– Совершенно верно, мой дорогой сэр, совершенно верно! Именно так все и было! И посол Мюррей давал, и все его преемники, включая сегодняшнего посла Фицгерберта. Вы поглядите, как важно он держится в свите императрицы! Всегда сидит за столом по правую руку от нее. Он здесь – настоящий господин. Сейчас посол занят тем, чтобы побудить Екатерину начать новую войну с Турцией. Англичане хотят добить слабеющую Османскую империю, чтобы захватить контроль над проливами, а заодно весь Ближний Восток.
– Проливы? Ну, уж тут вы точно ошиблись! Я разговаривал с князем Потемкиным – а вы знаете, каким влиянием он пользуется при дворе, – и князь определенно высказался в том смысле, что императрица мечтает овладеть проливами и обеспечить выход русского флота в Средиземное море. Русский флаг над древним Константинополем – вот его мечта!
– Ну и пусть мечтает, сколько душе угодно! – рассмеялся Сегюр, демонстрируя отличные белые зубы. – Он будет мечтать, а англичане – получать. Помяните мое слово: сколько бы побед ни одержали русские воины над турками, результаты этих побед достанутся совсем не им, не России.
– Вы говорите чудовищные вещи… – упавшим голосом признался «сенатор Корнер».
– Рад, что смог открыть вам глаза на некоторые явления, – с легким поклоном произнес француз. – В связи с этим не могу не заметить, что мне кажется несколько странным ваше желание чему-то научиться у императрицы Екатерины. На мой взгляд, у нее можно научиться только одному – умению создавать отличное впечатление о своей особе, кружить головы и, как я уже говорил, пускать пыль в глаза. Все ее достижения – миф.
– Однако за столом, в присутствии государыни, вы говорите совсем иное, – заметил «сенатор».
– Да, мне приходится лукавить, что поделаешь, – развел руками Сегюр. – Я уже говорил, что умение гладко и вежливо обманывать – высшее искусство дипломата. Что же касается вашего желания перенимать опыт других стран, то оно весьма похвально. Раз уж вам так хочется перенять чей-то опыт государственного управления, то я рекомендовал бы обратить внимание на мою родину. Уж если можно найти разумно устроенное государство, то это, конечно, Франция под управлением Людовика XVI! Конечно, сейчас моя страна не так могущественна, как при прадеде нынешнего короля, великом Людовике XIV, но все равно она может считаться образцом во многих отношениях. Налоги собираются вовремя, образованные сословия обожают монарха, простой народ покорен… Чего еще желать?
– Да, действительно, желать больше нечего, – ответил «Корнер». – Скажите, а ваша тюрьма, знаменитая Бастилия, стоит крепко?
– Конечно! – воскликнул граф. – Эта тюрьма – настоящая крепость! Но почему вы спрашиваете?
– Ну, мне почему-то показалось, что она может вскоре упасть. Года этак через два…
– Бастилия? Что за странные идеи приходят вам в голову! Однако я слишком злоупотребляю вашим вниманием, так вы совсем не сможете закончить вашу тренировку, а я слышал, что для вас, американцев, умение метко стрелять – то же самое, что для нас умение хорошо танцевать и владеть шпагой. Теперь, когда вы успокоили меня насчет ваших намерений и я понял, что Америка не собирается устанавливать союз с Россией, я могу вас покинуть. Всего хорошего, уважаемый сэр!
И французский посол, отвесив изящный поклон, скрылся за деревьями парка.
18 мая путешествие возобновилось. Кортеж императрицы переправился на другой берег Днепра. Здесь кончались владения князя Потемкина и начиналась Таврическая область. На правом берегу реки государыню встретил губернатор области Каховский и татарский князь Мамут-бей с сотней своих соплеменников. Все они выражали преданность великой Екатерине и готовность защищать ее от любых нападений. Одновременно с другой стороны подъехали три тысячи казаков – их прислал вездесущий Потемкин. Он рассудил, что преданность татар – вещь замечательная, но лучше положиться на проверенные войска. Татары и казаки сопровождали кортеж во все время пути по Крыму, показывая то и дело свое искусство джигитовки.
Первую остановку сделали у Каменного моста, не доезжая Перекопа. Здесь для императрицы был устроен путевой дворец, а участники кортежа ночевали в походных шатрах. Это было, конечно, непривычно для иностранных послов и вельмож, Но изысканность поданных блюд искупила простоту обстановки.
