Полозову. Тэймэй продолжала скрываться под паранджой вместе с сестрой Николая. Та, оказывается, куковала на острове где-то посреди Каспия, а сейчас беззастенчиво подслушивала наш разговор с Абдул-Азизом.
— Тело девушки не нашли, — с сожалением признал иранец. — Там всё настолько разрушено и залито кровью, что останки не определить. Вероятно, она стала добычей твари. Но я закрыл долг её отца. Вот расписка, — в руки мне передали документ, составленный по всем правилам. Сумма долга, возврат, подписи сторон и двух свидетелей. К этому же документу прилагалось собственноручно написанное на русском языке письмо от самого Абдул-Азиза о том, что он не имеет имущественных и финансовых претензий к роду Полозовых, выплата суммы долга является безвозмездным даром.
Да, шехзаде Гепардеви, оказывается, не чуждо благородство. С другой стороны, вспоминая своё прошлое, я не удивился подобному повороту. Для кого-то я был кровавым мясником, а для кого-то спасителем. Грани между этими понятиями не существовало. Разница в точке зрения на одни и те же поступки.
Я попросил Гепардеви обождать несколько минут, а сам отправился к Полозову и подозвал его сестру.
Ранее мы уже имели достаточно сложный разговор. Сам Николай, как и любой мужчина, за своих родных готов был разорвать Азиза, несмотря на последствия для себя лично и для империи, а его сестра, Мирослава, априори ненавидела весь мужской пол только за то, что оказалась разменной монетой в руках отца и нечистых на руку дельцов.
У меня было ощущение, что приходится уговаривать двух подростков не натворить глупостей. Опыт у меня уже имелся, да и Агафья здесь помогла как лицо незаинтересованное и трезво оценивающее ситуацию. По итогу, я принял вассальную клятву Николая и Мирославы и стал гарантом достойного отношения к ним со стороны иранской правящей семьи. Как будто моё покровительство для них значило больше, чем клятва на тотеме. Хотя, возможно, так оно и было. Тотем-то чужой, а я, вот он, живой, рукой потрогать можно, и отправился за тридевять земель разгребать проблемы их семьи.
Сейчас же я хотел услышать, объявлять ли мне о счастливом спасении Мирославы. Заставить их я не мог, но и лгать в сложившейся ситуации не планировал. В качестве официальной партии представитель правящей династии Гепардеви был недостижимой мечтой для любой мелкопоместной аристократки. Однако же Мирослава меня порадовала разумностью. Просмотрев переданные Азизом бумаги, она что-то прикинула в уме и решилась:
— Позвольте, я поговорю с ним.
Николай не стал перечить, отдавая решение на откуп сестре. Мы вернулись к Гепардеви вместе, и я представил ему девушку:
— Шехзаде, позвольте представить вам Мирославу Полозову, моего личного вассала.
Выражение лица Абдул-Азиза не предвещало ничего хорошего. Глаза его сузились от злости, а крылья носа тревожно раздувались, будто вскоре оттуда ринется пламя, словно у дракона. Огненный темперамент сейчас затмевал все его благородные порывы.
— Вы мне лгали, — это был не вопрос из его уст, а утверждение. В целом, он имел право на такую точку зрения.
— На момент нашего разговора я не знал, что мои люди успели вытащить девушку до прорывов, потому горевал вместе с вами и просил найти хотя бы останки, — я абсолютно спокойно выдержал его гневный взгляд и ответил на обвинения, зная, что он по запаху сможет определить правдивость моих слов. — Я не вру боевым товарищам.
Я дождался, пока шехзаде возьмёт себя в руки, и отошёл на несколько шагов назад. Спокойствию Азиза немало способствовало снятие сетки с лица Мирославы. Девушка смело рассматривала принца, будто видела его впервые. Хотя… вспомнив поведение Мирославы в темнице у Маковых, я уверился, что там иранца уже встретила Тильда в личине Полозовой. Уж слишком типичным для эрги было поведение пленницы. Я бы сильно удивился, если бы пятнадцатилетняя девица вела себя подобным образом.
— Что-то вы непривычно молчаливы сегодня, — съязвил иранец, — не плюётесь ядом, не обвиняете меня в продажности любви и мужской слабости.
Хм, кажется, я преждевременно решил, что шехзаде обрёл спокойствие.
— Это была не я, — просто ответила Мирослава, — я вас вижу впервые и пока не могу подтвердить ни один из высказанных вами тезисов. Скажу даже больше, я знаю, для чего нужна была вам, и не вижу в этом ничего предосудительного. Усиление связи с богом-покровителем — необходимость в современном мире.
