Трое французов кинулись к пролетке, а к нам подбежал Гаспар.
— Что с… — он не договорил. — Матерь божья…
— Франсин… — я с ужасом увидел, что на плече баронессы расплывается кровавое пятно.
— Мишель? — удивленно прошептала девушка и потеряла сознание…
— Срочно в госпиталь…
Оранжевая Свободная Республика. Блумфонтейн. Госпиталь русско–голландского санитарного отряда. 28 февраля 1900 года. 15:00.
— Ну что? — мы с Гаспаром одновременно шагнули к доктору.
— Операция прошла нормально… — спокойно ответил фон Ранненкампф. — Жизни баронессы ничего не угрожает. Теперь покой, только покой…
— Опять… — буркнул я и со злости пнул ни в чем не повинную урну у входа в госпиталь.
— Как долго? — мрачно поинтересовался Гаспар. — Когда мы сможем ее забрать и увезти во Францию?
— Минимум три недели… — доктор невозмутимо протер пенсне. — Не ранее…
— Матерь божья!!! — урне теперь досталось от француза.
— Все господа? — врач собрался уходить. — Извините, но у меня дела…
— Карл Густавович… — я взял ее под руку и отвел в сторону. — Они хоть не в одной палате?
— В соседних… — сердито буркнул фон Ранненкампф. — Это возмутительно, Михаил Александрович. Это уже вторая дама на вашем счету…
— Да я‑то здесь причем? — я реально опешил. Хотя… да, тут он прав. Категорически не везет благородным дамам со мной. Еще переспать не успели, как оказались на больничной койке.
— Возмутительно! — убежденно повторил врач. — Баронесса де Суазон в бреду повторяла ваше имя… — доктор прервался и язвительно добавил. — Как и госпожа Чичагова. Кстати, ее здоровье идет на поправку.
— Можно мне к ней? К ним…
— Нет! — категорично отрезал фон Ранненкампф. — Я запрещаю… — после чего развернулся и ушел.
— М-да…
— Гребаные уроды… — француз сидел на лавочке и свирепо ругался. — Да кто мог знать?..
— То–то же… — я присел рядом с ним. — Как вы объяснись в полиции? Граббе, довольно въедливый малый.
— А что полиция? — пожал плечами Гаспар. — Мы обезвредили преступников, выполнили свой гражданский долг, так сказать. В республике владеть оружием не возбраняется, даже иностранцам. А вас и баронессу, он пообещал допросить позже. Маузеры из которых стреляли, присвоил в качестве вещественного доказательства. Вот и все.
— История однако.
— Ну и ладно… — неожиданно успокоился Гаспар. — Главное Франсин жива.
— А ее отец? — я немного удивился тому, что француз назвал баронессу по имени. Раньше он ее именовал исключительно 'мадемуазель баронесса'.
— А мы пока не будем ему ничего сообщать… — француз проницательно посмотрел мне в глаза. — Вы не против месье Игл?
— Отнюдь. Это ваши личные дела. Кстати, с меня причитается.
— Пустяки. Выпишите нам небольшую премию по окончательному расчету, — отмахнулся Гаспар. — Вы ведь тоже записали на свой счет одного негодяя. Есть соображения, кто это мог быть? К сожалению, у трупов ничего не узнаешь. А документов при них не оказалось.
— Есть… — для меня неожиданно обрели смысл слова Шульца. — Я здесь перешел дорогу некоторым чиновничьим бонзам. Но их уже нет.
— Бургомистр Фразер, Шульц и компания? — небрежно поинтересовался Гаспар.
— Вы, как всегда, хорошо информированы, месье Людо…
— Вы же сами попросили присмотреть за вами со стороны и выявить слежку, буде такая случится… — пожал плечами француз. — Вот попутно и выяснилось. Кстати, нам продолжать?
— Нет, хватит, — я достал из бумажника банкноты. — Вот, сто пятьдесят фунтов. Мы в расчете?
— Вы щедры месье Игл… — Гаспар небрежно положил деньги в карман. — Ну что же, если что, обращайтесь. Мы будем в городе до полного выздоровления баронессы. Кстати, как там положение на фронте. Скоро британцы займут Блумфонтейн? И вообще, его собираются каким–нибудь образом оборонять?
— Я смотрю, вы не питаете иллюзий, месье Людо? — я вдруг различил в словах француза тщательно маскируемый интерес. Причем… явно профессиональный интерес… ладно, не буду спешить. Если это так…
— Нет, не питаю, — согласился Гаспар. — Война не признает иллюзий. Так как?
— Бритты будут здесь не раньше чем через две недели.
— Я так же полагаю… — француз встал и пожал мне руку. — Надеюсь, к этому времени, мадемуазель баронессе станет лучше.
