— Но точно не вагон тушенки, — Макс печально вздохнул.
При упоминании о жратве я вновь ощутил грызущий ребра голод, с сожалением вспомнил съеденные вчера грибы. Увы, больше их мы найти не смогли, зато принялись обследовать подземелья… ну, нам не повезло, но есть шансы, что другая группа на что-то наткнулась.
За грибами из памяти начали всплывать образы давно забитых трапез… плюшки в школьной столовой, поджаристые, с хрустящим сахарком, которые так вкусно шли с кефиром… рассыпчатая гречка с деревенским сливочным маслом, на срезе блестят капельки… жареная картошка, куда мелко покрошено сало и лучок, от одного запаха с ума сойдешь… летние щи с крапивой, ревенем, кисленькие, куда обязательно надо сметанки…
Обычные, банальные вещи, но за любую из них я сейчас бы убил!
— Не вагон, дело такое, — я облизнулся. — Пошли назад.
Мы развернулись и затопали обратно — по коридору, затем через сплетение проходов и комнат, забитых несъедобным хламом, к большому залу, который я почему-то назвал «тронным», и через второй, поменьше, к уцелевшему выходу на поверхность, чтобы доложить Лиргане о неудаче. Доверенный нам кусочек подземелья мы осмотрели.
За эти два дня мы увидели небольшую его часть — то, что на поверхности выглядело небольшим поселком, было настоящим норным городом, где могла жить не одна тысяча разумных, и когда они тут не так давно жили, то занимались не только охотой или земледелием.
— Интересненькое местечко, — бормотала Пира. — Реликтовые артефакты и все такое.
Мы прошли очередную развилку, тьма впереди хрюкнула, и в луче фонарика обнаружился сидящий на полу Котик.
— И ты тут? — спросил я.
Зверь неожиданно бросился ко мне, схватил зубами за штанину и потащил назад.
— Эй, ты чего? — я нагнулся, чтобы погладить Котика, но он увернулся, и продолжил настойчиво тянуть меня вглубь подземелий.
Он спас мне жизнь как минимум дважды, и сейчас, похоже, собирался в третий… Неужели мы свернули не туда и заблудились? Или впереди нас ждет кто-то недобрый? Обладатель красных глаз разного калибра и его дружки?
Я похолодел.
— Глупое животное, — сказала Пира.
— Заткнись! — я погасил фонарик. — Тихо. Оставайтесь на месте.
Если устраивать засаду, то в «тронном» зале, мимо которого никак не пройти. Засесть в углу, дождаться, когда мы выйдем из коридора, и расстрелять в упор, а остальным сказать, что так и было.
Дальше я двинулся на цыпочках, держась за стену и стараясь даже не дышать. Оставил позади одну дверь, вторую, и у самого входа в зал лег и последний метр прополз. Осторожно высунул голову и прислушался — точно, справа от меня сопят, наверняка дубина Фул.
Я прицелился на звук, и нажал спуск.
Выстрел прозвучал оглушительно громко, кто-то вскрикнул, и тьму надо мной вспорола очередь. Из меньшего зала донесся топот, замелькали лучи фонариков и в тронный ворвалось с полдюжины бойцов с автоматами наперевес.
— Что за дерьмо?! — рявкнула Лиргана. — Совсем с ума сошли! Там бриан наверху!
Проклятье, только их не хватало!
— Недоразумение, — сказал я, поднимаясь с пола.
К большому сожалению, я ни в кого не попал, даже не ранил, но планы Равуды сорвал, а это уже хорошо.
— Кто выстрелит без приказа — башку оторву! — пообещала центурион. — За мной!
Уцелевший спуск начинался в большом куполе, который большей часть уцелел. Под ним находилась просторная комната, где было достаточно светло и сухо, чтобы превратить ее в казарму — в углу виднелась груда рюкзаков, у стен лежали раненые, воняло портянками и кровью.
— Ты как? — шепотом спросил я у Крыски.
— Никак… — она только улыбнулась и закашлялась, и я с ужасом увидел, как с ее лба отваливаются чешуйки. — Я… всегда хотела… найти безопасное место… где можно жить, не прятаться, не бояться… за этим сюда и пришла…
Я помнил ее рассказ о собственной жизни, о жутких трущобах, где родилась и выросла Маррна, позже ставшая Крыской.
— Но не нашла…
— Тихо вы там! — прошипела из ведущего наверх прохода Лиргана.
