрылки в убранное положение, скорость подходит к величине 600, и можно выключать форсаж.
— 880й, вам для работы зона 1.
— 880й понял.
Вот пошли первые вводные. Должен был лететь по кругу, а теперь в зону. Главное помнить, что делать при отказах. Маршал по-любому захочет посмотреть, как действует курсант в особой ситуации.
— 880й, зону 1 занял, 3000.
— 880й, два виража вправо и два влево, — сказал Борисов.
— 880й, понял.
Ручкой управления самолётом установил крен 60°, соразмерно отклонил педали, и контролирую параметры по показаниям авиагоризонта и указателя скорости. Посматриваю ещё и на перегрузку. Рычагом управления двигателем подкорректировал скорость, чтобы не терять её.
— Установите крен 85°, — дал мне указание Борисов.
Вот это уже другой разговор, а то я уже начал скучать, что не кидают мне вводные. Сразу перед глазами вспомнился график из инструкции лётчику МиГ-21.
Если крен более 70°, то следует контролировать правильность виража по указателю перегрузки. Да и вообще, надо врубать форсаж, что и делаю. Надо только контролировать перегрузку.
— Какие должны быть параметры? — спросил у меня Борисов.
Сто процентов, Кутахов ему там команды даёт! Я взглянул на приборы, думая, что мне просто таким образом подсказывают ошибку.
— Скорость 750, перегрузка 4,5, режим «Полный форсаж».
Замечаний не последовало, кроме того, что мне дали указание на вывод из виража и следование на аэродром посадки. Выключил форсаж и… тут началось!
Звук двигателя начал затухать, обороты начали падать, как и температура газов. Двигатель, похоже, начал выключаться.
— 880й, падение оборотов двигателя и температуры, РУД на «СТОП».
Отключаю автопилот, нажав на красную кнопку на ручке управления, и начинаю запускать двигатель. Высоты мало, но скорость 710 км/ч позволяет его запустить на высотах ниже 6000 метров, а я сейчас на 3000.
Начинаю слегка потеть. Позориться перед маршалом нельзя. Сейчас я могу подставить многих в соседней комнате, а я так никогда не делал. Значит, работаем ещё быстрее.
Включаем автомат защиты сети «Запуск в воздухе». На табло загорелся сигнал «Зажигание выключено», значит, начала свою работу система запуска.
Обороты ротора низкого давления ещё пока выше 40 %. Перевожу рычаг управления двигателем в положение «Малый газ» и далее начинаю добавлять оборотов.
Пока стрелки указателя оборотов лишь слегка ползут вверх. Высота уже ниже 2000 метров, а значит нужно принимать решение, садится или прыгать. А раз до полосы далеко, значит катапультирование.
Но вот появился шум на отметке 1650 метров, температура газов за турбиной стала расти, а значит всё запустилось.
— 880й, запуск двигателя произвёл, — доложил я, когда самолёт снова вышел на режим горизонтального полёта.
Теперь можно и тумблер «Запуск в воздухе» выключить.
— Закончили упражнение, курсант Родин. В аппаратную, — подал мне команду уже Кутахов.
Маршал со своей свитой подошли к кабине, когда я уже стоял с ещё одетым на голове шлемофоном.
— Вспотел? — спросил Павел Степанович.
— Так точно. Душно здесь.
— Зато тренировка в сложных условиях. В бою может быть и жарче. Очень скоро будет совсем жарко… с такими-то самолётами! — сказал маршал, пожимая мне руку.
Не застеснялся он даже моей мокрой ладони, а крепко её сжал.
— Готовься сынок. Чую, будет дело. Молодец!
После этих слов, вся делегация отправилась на выход, чтобы продолжить свою проверку. Я уже был в аппаратной, когда наши парни отпросились у Борисова выйти, чтобы подышать воздухом.
— Как я понял, Сергей, ты слышал, что я ответил Кутахову, — сказал Иван Иванович, тяжело присаживаясь на свой стул.
— Это и понятно. Я начинаю привыкать, что все вокруг набрали в рот воды и не рассказывают мне всей правды.
— Твой отец был со мной в том вылете. Я катапультировался, а он нет.
После того, как Борисов покинул кабину, он уже не видел, чтобы Родин-старший выпрыгнул. Весь полёт проходил на очень низкой высоте, тем самым накладывал свои особенности при пилотировании.
— Погода была не очень. Серые облака, а горные вершины закрыты густой дымкой. Тут пара каких-то залётных «Фантомов», хотя они никогда так далеко не заходили. Мы давай за облака уходить, да не успели. Подбили нас. Серёгу, отца твоего, как он сказал мне по внутренней ранило.
— И вы прыгнули, без его команды?
Борисов ничего не ответил, а только отвернулся в сторону. Кто ж захочет