Утром переехали Перекоп. Императрице показали тринадцать образцов соли, добываемой в этих местах, а на Перекопских воротах, по распоряжению Потемкина (он по-прежнему сопровождал кортеж), была сделана надпись: «Предпослала страх и принесла мир».
После Перекопа начали встречаться татарские деревни с минаретами и ветряными мельницами. С полей при приближении экипажей взлетали множество журавлей и перепелов, разбегались огромные дрофы, не умеющие летать. Здесь же бродили «корабли пустыни» – верблюды. То и дело попадались курганы – свидетели древности.
Кортеж приближался к древней столице крымских ханов – Бахчисараю. В десяти верстах от города его встретила конница, составленная из татарских мурз, в две тысячи человек. При виде татар, с визгом носившихся вокруг кареты, император Иосиф начал проявлять беспокойство.
– А что, если эти ваши новые подданные вдруг вспомнят свои прежние привычки, захватят в плен двух императоров и доставят их турецкому султану? – спросил он. – Причем еще хорошо, если доставят живыми…
– Не извольте беспокоиться, ваше величество, – поспешил утешить его губернатор Крыма Каховский. – Хотя конница и татарская, командует ею наш русский полковник Иван Горичев.
Однако эти слова лишь немного успокоили австрийского императора. Окончательно он воспрял духом, когда при въезде в Бахчисарай кортеж приветствовали лучшие полки русской армии, расположенные в Крыму, – Екатеринославский, Троицкий и Старосельский.
Но вот перед императрицей открылась древняя столица татарских ханов – Бахчисарай. Карета Екатерины въехала в узкую улочку, на которой находился ханский дворец. Надо было преодолеть крутой спуск к реке Чурук-Су.
Внезапно что-то испугало могучего коренника. Он заржал, взвился на дыбы – и помчался вперед, прямо под гору. Его испуг передался пристяжным, и они тоже закусили удила. Тяжелая карета, подпрыгивая на неровной брусчатке, наращивая скорость, летела вниз. В любую минуту одно из колес могло задеть за камень или за угол дома и отлететь, а сама карета – развалиться на части. Царский кучер растерялся и не мог сдержать лошадей. Катастрофа казалась неминуемой.
И тут мчавшуюся карету догнал один из казаков конвоя. На полном скаку он перепрыгнул со своего коня на испуганного коренника, повис на нем и начал гладить его шею, что-то шептать ему на ухо. Могучий конь сбавил бег, пошел тише, еще тише – и наконец встал. До узкого моста через реку оставалось всего несколько метров, а этот мостик на полном скаку карета точно не преодолела бы.
Герой неловко слез с коня, пошатываясь, отошел в сторону. К нему тотчас кинулись офицеры, и среди них – сам повелитель Крыма князь Потемкин. Он похлопал казака по плечу и подвел его к карете императрицы. Екатерина, открыв дверцу, ласково приветствовала своего спасителя, спросила его имя и вручила золотой перстень, усыпанный бриллиантами.
«Инженер Френдли», который верхом сопровождал карету императрицы и в начале эпизода находился позади кареты, а потому не успел сам остановить испуганного коня, наблюдал всю эту сцену. Когда героический казак отошел в сторону и движение возобновилось, он отыскал в толпе «сенатора Корнера» и тихо спросил:
– Ну, и что ты обо всем этом думаешь?
– Внешне все выглядело как случайность, – так же тихо ответил сенатор. – Но ведь мы с тобой не верим в случайности, верно? Кто-то из толпы мог специально испугать коня или метнуть в него что-то острое…
– Я все время ехал чуть позади кареты и внимательно следил за происходящим, – сказал «инженер». – И я не заметил ничего подозрительного. Может, у нас с тобой уже паранойя развилась после первых двух покушений?
– Может, конечно, и паранойя, – кивнул сенатор. – Но я бы из этого случая сделал бы знаешь какой вывод?
– Догадываюсь: нам надо еще усилить бдительность.
Между тем кортеж продолжал движение к дворцу. Миновали крохотную площадь, пошла другая улица. Путники только успевали вертеть головами – столько всего удивительного было вокруг. Все лавочки и кофейни были открыты, виднелись свисавшие с балок ковры, выставленные на продажу ткани, кувшины, кинжалы, в воздухе носился аромат сваренного кофе.
– Мне кажется, я попал куда-то в глубину Персии! – признался Екатерине император Иосиф. – А может, даже в Индию! Все как в сказке! Или знаете, на что еще похоже это место? На Геную, итальянскую Геную!
