Мы смотрим на мир слишком по разному, но то невероятное Чудо, что принесло меня сюда, и дало шанс выжить в абсолютно чуждом мире, так же смогло заставить и эти два абсолютно разных взгляда на жизнь, смотреть в одну сторону, на общую цель.
Потому-то так часто и создается впечатление, что цели эти у нас абсолютно разные. И вот тут-то, и важно как-никогда, найти некую общую точку соприкосновения, сосредоточившись на которой, наши взгляды приобретут стереоскопические глубину и объем.
Вот как тут например. — Пусть понимание и представления о «правильном» у нас и отличаются, но стремимся-то мы к одному, — благу и процветанию Великого Племени Ирокезов, а через это, — и всей той огромной массы народа, которая приходится ирокезам пятиюродными родственниками со стороны бабушки двоюродного дяди, пришедшей из другого народа жены. …А это, при нынешнем составе племени, — почитай уже весь мир!
…Да-да. — Включая и аиотееков, ведь благодаря многочисленным женам и усыновленным детям, — они теперь тоже наша родня.
Увы, Лга’нхи пока этого еще не понял. Вернее, — теоретически осознал, после моих разъяснений и доводов, но вот в сердце, это знание еще не впустил.
Я его не виню. Я это и сам понял только вот буквально только-только, когда через несколько дней после сражения, бродил по вражескому лагерю, приглядывая чего-бы ценного спереть оттуда, ну и вообще, изучая обстановку.
И вот бродя мимо этих шалашей да хижинок, разглядывая оставленные циновки, посуду или предметы одежды, вдруг как накатило понимание, что тут ведь тоже люди жили. Мало чем отличающиеся от ирокезов, перенявших многие привычки и традиции своих врагов. Или например от Эуотоосика, который не только смог вписаться в наше общество, поделившись немалым багажом знаний, но и занял там вполне достойное себя место.
И нахрена тогда спрашивается, мы воюем? — Место мало? Идеология отличается? Ресурсы не поделили? — Так в степи места, — еще не одну тыщу лет заселять и заселять. Идеология по сути одинаковая, даже по части неиспользования метательного оружия, что намекает на некий общие корни. А ресурсы… мы пока их толком и не используем, — так, по поверхности скребем иногда.
Так что же тогда получается. — деремся мы из-за разного цвета волос, или чуждого языка, на котором говорит неприятель? — Так и язык наш, тоже уже столько аиотеекских слов в себя впитал, что даже не уча специально, какой-нибудь среднестатистический ирокезский мальчишка сможет внятно донести простейшую мысль до аналогичного аиотеекского пацана. А что касается цвета шевелюры, — так я уже об этом думал. — Сам далеко не белокурый викинг. И среди ирокезских детей, уже процентов 15–20, сплошь брюнеты
…Ах да. — Есть еще одна мелочь. — Они мечтают всех нас себе подчинить, и стричь как стадо овец. — Это да. Это достойная причина…
Это достойная причина быть сильными. Потому как, если будем сильными, — докажем что мы им равны, и аиотееки будут вынуждены с нами если не дружить, то считаться.
И тут, как раз, вступает в игру логика и видение жизни, моего названного брательника. Для него, выросшего в племени, находящимся в состоянии перманентной войны со всем остальным миром, концепция, — «хочешь чтобы тебя не трогали, — нападай первым», была очень органична и понятна.
Вот для него, все эти, бессмысленные, с моей точки зрения, жертвы, — были лишь необходимым взносом, за право нашего народа существовать.
…Но и я знаю, о существовании другой логики, и других возможностей. — Возможностей договариваться. Договариваться, заменяя перманентную войну друг с другом, — объединением усилий ради общих интересов.
Каких интересов? — Да хрен его знает! Устроения наиболее благополучной жизни, Войны с Ктулху и нашествием инопланетян. Цивилизации…
Вообще, интересная это штука «цивилизация», — что культура, что наука, наиболее активно продвигаются во время больших войн и потрясений, меняющих устои жизни.
Взять вот тех же наших приятелей аиотееков. — Не появись они на этом берегу, и еще тысячи лет по степи бродили бы горстки бредущих за стадом коров, человечков. Или сотня за сотней лет, уходили бы в море рыбацкие лодки. А горские князья назначали бы друг-другу войны, продавая задорого свою бронзу окрестным дикарям.
Но вот ведь вторглись, — и мир переменился. Началось копошение, кружение, и обмен знаниями. Старые ветхие нормы, под воздействием этого шебуршения стали распадаться в пыль, оставляя место лишь новым толкованиям незыблемых истин. Уничтожая слабых, и делая сильных, еще сильнее.
