на брюхе по земле не ползают. Враги просто со смеху помрут, если увидят подобное. Тогда на нас постоянно будут ходить войной все подряд, лишь бы понаблюдать, как гвардейцы занимаются тем, к чему и крестьяне относятся с пренебрежением. Другие времена, другие нравы.
Как бы то там ни было, но физические нагрузки дали свои результаты, и я всё реже вспоминал о метрессе. Её вещи были унесены ещё в тот злосчастный день, а горничная передана в распоряжение Министерства двора. В комнатах было тихо, и никто не мешал мне сочинять новые идеологические воззвания для второго номера столичной газеты. Как ни странно было узнать, но незамысловатая и прямолинейная патетика народу понравилась, и некоторые мои фразы стали чуть ли не крылатыми.
Потихоньку строительство возобновилось, поскольку личные проблемы не должны быть препятствием на пути прогресса. Я долго думал, что делать с усадьбой и решил её тоже продолжать доводить до ума. Ну не отдавать же недострой бомжам, которые уже положили на него глаз! Самому будет потом неприятно наблюдать, как пока ещё хорошее строение постепенно обрастает травой и источает зловоние.
Платон Диодорович Вяземский, отец Нюрки, не знал подробностей о её судьбе, и продолжал заведовать розыгрышами лотерей. Лицензия, выданная гадине, была отозвана, а я переписал предприятие на себя. Надеюсь, что я подобную глупость больше не сделаю. Всё своё надо держать лишь в своих руках, наделяя помощников незначительными правами и объёмными обязанностями.
Кстати, теперь я знаю, почему лейб-медик так был неприветлив со мной в последнее время, — ему не нравится моя возня с алхимиком. Сам виноват! Надо было показать расположение в первый же день знакомства, а не строить из себя научное светило, облагодатствующее всё вокруг. Сейчас, когда наконец-то люди начали понимать преимущества новых препаратов, Белозерский стал кусать локти, поскольку ему приходится закупать их у конкурента. К счастью, не все столичные врачи были такими, так что проблем со сбытом почти не было. Теперь можно подумать и о распространении аспирина-холлина, мази Вишневского, активированного угля, хлороформа и гипсовых повязок в других губерниях, как только фабрика выйдет на проектную мощность.
Очень хочется прикупить деревообрабатывающий заводик и производить бочонки для лото, и прочие игры, но свободных денег нет, поскольку почти всё вкладываю в лейб-гвардию, которая сейчас достигла численности шестидесяти трёх человек. Монеты исчезают, как вода из ладоней. Я даже не предполагал, что эта моя задумка будет такой расточительной. Ничего, через год думаю отправиться в рейд по приграничным булгарским землям, что находятся на правом берегу Волги. Это относительно безопасно, поскольку столица соседнего государства, как и её армия, располагаются на левом берегу. А что? Им можно, а нам — нет? Фигушки! Надо же своей гвардии дать пороху понюхать.
Кстати о порохе, — любимой игрушке многих попаданцев, — проблем с его производством намного больше, чем описывается в книгах. Да и с огнестрельным оружием тоже. Как я уже упоминал, здесь делают удовлетворительные пушки и мортиры для обстрела городов и укреплений, а вот с ручным оружием дела идут плохо. Оно тяжёлое и неудобное, долго заряжается и неточно стреляет. Конечно, всё это временно, но проще вооружить сотню людей арбалетами, чем командовать сотней стрелков, которые будут после каждого выстрела ждать, когда рассеется облако дыма, чтобы увидеть свою следующую цель.
Арбалеты заряжают тоже долго, зато стрелять ими могут по готовности, да ещё почти не демаскируя себя. Даже пушки бьют не далее, чем на пятьсот метров, всякие там примитивные ружья-самострелы, — не далее двухсот, причём не факт, что и с пятого выстрела можно попасть в одиночную цель. Арбалетный болт летит на такое же расстояние, но, в отличие от пули, даже на излёте может нанести опасную рану. Так что пара взводов моих лейб-гвардейцев специализировались именно на такой дистанционной стрельбе.
Вообще я хотел иметь под своим командованием все рода войск: пехоту, стрелков, кавалерию и даже матросов. Правда, с последними было сложнее, но и проще одновременно. Недавно были захвачены ушкуйники, которые после весеннего ледохода, решили пощипать купчишек и прочий люд. Некоторые из разбойничков оказались на удивление понятливыми, и довольно быстро согласились перейти ко мне в подчинение, поскольку не видели в болтании на виселице никакого удовольствия. Конечно, пришлось им пригрозить, что в случае дезертирства их будет искать вся гвардия и найдёт, рано или поздно. Так что я обрёл отделение своеобразной морской пехоты, которое поклялось служить мне если не на совесть, то за страх. Ничего, привыкнут. Теперь мои стрелки частенько проводили время на палубе старого суховоза, тренируясь стрелять по водным и береговым целям.
Вот с кавалерией дела шли намного хуже. Всё, что могли показать наши учителя, — как садиться в седло, держаться на нём, чтобы не упасть, ну и скакать от силы пару километров. О серьёзной сабельной стычке или умелых, всех сшибающих на своём пути таранных ударов копий речь не шла. Тут или учителей надо выписывать из Европы, или искать кого-то в степи. Умелые европейские кавалеристы вряд ли поедут в далёкую и, честно говоря, бедноватую Россию, а степняки — совсем иной народ, оттачивающий боевое искусство с младых ногтей. Возможно, стоит поискать учителей на Кавказе, но до него ещё добраться надо, а потом и вернуться суметь. Одни проблемы! Так что послал я пяток рекрутёров к ляхам-союзничкам. Может, и получится что.
Пока я занимался этими делами, стали возвращаться посольства, что Елена Седьмая посылала по ближайшим королевским дворам. Кто-то даже привёз запрашиваемые портреты, кто-то — пространные отказы. Были и такие соседи, которые не ответили ни да, ни нет, словно чего-то выжидая. Так что надо было оставлять своих солдатиков на Оке, где они почти третий месяц учились всяким премудростям типа высадки берегового десанта и противодействию ему, и возвращаться во дворец, к поджидающей меня маманьке.
Почему я выбрал Оку местом для учений, а не Волгу? Просто потому, что ближе к столице, хотя, конечно, берега этих двух рек различаются. Вероятно, после возвращения мы отправимся к великой русской реке. Там сейчас неспокойно.
Южная граница между Империей и Булгарией проходит от места впадения в Волгу реки Зуй (иначе называемой Свиягой), далее на юг по её течению до самого истока, а потом сворачивает на запад и идёт по реке Сура. Таким образом, значительная часть Волги находится не под нашим контролем, чем и пользуются булгары, часто отказывая пропускать имперские торговые корабли в Каспий.
