ужина.
Стоило мне только переступить порог обеденного зала, как тут же отовсюду послышались ехидные смешки и язвительные шепотки. Дмитрий со своими прихвостнями, похоже, поджидали меня специально, чтобы всласть поиздеваться и унизить перед всей академией.
— Эй, Ванька, что притих? Никак переживаешь, какого дохляка тебе в персты навяжут? — гаденько ухмыляясь, прокричал Дмитрий через весь зал. — Говорят, в этот раз привезли совсем уж отстойный хлам — сплошь калеки да уроды! Даже по меркам этой богадельни — редкостное убожество!
Его дружки загоготали, будто услышали невесть какую остроту. Видимо, сегодня у них выдался особенно «удачный» день для травли, раз уж они решили опуститься до такого откровенного хамства.
Впрочем, Дмитрия и компанию ничуть не смущало, что, помимо меня, ещё добрая половина студентов не имела перстов. Многие первокурсники, услышав злобные насмешки, поникли и понурились, явно принимая издевки на свой счёт. Лишь Гром, как всегда, оставался невозмутим, хотя с его тупым истуканом я бы тоже особо не веселился.
— Не обращай внимания, Вань, — пробубнил мой сосед, в один присест заглатывая здоровенную котлету. — Подумаешь, не повезло разок! Потом поменяешь перста, да и дело с концом. Хочешь, я у папаши в долг попрошу на нового? Он у меня мужик простой. Правда, процентики заломит — будь здоров, ну так что с купца взять? Везде норовит навар поиметь, ха-ха! Подожди…
Честно говоря, меня так и подмывало треснуть этого увальня по бестолковке. Ещё и он туда же — учить меня вздумал!
— У меня нет времени ждать! — огрызнулся я, повысив голос так, что на нас начали оборачиваться. — И я не намерен менять перстов, когда вздумается. Мой слуга будет предан мне душой и телом — и точка!
Кажется, моя гневная тирада привлекла внимание не только Грома. Снежинка, удивленно приподняла бровь. В её пронзительных голубых глазах промелькнуло нечто похожее на опаску. Вспомнилось ее предупреждение… Но как можно доверять персту врага! Разве ж я послушаю?
Пока я размышлял, в столовой начала назревать нешуточная заварушка. Компания аристократов, восседавшая за соседним столом, решила поразвлечься, докапываясь до простодушного Грома.
— Эй, деревенщина! — крикнул один из них, щеголеватый парень с надменным лицом. — Это правда, что твой папаша весь день ковыряется в тухлой рыбе да глотки драть горазд на ярмарках?
— Точно-точно! — подхватил другой, презрительно фыркнув. — А я слышал, будто его мамка пирожками торгует у городских ворот. Свеженькие, с пылу с жару, налетай, почтенная публика!
Дружки захохотали, весьма довольные своим остроумием. Гром слегка побледнел и стиснул кулаки, но промолчал, лишь яростно зыркнув на обидчиков исподлобья. Видно было, что оскорбления задели его за живое.
— Слышь, увалень, — продолжал глумиться главный Дмитрий, — а чего это ты с Ванькой связался? Давай к нам, в приличное общество. Глядишь, и из тебя человека сделаем, хе-хе!
Тут Гром не выдержал. Медленно поднявшись из-за стола, он в упор посмотрел на аристократишек и веско произнёс:
— Значит так, господа. Можете сколько угодно измываться надо мной и моей семьёй, мне плевать. Но Ивана не трожьте. Он — мой друг, ясно? И когда он разберётся с вами всеми и достигнет величия, я буду гордо идти рядом с ним, плечом к плечу. Понятно излагаю?
От такой отповеди у меня аж дух захватило. И ведь обо мне печётся. Эх, знал бы он, с КЕМ дружбу водит — небось, в ужасе порог бы перекрестил да свечку в церкви поставил…
Снобы малость опешили, но быстро оправились. Алексей расхохотался Грому в лицо:
— Ой, не могу! Слыхали, парни? Этот холоп ещё и в провидцы заделался! Ну-ну, позубоскаль мне тут, деревенщина. Посмотрим, как ты запоёшь, когда мы с твоим дружком разделаемся. Будешь знать, как языком молоть почём зря!
После слов приятеля Дмитрий грубо схватил Грома за грудки и рванул на себя. Я было дёрнулся на помощь, но замер.
В мгновение ока прямо перед нами возник давешний истукан, перст Грома. Одним плавным, неуловимым движением он сгрёб зарвавшегося Дмитрия за шкирку и поднял в воздух, как нашкодившего котёнка. Сноб жалобно взвизгнул и забрыкался, силясь вырваться из стальной хватки.
— Не извольте беспокоиться, сударь, — бесстрастно пророкотал перст, сверля жертву немигающим взглядом. — Я не потерплю рукоприкладства в отношении моего контрактора. Извольте принести извинения, иначе вступлю в боевую конфронтацию, невзирая на субординацию.
Офигеть, вот это слог! Да этот истукан, никак, из старой гвардии будет — вон как складно излагает. Я прям загляделся на невозмутимую физиономию перста…
Тут на арене событий нарисовалась Снежинка. Закатив глаза, она направилась к нашему столу, грациозно лавируя между застывшими в ступоре студентами.
— Немедленно отпусти его, Терентий! — скомандовала Снежка, и в голосе её звенел лёд. — Вот ещё, устраивать турнир посреди столовой! Оно нам надо, с деканатом потом разбираться?
Терентий? Ну и имечко у перста Грома, с какой только колокольни его надыбали? Хотя чего удивляться — у купцов всегда фантазия специфическая была, под стать тугому кошельку.
Тем временем незадачливый аристо, извиваясь ужом на сковородке, брызгал слюной и сыпал проклятьями вперемешку с угрозами. Вот же блаженный — мало ему, так ещё и добавки просит!
— Вы… да вы… Да я вас всех в бараний рог сверну! — верещал он, тщетно молотя руками воздух. — Вы ещё пожалеете, мерзавцы, что связались со мной! Так просто вам это с рук не сойдёт, ох не сойдёт, запомните мои слова!
— Ой, всё! — брезгливо поморщилась Снежка. — Отпустите его, иначе я буду вынуждена применить силу!
Перст Грома дождался кивка хозяина, послушно разжал пальцы, и злополучный аристо мешком рухнул на пол. Он вскочил и опрометью кинулся прочь, только пятки засверкали.
А я сидел и тихо млел, преисполненный гордости и восхищения. Вот уж не думал, что мой друг-увалень такую подмогу при себе держит! Мало ли что статуя статуей, зато гляди как лихо управился, любой элитный страж позавидует. А уж как с аристо разделался — так вообще песня, заслушаешься!
Опять же, приятно, когда за тебя вот так, с душой вписываются. Глядишь, и мне когда перепадёт ненароком толика этой несокрушимой защиты. Если, конечно, Гром и дальше в друзьях числиться будет, хе-хе…
Тем временем Терентий словно испарился. Гром же невозмутимо уселся обратно за стол и принялся дожёвывать свою трапезу, словно ничего только что не произошло. Вот же флегматик неповоротливый — ни тебе тревоги, ни волнения! Хотя после такой-то демонстрации силы грех