Ведь если присмотреться, то пока, все кого подмяли под себя эти заморские завоеватели, в плане развития, и впрямь, по сравнению с аиотееками, были сущими баранами. — Что степняки, что прибрежники, жившие маленькими, воюющими друг с дружкой, группками. Куда более продвинутых горцев, — аиотееки подмять так и не смогли.
Зато народы, оказавшиеся втянутыми в их Империю, резко потопали по пути цивилизации, подгоняемые пинками хозяев. Усилился товарообмен, и обмен опытом. А координация хозяевами усилий разных, подчас мало похожих друг на друга племен, уже дала видимый результат. — Ну вот хотя бы с этими гок’овыми канатами, которые внезапно резко подешевели.
И если посмотреть в исторической перспективе, — лет через сто, все эти народы станут жить не точно так же, как жили их дедушки, а может самую чуточку, но лучше. — Сытнее, безопаснее, что позволит развиваться разным там наукам и искусствам.
Вот только, вся эта благодать, будет опираться на фундамент из могильных плит, «невписавшихся» в цивилизацию народов.
Вот и пойди-пойми. — хорошая эта штука «Цивилизация» или нет.
Но это все лирика, попытка охватить некие глобальные, почти геологические процессы, своим слабым человеческим восприятием. А вот сразу после битвы, меня волновали совсем другие проблемы.
Чудо из чудес, — что убитых на штурме крепости, у нас и не было. Да и ранено было всего два человека, и раны эти были относительно легкими. Вероятно это потому что измученных бессонной ночью аиотееков, тут оказалось всего шестеро, двое из которых еле держались на ногах из-за полученных ранее ран. И когда мы навалились на них всей толпой, да еще и с разных сторон, — наше преимущество было подавляющем.
Надо бы радоваться. Но из полусотни вышедшей в поход, — мы уже потеряли четырнадцать человек, и почти каждый из выживших, имел какое-либо ранение. Пусть мои гордые вояки и считали все это пустяками не стоящими внимания настоящих воинов, но по мне, — миссию уже стоило бы завершить и двигать назад.
Однако Лга’нхи со подельниками, придерживались прямо противоположного мнения. По их мнению, — приключения только начались, и начались весьма удачно. И коль пошла такая пьянка, требовать завершения банкета, может только законченный зануда и полностью нехороший человек.
…Большие потери? — Так ведь и добыча-то какая огромная! Столько всего взяли, — и не увезешь!
Все равно не увезем, потому что в лодки не влезет? — Ну так зато предков порадовали видом добычи. А они в ответку, наверняка порадуют внуков какой-нибудь ценной подсказкой. Так что ты шаман Дебил, слушай внимательно что тебе говорят, и не пропусти сообщений.
И самое главное, это конечно, — Маны мы нахапали столько, что хоть соли да в бочки закатывай. — Никогда ведь еще таковского не было, чтобы вражье укрепление захватить. Про такое былины будут петь по всему миру, славя наш славный союз гребенеголовцев с бородокосичниками.
Уж мы теперь ужо с такой-то Маной, всему миру покажем свою крутизну. Всех прямых согнем, а гнутых выпрямим, небо и землю местами поменяем, заставим реки вверх течь, а траву и деревья в обратную сторону расти… — Короче эйфория и редкостная дурь!
Под это дело, кое-кто даже выступил с предложением, что надо бы и прибрежницкий поселок на уши поставить, и примерно наказать, за сотрудничество с врагом. Предложение было встречено с таким энтузиазмом, что я почувствовал что даже мой прямой запрет с ссылкой на изложенные в письменном виде приказы Предков, тут уже могут не сработать. — Хоть и пятиюродные родственники со стороны бабушки двоюродного дяди, пришедшей из другого народа жены. — Однако и такой родне надо мозги вправлять, коли она с чужаками шашни крутить начнет.
В общем, чуял я беду немалую, для моего приятеля Дос’тёка, которому, я между прочим, обещал полную безопасность. Но тут случилось нечто, направившую энергию моих вояк в другое русло.
Случилось это прямо в день штурма крепости. — Я как раз возился с раненными, совершая, так сказать, вечерний обход. Как ко мне прибежал Тов’хай, и выпалил сходу.
— Мертвец сбежал!!!
— Чего? — Не врубился я, решив что ослышался.
— Мертвец сбежал. — Подтвердил качественную работу моего слухового аппарата, Тов’хай. — Тот самый что тебе по шлему копьем вдарил, а мы с Вик’ту, его убили.
