Тем временем к нам начали подтягиваться остальные культисты. Когда они почти все собрались, я взял и зашвырнул камень в дыру.
Некоторое время ничего не происходило, а затем Хохотуй накрыла волна чего-то непонятного и страшного. Я, кажется, что-то кричал, беззвучно, пытался выдохнуть, но не мог, проваливался в темноту. Навалилась тяжелая адская боль. И так, по моим ощущениям, прошло сто лет.
— Ы! — в лицо мне плеснули водой (холодной, между прочим), и я раскрыл глаза.
Надо мной склонились Мими, Енох и Моня.
— Пришел в себя! — радостно констатировал Енох.
— Ы! — подтвердила Мими и с триумфальным видом посмотрела на призраки.
— Ты молодец, Мими! — похвалил её Енох, а Моня сказал:
— Все погибли.
— Как все? — удивился я.
— И глава города, и остальные идиоты.
— А как же я?
— Не знаю.
— Ы! — сказала Мими и показала на нож Софрония, который так и был у меня.
— Меня спас нож? — догадался я.
Мими кивнула и отвернулась, занявшись своими делами.
Я сел и осмотрелся. Я находился в том же сарае. Только жуткой дыры больше не было.
Как и не было культистов.
— А где они? — спросил я, — всё равно хоть трупы ведь должны остаться.
— Их засосало внутрь. Живыми, представь себе, — сказал Енох и добавил, — ужасная смерть.
— Так они же не умерли, — сказал Моня.
— Это ещё хуже, — заметил Енох, — бродить живыми в том месте. Никому такого не пожелаешь.
— Да уж, — сказал я и поморщился, растирая затёкшие руки, — теперь бы убраться поскорее отсюда, пока свидетелей не набежало.
— И привести себя в нормальный вид, — многозначительно сказал Енох, намекая на плачевное состояние моей одежды.
— Где тут колодец? — вздохнул я и поплёлся искать воду.
А потом мы обошли весь Хохотуй, точнее то, что от него осталось. Все избы от волны энергии разрушились, некоторые в труху, многие дома сгорели.
— Ничего, скоро лес здесь всё захватит, — сказал Енох, глядя на пепелище, — лет через пять никто и не поймёт, что здесь была деревня.
— Нужно бы ещё наведаться на пятихатку, — сказал я. — А потом проверить алтарь для жертвоприношений.
— Думаешь, там кто-то мог выжить? — спросил Моня.
— Насчет алтаря не знаю, а вот в пятихатке люди уцелели стопроцентно. — Ответил я.
Мы прошли по лесной дороге и вышли к пятихатке.
И у меня аж мороз пошел по коже — никакой пятихатки тут не было. Даже следов от изб.
— Может, мы заблудились? — спросил я.
— Ну это у Мони может быть топографический кретинизм, — едко ответил Енох, — а у меня память идеальная. Я где бываю, запоминаю сразу и навеки.
— Но не может быть, что от домов даже следов не осталось, — покачал головой я, — что-то непонятно всё это.
— Значит, и не было здесь ничего, — ответил Енох, — иллюзия была.
— И Христофор? — удивился я.
— И он.
— И что, прямо с телегой? Но я же ехал на ней! И лошади были! И трупы мы везли.
— Интересно, а трупы те остались? — задумался Енох.
— Нет, могилы разрывать я точно не буду, — отмахнулся я.
— Я там посмотреть могу, — сказал Енох и добавил, — наверное.
— А кто же всё-таки это были? Все эти люди, пятихатка? И зачем?
— Скорей всего Мефодий открыл какой-то портал в другую реальность. В другой, потусторонний мир. И оттуда вышли местные «жители» и начали устраиваться здесь. Ну это я так предполагаю, — сказал Енох. — А когда ты зашвырнул артефакт назад, всё схлопнулось, они перестали получать подпитку оттуда и ушли. Или исчезли. Или погибли. В общем, их нету здесь и больше не будет.
— Хорошо, что хорошо заканчивается, — сказал я и со вздохом предложил, — тогда идём ещё проверим алтарь.
От пятихатки к поляне, где был алтарь, нам пришлось поблуждать — дороги, по которой мы тогда бежали больше не было. Точнее на её месте был лес.
— Вот как так может быть? — удивлялся я.