Азиз при этом взирал на девушку с подозрением и некоторым удивлением. Брови его сошлись на переносице, он совершенно по кошачьи водил носом, улавливая запахи эмоций своей собеседницы. А та между тем продолжала:
— На кон меня поставил мой папаша-идиот, вы же воспользовались подвернувшейся возможностью. Использовали ресурс. Однако сделанное вами самостоятельно по велению сердца или под влиянием знакомства с моим сюзереном говорит о том, что вам не чужды понятия чести. Опять же, мужчина вы видный и сильный, здоровьем не обижены. Наше потомство вполне может получиться весьма одарённым. Есть только одно препятствие, которое я вижу на данный момент.
Мирослава замолчала, рассматривая иранца очень по-женски, чуть прикусив нижнюю полную губку.
— Какое? — не удержался от вопроса Гепардеви, чувствующий на себе заинтересованный девичий взгляд.
— Для более-менее равноценной сделки моя ценность должна быть подтверждена. Пока этого не произошло. Я, уж простите за сравнение, кошка в мешке или, если хотите, ещё даже не кошка. Поэтому наше с вами знакомство не имеет смысла ровно до того момента, пока я впервые не сменю ипостась.
Я тихо посмеивался, наблюдая удивлённое выражение лица иранца. Ещё бы, фактически, девочка-то оказалась совсем не промах. Я украдкой взглянул на Агафью, которая с кривой ухмылкой взирала на дело рук своих. Так-с, теперь понятно, откуда ноги растут у этой уверенности Полозовой.
— Ты учила? — ласково уточнил у вампирши.
— А кто же ещё, — вздохнула та, — рядом с Азизом нельзя прогибаться, но и пальму первенства у него не стоит вырывать. Только на равных, только прагматизм, чувствам волю она сможет дать потом.
— Даже интересно, о ком из них ты сейчас больше заботишься, — едва слышно пробормотал я, но Агафья услышала.
— Знаешь, а ведь в их семейке он ещё вменяемый и вполне может составить оппозицию своему старшему брату. С твоей-то поддержкой и подавно. Будет у тебя в перспективе должник на престоле Ирана и Аравии.
— Я не лезу в политику. Грязное это дело, — пожал я плечами, выражая свою принципиальную позицию.
— Все мы не лезем, но обязаны учитывать её конъюнктуру на тот или иной момент.
Мы прогуливались под ручку, наблюдая за тихой беседой двух возможных семейных партнёров. Иранец уже вполне пришёл в себя и с интересом знакомился с этой новой версией Мирославы Полозовой. Судя по весьма оживлённому диалогу, им было о чём поговорить.
* * *
Возвращались мы в Москву поездом. Полозова отправилась с нами. Её я планировал на пару месяцев отдать в школу близ Малых Трясинок. Полезно будет потренироваться с комарами на будущее. Сильно уж я сомневался, что этот нежный цветочек будет способен выжить в иранской правящей семье. А поскольку она всё же мой вассал, то и забота о её выживании пока лежит на моих плечах.
Тильда приходила попрощаться. Эта задумчивая моська призналась, что всю сознательную жизнь использовала человеческий принцип маскировки. А он в корне неверный для эргов, поэтому и эффективность низкая. Моя красотка, как прилежная ученица, впитывала в себя знания от Эона. Точных сроков возвращения не называла, ибо они собирались тренироваться на изнанке, но пообещала уточнить у своих по поводу незнакомки из прорыва.
Оказалось, что даже для Тэймэй эта поездка была полезной. Она настолько отточила владение овеществленной иллюзией, что смогла удерживать один такой экземпляр на постоянном контроле даже во сне.
Ну и не сказать, чтобы я остался в накладе. С учётом макра пятого уровня, панциря убитой сколопендры, двух приобретённых вассалов и долга жизни от иранского шехзаде, я получил «извинения» от князя Макова. У меня вообще сложилось впечатление, что Азиз вошёл в родовую сокровищницу Маковых и ткнул пальцем на самый магически мощный предмет, а сам князь даже вякнуть не посмел.
За спасение своей задницы и всей его семьи от сколопендр мне преподнесли каменное нечто, фонящее силой за версту. Этот булыжник весил под три килограмма и выглядел будто его вырубили из куска скалы… или застывшего родового алтаря. Вот только узнать, чей род таким варварским образом обворовали, не представлялось возможным. Объявление в газету не дашь.
Так что с этой загадкой мне ещё предстояло разобраться. Я надеялся, что мне в этом помогут уже знакомые алтари. В крайнем случае, спрошу у Комаро.
