Через неделю приехал Гурский.
— Давно брат, тебя не видал! — гремит он с порога, — отдохнул ли для будущих свершений?
— Да все мои свершения дома, — обнимаемся мы, — дождусь приема и вернусь к делам.
— Дождешься братец, не долго осталось. Спешу уведомить, завтра будет курьер с приглашением на послезавтра.
— Проходи, сейчас стол накроют.
— Это хорошо, обсудим кое-что предварительно в спокойной обстановке.
Мы выпили по рюмке водки на кедровых орешках, закусили капустой с хреном, выпили по второй и прошли в столовый зал. Дмитрий Семенович вовремя поспел, как раз время обеду. Выпили по третьей и приступили к горячему.
— Я вот с чем к тебе, — промокнул рот салфеткой Гурский, — хочется знать планы в отношении твоих черных казаков и прочего.
— По весне уедут к себе. Сейчас уже присматриваем судно до Портсмута или до Бреста. А там на попутном транспорте. Есть мысль снарядить свой корабль, но пока надобности особой нет. В процессе все мои мысли о планах. А что за прочее?
— Тянуть не буду, — упер он руки в колени, — Государь думает передать тебе малый кристалл.
— Вот тебе и здрасте! — развел я руки в стороны, — не было хлопот.
— Дело серьезное.
— Да уж дальше некуда! Я так понимаю, ответственность на себя никто брать не хочет?
— Он сам тебе все скажет.
— А куда делся большой камень? Уже определили?
— Тебе скажу. Исключительно, как доверенному лицу. Помещен в одну из пещер в Баварии.
— Где?! Да твою же мать! — бросил я вилку с ножом.
— Это решение Государя. Он считает, что если объединить разрозненные германские земли, то образуется достойный противовес Франции.
— Или против нас, как острие тарана вместе со всей Европой. Вытащить обратно можно?
— Нет. Там такая история. Пещера в одном из монастырей. Там же хранилась чаша, высеченная прямо в скале. И там он засветился, что твой фонарь. А через два дня, как в чашу воткнули, докладывают, что врос.
— Подробности потом. Можно вытащить?
— Камень слился с чашей в единое целое и вошел в скалу, — вздохнул Дмитрий Семенович.
— Да блин.
— Думаешь, худо сложится?
— История покажет.
После согласования всех деталей приема, Гурский отбыл. А я крепко задумался. Вечером собрал всех, кого считал ближними. И Федю тоже.
— Итак, дорогие мои. Мне нужно принять решение по одному очень важному делу, — провозгласил я.
Далее в подробностях пошел рассказ о пещерах, путях народов и таинственных артефактах, могущих эти пути изменить. Дошли до камней-зародышей.
— Надо было сразу себе оставить один, самый большой. А лучше все, — высказался Федя.
— Ишь, какой быстрый, — покосился я, — Государь мне доверился. Считаешь, нужно было его обмануть?
— Не совсем честно вышло. Почему тебя послал? Если мужчина, то вошел бы сам.
— Мы посчитали, что у меня шансов больше. И он оказался прав.
— И где твои шансы?
— Заберу скоро. Один камень использовали, а со вторым сомнения. Вот и маюсь, куда его пристроить.
— Отдай мне! — вскочил Федя, — я вернусь на реку Парану и посажу его.
— Не все так просто. Его надо в определенное принимающие устройство воткнуть. Они бывают в местах силы.
— Я найду все места и воткну. Пусть на новом месте будет могучее государство.
— На Паране, говоришь? В Парагвае, значит. Тихое местечко, хорошо для эмиграции подходит, если вдруг искать будут. Примешь, если в бега подамся?
— Как брата и равного мне, — торжественно заявил Федя.
— Мысль интересная. Возьмем ее пока за основную.
— Зачем во всем сомневаешься? Собрался, сделай!
— Вот будет на руках камень, тогда и будем говорить.
Парагваю и впрямь досталось. Откусили от него кусочки во время войн. А если наоборот, он расширится, да с выходом к морю? У нас зародыш применить никак. Любое использование будет означать войну и распад той России, какая сейчас есть. А отдать кому-то рядом, это получить конкурента и сильного противника. Германии уже хватит. А другой конец света, это вариант. Только такой расклад меняет много чего.
