насильно обращенных в послушных марионеток для нужд империи.
От некоторых несчастных исходила зловещая некротическая аура, словно сама смерть наложила на них свою печать. Они брели, опустив головы и потухшим взглядом уставившись в пол, казалось, давно смирившись со своей незавидной участью.
И лишь один перст резко контрастировал с общей массой. Тот самый светловолосый верзила, который прежде сверлил меня пристальным взглядом, и сейчас не сводил с меня пронзительных голубых глаз. Его поза, осанка — все выдавало несгибаемую волю и превосходство над окружающими. Он явно считал себя лучшим из лучших и ожидал, что именно его изберут первым номером.
И тут меня словно громом поразило. Похоже, этого типа мне как раз строго-настрого запрещено выбирать ни при каких обстоятельствах. Уж больно подозрительный он, так и сочится опасностью. Предупрежден — значит вооружен.
Меж тем на сцену вышел ректор. В руках он сжимал потертый цилиндр, до краев наполненный свернутыми бумажками с именами.
— Итак, господа! — пробормотал он, запуская руку в шляпу и шебурша содержимым. — А, вот он, голубчик! Ну-с, посмотрим, кому выпадет честь выбирать себе перста первым.
Ректор с видом заправского фокусника выудил из цилиндра бумажку и с шелестом развернул её. Миг спустя под сводами зала прогремело мое имя, вызвав оживленный ропот среди студентов. Вот так номер, вот так удача! Хотя, если подумать, наверняка этот старый лис назвал бы меня, даже вытащи он другую фамилию. Слишком уж много поставлено на карту с этим якобы случайным выбором.
Гулко сглотнув вмиг пересохшим горлом, я решительно поднялся и двинулся к возвышению. По пути отвесил галантный поклон преподавательскому составу, после чего неспешно зашагал вдоль шеренги перстов, пристально вглядываясь в каждое лицо.
Так-так, и кто тут у нас имеется? Сплошь иноземцы да пленники, как я погляжу. Ничего удивительного — местных-то небось втридорога столичная знать скупает, куда уж нам.
Тут мой взгляд в очередной раз зацепился за белобрысого верзилу. Тот все так же сверлил меня немигающими глазами, заметно подавшись вперед. И чего это он так уверен, что станет моим избранником?
Однако, если рассудить здраво — он и правда на голову выше прочих. Опасный, как бритва, но силища из него так и прет. Так почему Снежка категорически запретила его брать? Прям хоть убейся, не пойму!
Сам не заметил, как ноги принесли меня аккурат к этому дерзкому белобрысому наглецу. Он возвышался надо мной, точно каменный исполин, и все так же буравил, словно силясь просверлить во мне дыру. Длиннющие руки странно подергивались, бледные пальцы то судорожно сжимались в кулаки, то вновь разжимались. Да уж, с такой-то хваткой только глотки своим жертвам сдавливать — мало не покажется!
— Ну и чего вылупился? — прошипел я сквозь зубы, задрав голову. — Думаешь, коли такой весь из себя — так я тебя и выберу? Больно ты мне сдался.
Перст молча качнул головой, криво ухмыльнулся и слегка запрокинул подбородок, обнажая беззащитное белое горло. Он явно намекал, что хоть сейчас готов вступить в магическую связь, стоит лишь прижать к шее меченую длань. Вот же наглая тварь, прости Тьма!
Я на миг опешил. Может, и впрямь плюнуть на предостережения и взять этого красавчика? Сила при нем, характер стальной опять же. Глядишь, сумею приручить, подмять под себя.
Будто завороженный, я стянул с правой руки перчатку. Взгляд судорожно заметался по залу, безотчетно ища поддержки. Вот и Снежка — так и впилась в меня глазищами, мотает головой что гюрза в брачный период, бровями эдак красноречиво на Шереметьева кивает.
Да что ж такое, ничего не понимаю! Неужто эта мелкая стерва действительно плетет против меня интриги? Ох, не к добру все это, ой не к добру… довериться персту врага и отказаться?
И все же рука дрогнула, потянулась к белобрысому. Поколебавшись еще миг, я шагнул вперед и занес пальцы над обнаженной шеей перста. Тот торжествующе оскалился, в глазах полыхнуло дикое пламя азарта. Все, пан или пропал!
В последний момент я резко отдернул кисть, словно ошпарившись. По залу пронесся оглушительный вздох, кто-то истошно взвизгнул. Ректор вперился в меня ошалелым взором, рот его беззвучно открывался и закрывался, точно у выброшенной на берег рыбы. Похоже, такого финта от меня точно не ждали!
— Иван, да ты что, белены объелся?! — взревел наконец старик, грозно сдвинув брови. — Немедленно выбирай себе перста, и дело с концом! Нашел время для этих… фокусов-покусов!
Я затравленно облизнул пересохшие губы. Мысли заметались в разрозненном хаосе, сшибаясь и наскакивая друг на друга.
— Нет, — отчеканил я, смело встречая тяжелый взгляд ректора. — Ни один из предложенных перстов мне не подходит. Увольте, но я не возьму в услужение первого встречного!
Миг — и зал накрыла звенящая тишина. Казалось, весь воздух враз выкачали могучим насосом, и теперь народ потрясенно ловит ртами невидимые молекулы кислорода.
Я уже хотел было гордо удалиться, но тут произошло нечто невероятное. Стоило мне обернуться к белобрысому, как его лапищи молниеносно обхватили меня и дернули на себя. Не успел я и глазом моргнуть, как мое лицо вплотную приблизилось к перекошенной яростью роже.
— Ну все, Ванечка, кранты тебе! — прорычал перст, обдавая меня смрадным дыханием. — Готовься к смерти, недомерок!
И он заржал — мерзко, с надрывом, словно последний психопат. Да твою ж мать, никак влип я по самое не хочу! С-сука Снежка, удружила так удружила, нельзя была сразу сказать, что он заслан меня убить. Чтоб ей до скончания веков икалось, змеюке подколодной!
Оказавшись в мерзких, длиннющих руках перста, я почувствовал себя беспомощным котенком в стальных тисках. Проклятое тело сморчка, в которое я был заточен, не могло оказать достойного сопротивления. Казалось, еще немного — и мои ребра попросту переломаются под чудовищным напором, превратив внутренности в кровавое месиво.
В зале воцарилась гробовая тишина, а затем грянул дружный вздох ужаса. Студенты застыли на местах, не смея шелохнуться, преподаватели вскочили со своих кресел. Ректор, побледнев как смерть, попытался урезонить обезумевшего перста:
— Стой! Не делай глупостей! Тебе все равно не выйти живым из академии, если ты убьешь учащегося!
Но монстр лишь оскалился в жуткой ухмылке и сдавил мою грудную клетку с удвоенной силой. Я хрипел и извивался, тщетно пытаясь высвободиться из его захвата. Краем глаза заметил, как Нинель что-то торопливо нашептывает на ухо ректору, а тот лишь отмахивается, не сводя напряженного взгляда с разворачивающейся драмы.
Тем временем остальные