— Ещё и не такое может, — хмыкнул Енох, — вот помню как-то мы с Арфакседом из Экбатана пошли на берег Аракса…
— Ого ты какой древний, — заметил Моня. — Это же после Всемирного потопа было, да?
— Да ну тебя! — обиделся Енох и дальше рассказывать не стал.
На поляне алтарь был. Видимо после действия артефакта он тоже попал под удар, потому что его поверхность раскололась на несколько мелких кусков. А вот само место тоже оказалось заросшим густым кустарником и лесной порослью.
Других следов мы не нашли.
В Хлябов мы вернулись уже ближе к вечеру. Я устал настолько, что отмахнулся от предложения Еноха зайти и купить что-нибудь на ужин.
— Ты уже второй день не ел ничего, — проворчал он.
Но мне было так паршиво, что не то, что есть не хотелось, а хотелось упасть и умереть.
— Зато вопрос с Хлябовом, колдунами и жертвоприношениями закрыт! — оптимистично заявил Моня.
Я его оптимизма не разделял. Нужно было что-то говорить Гудкову, куда девался Зубатов. Многие видели, как мы уходили вместе.
И конечно же, прежде всего все подумают на меня. О реакции Клары и последующем разговоре, я старался сейчас не думать.
Буду решать проблемы по мере их появления.
Поэтому я сейчас отправился сразу к себе в комнату.
Хочу спать!
И пусть всё остальное подождёт.
Я свалился на кровать, но от сильного перенапряжения, сразу не уснул.
Лежал, думал.
Вот почему я постоянно попадаю в какие-то передряги?
Глаза потихоньку закрылись, и я почувствовал, как медленно проваливаюсь в сон.
И приснился мне тот вредноватый дедок, похожий на Николая-чудотворца. Он сидел на самой обычной табуретке и таращился на меня.
Первое, что я сделал, это задал ему вопрос:
— Почему я в этом мире попадаю в всякое говнище? Куда ты меня закинул? В моем старом мире максимум, что у меня случалось из потрясений, это могло убежать кофе из кофеварки или отрывалась пуговица в неподходящий момент. А тут за каких-то пару месяцев столько всего произошло. Я уже сбился считать, сколько раз меня пытались убить, покалечить или подчинить!
— Стоп, стоп, стоп! — выставил впереди себя руки дедок, — ты сам во всём виноват.
— В чём я виноват? — удивился я.
— Ну я же тебе предлагал другие варианты, Олег, — пожал плечами дедок, — сидел бы сейчас в теле Прокофьева с двумя мулатками на собственном острове и пил бы мохито. Сам же такую жизнь выбрал…
— Но я не думал, что жизнь пятнадцатилетнего подростка окажется столь богатой на приключения! Причем на какие-то жуткие приключения!
— А дальше будет ещё хуже, — насмешливо зыркнул на меня из-под седых кустистых бровей дедок.
— Почему хуже? — удивился я, — куда уж хуже?
— По кочану! — вдруг рассердился дедок, — ты условие моё помнишь? Забыл, да? Так я напомню! Пока не выполнишь его и не спасёшь семь леодров с осьмушкой душ человеческих и не изменишь ход истории, до тех пор будешь во все эти передряги влипать! Регулярно!
Внезапно он нахмурился и с силой ударил меня сучковатым посохом по голове. Один раз, второй, третий. От этих ударов в голове моей раздался совсем уж невозможный стук. И я проснулся.
Да, проснулся я от стука в дверь.
— Опять Клара? — поморщившись от боли в задеревенелых руках и ногах, спросил я, но никто мне не ответил. Пока я спал, все мои призраки куда-то улепетнули.
Кряхтя и поминая их всех по очереди нехорошими словами, я пошел открывать дверь — в дверях стоял Зубатов:
— Я пришел за тобой! — голосом Епифана сказал он и нехорошо усмехнулся.
Глава 26
— Чего тебе? — совершенно невежливо спросил я.
— Ты меня подставил! — с порога заявил Епифан-Зубатов, — Из-за тебя меня чуть не убили там. Я пришел отомстить!
— Иди к чёрту! — выпалил я, — ты сам виноват!
— Вот я и пришел разобраться! — Зубатов шагнул ко мне.
Я хотел закрыть дверь, но он поставил ногу на порог, и я не смог.
— Ногу быстро убрал! — рявкнул я и изо всей дури шандарахнул дверью по его ноге!
