Хотя генерал-лейтенант Деникин предвзято и с недоверием относился к бывшим жандармам и контрразведчикам и на должности руководителей КРО штабов армий ставил офицеров Генерального штаба, а оперативный состав комплектовался из армейских офицеров, (но ни те, ни другие не имели соответствующего образования и квалификации для правильной организации работы агентуры и проведения дознания, а многие — и устойчивых моральных принципов. Они шли в контрразведку с целью наживы и грабежа, как правило, занимались хищением выделенных денежных средств, фабрикацией дел и вымогательством.) однако Щучкина он утвердил.
Отсутствие системы подбора кадров, коррупция во всех эшелонах власти способствовали проникновению в белогвардейские органы контрразведки авантюристов, мошенников, жуликов, а также агентов противоборствующих спецслужб.
Судя по всему, у профессионала Щучкина, прошедшего хорошую школу жандармской и контрразведывательной службы, в подчинении оказались дилетанты с низкими морально-нравственными качествами. Совладать с таким кадровым «материалом», мобилизовать его на борьбу с большевистской агентурой, судя по всему, полковнику оказалось не по силам. Отсюда и многие недостатки в работе КРО, справедливо подвергавшиеся критике как со стороны командования, так и соратников по Белому движению. Совокупность ряда обстоятельств, сложившихся вокруг штаба Добровольческой армии, не позволили контрразведке в свое время выявить «адъютанта его превосходительства» — большевистского подпольщика Макарова.
Подойдя ко мне практически вплотную, полковник приподнял вверх мой подбородок и посмотрел в мои глаза — А подскажите, князь, где вы родились?
— Ваше высокоблагородие, я родился в селе Ламское Становлянского района Тульской губернии, наш папа князь Александр Петрович Голицын занимал высокую должность предводителя ефремовского дворянства, он над усыпальницей мама построил красивую церковь.
— И как звали вашу маму?
— Елена Ивановна.
Полковник кивнул — И из какого же рода ваша мама?
Я пожал плечами — Моя мама из семьи бывших крепостных крестьян.
Полковник расслабился — Новость о том, что представитель одного из самых известных дворянских родов России обвенчался на простолюдинке, вызвал тогда широкий общественный резонанс. Я слышал, что у вашего батюшки было около десяти детей, как же сложилась судьба у остальных?
Я пожал плечами — После революции я покинул поместье в поисках отца.
Полковник подошел к телефону и набрал номер — Полковник Щучкин у аппарата! Корнета Оболенского ко мне, это связано с братом его друга поручика Голицына!
Положив трубку, полковник повернулся к нам — Сейчас сюда доставят друга вашего отца, князь Сергей Платонович Оболенский даже вместе с вашим отцом сидел в одной камере в Киевской тюрьме в восемнадцатом году. Штабс-капитан, дождитесь прихода князя, а мы на совещание к командующему.
Когда большие чины контрразведки вышли, штабс-капитан позаботился и нам доставили бутерброды с колбасой и сыром, горячего чаю в серебряных подстаканниках.
В дверь постучали и вошли двое: генерал-майор сорока с лишним лет и корнет лет тридцати, который оглядел нас, уплетающих бутерброды с удивлением во взгляде — Меня вызвал господин полковник, я был вместе с другом и мы вместе поспешили, узнав, что вопрос касается брата Константина!
Штабс-капитан положил мне на плечо руку — Вот младший брат пропавшего без вести поручика, он пытался разыскать его здесь, в Феодосии! Я поначалу принял его и дружка его за красных шпионов, крутятся понимаешь ли около ставки.
Генерал протянул мне руку — Позвольте представиться, Георгий Иванович Гончаренко, генерал-майор в резерве чинов при штабе главнокомандующего. В камере с вашим отцом мы сидели вместе с Сержем. Константин бравый офицер, жаль, если он погиб!
Я чуть не подавился колбасой: передо мной не только корнет Оболенский, но и автор песни о нем и о Голицыне, чей литературный псевдоним — Ю́рий Га́лич! В РИ в 1940 году, через два дня после вызова в НКВД Латвийской ССР, покончит с собой, повесившись.
