Кстати, о боге…
— Комаро, ты как? — поинтересовался состоянием собственного покровителя.
— Ик, хо-ро-шо-то как! — отозвался чуть заплетающимся языком бог. — Первый раз так нажрался, ик!
Я замолчал, не зная, как бы сказать Комаро, что такое можно проворачивать регулярно. Правда, сразу же вспомнилось собственное состояние кровавого безумия. Пожалуй, обойдётся мой бог без повторения подобных экспериментов.
— Это была разовая акция, и хорошо бы получить с неё какой-то приятный бонус, — толсто намекнул я богу на укрепление наших взаимоотношений.
— Легко! Ик! Ты терь комров можешь сам, ик, создать! Хоть ща! Они быстры, вжух, живучи, у-у-ух, и не сдохнут, пока ты не сдохнешь! Ой! Упс! Владей! — Комаро пьяненько захихикал и ушёл в собственные божественные планы.
Однако, неожиданно сильно его разморило. Либо его никогда подобным образом напрямую не кормили. Но и усиление способности получилось очень даже своевременным. Я как-то даже не задумывался, что вскоре буду отрезан от моих крошек-разведчиц из-за смены сезона. А ведь Комаро мне несказанно подсобил, особенно в преддверии экспедиции на север.
Поезд медленно увозил нас из Дербента, оставляя позади увлекательную и насыщенную приключениями вылазку. Мне же предстояло ещё навестить невесту в столице и посетить родовую сокровищницу. Затем мой путь лежал на север.
* * *
Светлана уже третьи сутки лежала в отдельной палате императорской лечебницы. Отец тщательно следовал графику выведения отравы из организма дочери, а у самой пациентки был уникальный шанс проверить схему лечения на себе и в случае неточности откорректировать. Пока всё шло по плану. Организм девушки очищали и заставляли регенерировать для замены поражённых зельем клеток. Выглядело это очень нелицеприятно. Со Светланы в прямом смысле слова сползала кожа, выпали волосы по всему телу, ногти. И это, не говоря уже о том, что ей регулярно пускали кровь.
— Красотка, — с горечью говорила Света самой себе всякий раз, когда родные и персонал отказывались давать ей зеркало. — А то я сама не знаю, как выгляжу.
В минуты особенно паршивого настроения лекарка малодушно думала: «Уж лучше бы сняли повязку перед Михаилом. И свадьбу уже бы сыграли, и дети были бы на подходе».
Но потом в гости приходил запоздалый здравый смысл, который твердил о скором обучении, побочных действиях схемы лечения и отсутствии необходимости форсировать и без того быстро развивающиеся отношения. Девушке только и оставалось, что улыбаться днём и душить бессильные слёзы ночью. Душевный разлад накатывал волнами жалости к самой себе и вспышками злости на всех окружающих.
Естественно, ей хотелось, чтобы Михаил был рядом, поддерживал в этот период, но, с другой стороны, и безумно не хотелось, чтобы он её видел в таком виде. Раздираемая противоречивыми желаниями, девушка поняла и ещё одну простую истину: она безумно ревновала. Причём ревность эта была иррациональна.
Вокруг Михаила всегда вились красивые девушки и женщины, он притягивал своим магнетизмом, загадочностью и внутренней силой. Ни разу за всё время не было таких обстоятельств, в каких он бы не знал что предпринять. Эта уверенность в себе подкупала. И теперь Света банально ревновала, но не к его возможным отношениям с женщинами, а к тому, что они сейчас с ним рядом и будут рядом, пока она, его невеста, отправляется обучаться в академию на долгие четыре года вместо того, чтобы путешествовать с ним.
Здесь снова включался здравый смысл, и бесконечные споры сама с собой продолжались. Что важнее: мечта детства или любовь, собственная реализация или жизнь рядом с любимым человеком, чёткое планирование или спонтанное желание жить здесь и сейчас? До появления Михаила Светлана и не догадывалась об этой своей стороне натуры. Не знала, что может чувствовать, ревновать, поддаваться сиюминутным порывам. Это открытие было неожиданным. Ведь внутри Снежной королевы оказалось горячее страстное сердце, которое сейчас пылало маяком в ночи и заставляло трещать ледяной панцирь, возведённый вокруг себя.
Времени подумать хватало.