Я взял Крыску за руку, она ответила слабым пожатием и с улыбкой закрыла глаза. Дыхание ее сделалось редким, тихим, а потом я осознал, что его больше нет, и что я не чувствую пульса девушки.
— Все? — спросил Макс, угадавший что-то по моему лицу.
Я кивнул.
Нельзя привыкнуть к тому, что теряешь боевых товарищей, тех, с кем ты ел, спал и сражался рядом — боль притупляется, но ты все равно ее чувствуешь всякий раз, и с ней приходится жить. Надеюсь, Маррна попала в то безопасное место, куда так стремилась, где нет страха и издевательств, где ждут ее родители.
Макс всхлипнул, вытер уголок глаза.
Мы хоронили тех, кто умер за время пребывания в поселке, в одном и том же месте у крайнего с юга купола, рыли могилы, ставили метки из воткнутых в землю веток — набралось уже небольшое кладбище.
— Ушли, — сообщила сверху Лиргана. — Какого черта им тут понадобилось? Наверняка увидели следы лагеря…
Я огляделся, пытаясь понять, удалось ли кому-нибудь отыскать жратву — но нет, тут были все уцелевшие, и все до единого выглядели понурыми, мрачными и голодными. Вода осталась, но ее хватит максимум до завтра, аборигены обнаружили наше убежище и вот-вот наткнутся на нас.
Ситуация — застрелиться!
Глава 25
Через дырку в стене купола я хорошо видел троих вооруженных бриан — они неспешно шли по лесу, поглядывая по сторонам, и ветерок шевелил их черно-алые патлы. Хотелось молиться — Гегемону, Святой Троице, Аллаху, Будде, кому угодно — но слова не шли на язык.
Я мог лишь как заведенный повторять про себя одно слово «мимо, мимо, мимо…».
Аборигены остановились у того самого провала, в который я свалился, когда мы наткнулись на поселок. Один заглянул внутрь, покачал головой и что-то сказал другим, и все втроем они принялись озираться.
Проклятье, мы наследили на поверхности как стадо скота!
Капля пота, раскаленная, точно извергнутая вулканом лава, поползла вниз по моей переносице, я сглотнул пересохшим горлом.
— …полсотни, — и вот бриан уже достаточно близко, чтобы я мог разбирать слова.
Двадцать метров, пятнадцать, десять… не осталось сомнений, что они идут к нашему куполу. Капля пота повисла на кончике носа, там возник нестерпимый зуд, и я стиснул челюсти так, что зубы хрустнули.
— Огонь! — скомандовала Лиргана.
Оружие в моих руках ожило, тут же плюнул огнем автомат Янельма, аборигенов буквально отшвырнуло назад, полетели брызги крови, и наземь тяжело упали три тела. Крики раздались сразу со всех сторон, и поднялась ответная стрельба, пока неприцельная.
— Нашли, сволочи, — прошипела центурион.
Я, как ни странно, ощутил нечто вроде горестного облегчения — теперь не надо бояться, что нас найдут, не стоит опасаться мучительной смерти от жажды, поскольку бриан прикончат нас быстрее, чем нехватка воды. Жаль только, что не доживу до завершения контракта, и значит не смог помочь дочери, но я сделал все, что в моих силах.
Не хватило каких-то нескольких дней… а может я их еще протяну?
Но аборигены не дали мне задуматься — они ринулись в атаку, меж стволов заскользили стремительные тени. Я выдернул пустой магазин, вставил новый, мельком подумал о том, что боеприпасов у нас как раз завались, но их нельзя ни пить, ни есть.
Пули защелкали по бокам купола, сверху посыпалась труха, мелкий осколок стукнул меня в забрало.
— Вот засада… — бурчал Янельм, меняя аккумулятор, севший как обычно, не вовремя.
Кто-то вскрикнул у меня за спиной, крик перешел в стон — одного из наших достали, но нет времени оглянуться, даже посмотреть, кто это, но голос вроде не Макса. Очередной бриан выскочил из-за толстого ствола совсем рядом, как только подобрался, но я срезал его короткой очередью, хоть и не убил.
Упавший абориген остался корчиться на траве, а я принялся искать новую цель.
Пот тек по лицу, спина была сплошь мокрой, перед глазами мутилось, руки становились все тяжелее и тяжелее, мне едва хватало сил, чтобы удерживать автомат. Будь ты хоть трижды великий воин девятикратно великой Гегемонии, жрать нужно регулярно и много.