В назначенный день я во дворце. В торжественной обстановке мне вручили орден Св. Георгия четвертой степени, пожаловали чин полковника от артиллерии. Потом состоялась аудиенция.
— Итак, мой друг, вы славно послужили мне. Пусть не получил я ожидаемого, но чувствую, что и это способно изменить мир. После долгих размышлений меньший кристалл я решил передать на ваше усмотрение.
— Мне сказал Гурский про это.
— И что же надумали?
— Ни в России, ни рядом с ней нельзя использовать эти камни. Поэтому я пошлю экспедицию во главе с негром Федей на берега Параны за Сисплатиной. Пусть ищут место и там обустраиваются.
— Очень разумно. Брат рассказал мне о ваших гостях, да и сам я видел их на войне. Очень достойный выбор. У Феди есть фамилия?
— Пока нет.
— Что он любит, к чему привязан?
— Золото, — коротко бросил я.
— Вот и славно. Чем он сейчас занят?
— В водолазной школе учится.
— Срочно его прикомандируем с соратниками к лейб-казакам. До отбытия пусть изучает службу. Ну, с ним еще подумаем. А что мне с тобой делать, друг мой, чем наградить?— Император неожиданно улыбнулся и положил руку мне на плечо.
— Нефть, — улыбнулся я.
Нефтедобывающей промышленности нет, как таковой за ненадобностью. Со дна реки Ухты черпают нефть. В Моздоке братья Дубинины открыли нефтеперерабатывающий завод еще пять лет назад. Но скважин нет. Есть ямы на метр или полтора, откуда черпают ведрами. Вот и вся добыча.
— Зачем? Придумали новое лекарство из нефти?
— Вроде того. Но если у меня будет эксклюзивное право по ее добыче на территориях возле Баку и на Кавказе, хорошо будет всем.
— Даже всем?
— А то как же! Где я, там и мои друзья.
— Я обдумаю вашу просьбу. Не только от меня зависит принятие такого решения. Но обещаю, что приложу все усилия. Я тоже друзей не забываю.
Мы пожали руки и аудиенция кончилась.
На улице нас поджидал Викентий Иванович в старомодном возке. Из трубы жаровни вьется дымок. Мы приглашены отобедать на квартиру.
Жил Викентий Иванович весьма скромно. Занимал три комнаты в большом доме: спальня, гостиная-столовая и рабочий кабинет с библиотекой. К назначенному времени доставили садки с едой из ресторана. По случаю поста обошлись разварной осетриной с хреном, щами со снетком, икрой разных видов, гурьевской кашей, крымским красным вином для Алены и сливовой водкой для нас. Плюсом разные соления, грибы, редька тертая и моченые яблоки.
Мы выпили и закусили. Разговор шел о пустяках, дворцовых слухах, военной компании. Не забыл Поверенный погладить меня по головке за участие в боевых действиях и отлаживанию медицинских дел. После обеда он усадил Алену на диван с книжкой и велел дожидаться самовара.
Мы ушли в кабинет.
— Не думайте, что я желаю сделать секреты из нашей беседы от Елены Петровны, — начал он, — но возможно упоминание деталей пикантного свойства, которые приведут ее в смущение.
— Вы знаете, что я доверяю вам. Но все же неудобно оставлять супругу в одиночестве.
— Ваш рассказ о приключениях известен мне в подробностях, — перешел он к делу, — Но видение всей панорамы, вот чего я от вас желаю. А не только событий в Варне.
— Я и сам думаю о том, — вздохнул я, — кажется, вы должны знать более моего.
— И все же?
— Мы говорим об историческом пути России, точнее, той территории, где Россия находится?
— Вы разделяете эти понятия?
— Безусловно. Теперь уже разделяю. Как видно их последних событий, вырасти может что угодно. Взгляните на португальские колонии в Китае. Португальцы сохранили старый португальский язык, народные костюмы, но утратили внешность. Теперь сплошь китайского вида в Макао.
— Так что же, негры ваши побелеют? — усмехнулся Викентий Иванович.
— Обязательно. Но не сразу. Через несколько поколений сколь-нибудь посветлеют, даже если будут жить обособлено.