Вошел хорунжий с ящиком в руках, дверь ему открыл какой-то подпоручик — Господин штабс-капитан! Задержан солдат, пытавшийся обменять рыбакам на копченую рыбу эти гранаты! Задержанные рыбаки уверяют, что гранаты им нужны, что бы глушить рыбу, а солдат оправдывается, что рыбу хотел передать в свой взвод для разнообразия питания.
Штабс-капитан кивнул в сторону сейфа — Поставьте ящик в том углу, надеюсь запалы не вкручены?
— Никак нет, запалы отдельно от гранат! Куда задержанных?
— В камеры, куда еще?
Серый после ухода подобрался к ящику и приоткрыл крышку — Шесть гранат однако!
Я решил отвлечь внимание от ящика — Господин штабс-капитан! Здесь найдется гитара? Мне тут песня пришла в голову в связи с появлением князя Оболенского. Я слова давно сочинил, но в песне чего-то не хватало, теперь же я понял чего.
— Один момент! — контрразведчик вышел и через десять минут вернулся с шестистрункой — Интересно будет послушать!
Серый в свой карман сунул гранату-лимонку, вкрутив в нее запал и, подмигнув, переместился за спину штабс-капитана, нацелившись на его кобуру. Мы давно наловчились искусству карманника и могли не то что ствол из кобуры вытащить, но и «лопатник» из кармана.
Я же запел:
Четвертые сутки пылают станицы,
Горит под ногами Донская земля.
Не падайте духом, поручик Голицын,
Корнет Оболенский, налейте вина.
Не падайте духом, поручик Голицын,
Корнет Оболенский, налейте вина.
Мелькают Арбатом знакомые лица,
Шальные цыганки заходят в дома.
Подайте бокалы, поручик Голицын,
Корнет Оболенский, налейте вина.
Подайте бокалы, поручик Голицын,
Корнет Оболенский, налейте вина.
А где-то уж кони проносятся к «Яру»,
Ну что загрустили, мой юный корнет?
А в комнатах наших сидят комиссары
И девочек наших ведут в кабинет.
А в комнатах наших сидят комиссары
И девочек наших ведут в кабинет.
Над Доном угрюмым идем эскадроном.
На бой вдохновляет Россия-страна.
Поручик Голицын, раздайте патроны,
Корнет Оболенский, надеть ордена!
Поручик Голицын, раздайте патроны,
Корнет Оболенский, надеть ордена!
Ах, русское солнце — Великое Солнце,
Корабль «Император» ждет, небо моля.
Поручик Голицын, а, может, вернемся?
Зачем нам, поручик, чужая земля?
Поручик Голицын, а, может, вернемся?
Зачем нам, поручик, чужая земля?
Минут пять стояла тишина, Серый успел обнести контрразведчика и Оболенского, держа оба револьвера в руках за спиной. Штабс-капитан смотрел на гитару. будто пытаясь найти в ней ответы, генерал же расстегнул свой китель — Значит, говоришь, вернуться назад? Если бы большевики не заключили с немцами этот грабительский мир, я может быть и остался. Да-да, штабс-капитан, не надо на меня смотреть как на врага! Немало генералов Генштаба служат красным, но я не смог — я не принял этот блядский мир. Я душой болею за неделимую Россию!
Я подал Серому условный знак и тот ударом ногой под сгиб колена опорной ноги вывел штабс-капитана из равновесия и когда тот качнулся вперед, успев опереться о столешницу и удержаться на ногах. Однако удар рукояткой револьвера по голове погрузил офицера в беспамятство. Серый направил стволы на оставшихся на ногах офицеров, а я, отбросив гитару, выхватил револьвер из расстегнутой мною ранее кобуры генерала и предложил — Господа! Предлагаю вам не играть в героев и продолжить служить своей родине, сдавшись в плен. Да, срок амнистии закончился, но я могу помочь получить прощение у новой власти. Насчет немцев — Это была временная мера, все отданное им вернем назад. Еще и финны в свое время по шапке получат за свое отделение.
Генерал разочаровано усмехнулся — Я так полагаю, Константин к родству с тобой, мальчик, не имеет отношения?
Я кивнул — Увы, но я не князь, а Константин остался в Одессе, решив не бежать с остатками белой армии, вы еще сможете с ним увидеться. Давайте мы вас свяжем и вы потом подумаете о моем предложении!