Из развлечений были беседы с родными и с Её Императорским Высочеством Марией. Подруга приходила каждое утро и развлекала Свету столичными сплетнями до обеда, затем отправлялась выполнять светские обязанности и вечером снова заглядывала на огонёк. Чем ближе была выписка, тем больше времени Мария проводила в палате подруги. Болтовня была по большей части бесполезна, но всё же лучше, чем противоречивые мысли. Однако, чем лучше становилось Свете, тем чаще она замечала наигранность и фальшь в словах и поведении принцессы. Под вечер третьего дня лекарка не выдержала и прямо спросила подругу:
— Маш, ты же прирождённая актриса. Зачем так откровенно фальшивишь? Не хочешь здесь находиться, не надо. Я пойму.
Принцесса вскинулась, собираясь возмутиться, и тут же отвела взгляд.
— Я хочу, — запнувшись, ответила Мария, — но очень тяжело осознавать, что это ещё и воспитательный процесс от отца.
Едва отросшие стараниями лекарей брови вскинулись в немом удивлении. Принцесса вздохнула и, наконец, завела разговор на тему, которая её действительно тревожила:
— После окончания войны родов я предложила отцу отдать меня замуж за Михаила. Он отказал, даже слушать не стал. А для меня это был отличный шанс остаться в стране, а не уезжать куда-то разменной монетой и инкубатором для чужой правящей семьи. Кроме того, было бы гораздо проще делить мужа с подругой, чем с сотней другой наложниц, как в той же Японии или Иране, — взгляд у принцессы был словно у побитой собаки, — ты вправе меня за это возненавидеть, наверное, но мне тогда это показалось отличной идеей. Кроме того, ты же видела его возможности… А потом я поехала к оракулу… — Мария опустила глаза в пол, руки её подрагивали, но она решительно продолжила, — а тебя украли и опоили. Отец посчитал, что я совсем помешалась на Михаиле и могу опоить себя «Слезами девственниц», чтобы отрезать все пути отступления. И вот, меня отправили смотреть на процесс вывода этой дряни из твоего организма.
Ну что же, в целом, всё сказанное было в традициях императорской семьи. Каждый видел долг под своим углом и пытался устроить собственную жизнь в компромиссе между личным и государственным счастьем, даже если это делало больно кому-то из близкого окружения.
— А к оракулу зачем ездила? — устало уточнила Света у принцессы.
— Хотела узнать про Михаила… для себя, — едва выдавила Мария, — оракул сказал, что его не сможем удержать ни ты, ни я… только какая-то татуирована девица в шкурах. А я не готова делить будущего мужа ещё с кем-то, кроме тебя.
На самом деле фраза звучала несколько иначе: «Комара в этом мире не сможет удержать ни Подорожник, ни Кречет… лишь клинок стужи в пламенном сердце», но Свете об этом знать не полагалось.
— Маш, вот ты вроде бы умная девушка, а иногда дальше собственного носа не видишь! — тихо вздохнула Света, у которой невыносимо чесались руки врезать принцессе и подруге детства. А ещё на этих руках чесались пальцы. Кажется, начали ускоренно отрастать ногти. — Во-первых, удержать — вполне может означать вытащить из лап смерти или из прорыва изнанки, а, во-вторых, если мужчина захочет уйти, его не остановит ни брак, ни дети, ни взятые обязательства. Мужчины одинаково уходят и от императриц, и от крестьянок. И, в-третьих, уж прости, но ты сейчас делишь шкуру неубитого медведя, моего медведя. Сделаю вид, что пропущу всё ранее сказанное тобой, но сейчас я не удивляюсь методам воспитания твоего отца. Слово «нет» ты не понимаешь!
Светлана отвернулась, всем своим видом показывая, что разговор окончен. Завтра должен приехать Михаил, а она до сих пор блистает лысым черепом, хорошо, хоть ресницы и брови восстановились. Сосредоточенно распределяя крупицы собственной энергии, лекарка не могла увидеть кривую улыбку принцессы.
«Считай меня взбалмошной, эгоистичной, капризной, но зерно сомнений посеяно. Осталось его регулярно поливать, и ты сама не заметишь, как вступишь в бой с этой… дикаркой. Ты ведь ещё большая собственница, чем я, моя дорогая! И если со мной делиться тебе приказывали, то ни с кем другим этот номер больше не работал», — с такими мыслями Её Императорское Высочество Мария Кречет покидала палату подруги, чтобы завтра в восемь утра вернуться сюда в ожидании Михаила. Для него также было заготовлено послание.
На выписку Светланы девушки хотели ехать большой компанией, но в последний момент Агафья, прихватив под локоток Тэймэй, отказалась от этой идеи:
— Поверь, мы там лишние.