— Хотелось бы…
М-да… мне кажется или у французов, кроме присмотра за Франсин, есть еще какая–то миссия? Ломая над этим голову, я еще немного посидел на лавочке, где меня и нашел Степан.
— Опять? — парень укоризненно покачал головой. — Как девка?
— Как, как… пулю схлопотала, но живая. А я целый…
— Вот оставь тебя одного, враз вляпаешься… — посетовал Степа.
— Так не оставляй. Как там черномазые?
— Нормально. — Степан улыбнулся. — Лушка всех к делу пристроила. А я Симона за ними приглядывать поставил.
— Как ты ее назвал?
— Ну а как еще? По нашенски, Лушка и будет. — Наумыч еще раз улыбнулся.
— Приглянулась никак? — я не смог удержаться, чтобы не поддеть парня.
Степан неожиданно смутился и буркнул:
— Ну а шо? Справная баба, а то шо чернявая, так кто ж без греха?
— Это точно. Ну что, поехали?
— Поехали, Ляксандрыч…
И мы с ним отправились на полигон, куда уже стали свозить оружие из наследства Шульца и все затребованные нами ресурсы. Черт… а еще расчеты формировать… Вопрос из кого?
Этот вопрос я решил немного позже, а для начала меня привлекли капралы, хохотавшие как кони, неподалеку от лаборатории Вениамина.
— Ну и?
Ла Марш утирая слезы передал мне обгорелую по краям фотографию. А точнее говоря — порнографическую открытку.
— Не понял, — я сунул клочок бумаги ему обратно. — Какого хрена ржете, я вас спрашиваю? Голых баб не видели?
— Сейф!.. — Шнитке чудовищными усилиями сдерживал хохот. — Взорвали сейф!.. А там…
М-да… а ларчик открывался просто… Я уже и забыл про сейф, взятый трофеем в логове разбойников, а вот сержанты как раз нет. И до того довели своими просьбами вскрыть обиталище вероятных несметных богатств предельно занятого Вениамина Львовича Мезенцева, что он внял просьбам и недолго думая подорвал железный ящик динамитом.
Вот какого хрена, покойный… как его там… Джонсон, хранил толстенную пачку порнографических открыток в сейфе? Я тоже не знаю… Тем более, что ничего больше там не оказалось. В итоге, ветерок разнес по окрестностям обгорелые изображения усатых кавалеров в носках и пухлых красавиц слившихся с ними в любовном экстазе.
— Тьфу ты… — я сплюнул. — Да и хрен с ними. Служба началась. Стройте личный состав.
Когда волонтеры построились я толкнул перед ними короткую речь, сообщив что, собственно, наконец–то для нас началась настоящая война. Чему личный состав неимоверно обрадовался, вплоть до восторженного рева и метания головных уборов в воздух. Впрочем, особо порадоваться я им не дал и оправил народ разгружать пулеметы, орудия и боеприпасы к ним. Проблема с расчетами для орудий в некоторой степени решилась сама по себе — к нам откомандировали германского лейтенанта Альфреда фон Дальвига, хорошо знакомого именно с этой моделью пушек и двадцать волонтеров причастных к артиллерийскому делу — немцев и голландцев из отряда добровольцев капитана фон Эллофа.
А вот со 'сверхлегкими Максимами — Норденфельдами' пришлось повозиться. Начну с того, что конструкция этого чудо–оружия, почти как небо и земля, разнится со знаменитым Максимушкой отечественного образца, с которым я немного был знаком. Етить… Воздушное охлаждение ствола, угребищная тренога вместо привычного станка и ублюдочный британский патрон…
Для начала, я самолично, отстрелял ящик патронов и убедился в том, что вместо заявленных пяти сотен непрерывных выстрелов, пулемета едва хватает на две, а потом надо ждать до получаса, пока оный остынет ибо начинает плеваться. Впрочем, за исключением вот этой неожиданности, машинка оказалась вполне приличной — точной и довольно безотказной, даже не смотря на ублюдочные матерчатые патронные ленты и необходимости постоянной смазки.
В концепции применения пулеметов я даже не сомневался — тачанки наше все, чему есть вполне аргументированное объяснение. Единой линии фронта в этой войне никогда не было, войскам республик приходилось оборонять довольно протяженные позиции, чем бритты умело пользовались, используя фланговые охваты и заставляя буров, во избежание окружения отступать. Так вот, мобильный огневой резерв должен прекратить эту порочную практику. Да и вообще, тачанки как нельзя лучше подходят для полупартизанской тактики действия бурских войск.
Десяток пролеток на рессорах, военный комендант мне обеспечил, осталось дело за малым, приспособить станок для установки на них и немного модернизировать транспортное средство. Ну и конечно как–нить минимально обучить расчеты. Большего все равно не успею
