Через минуту на залитое лунным светом пространство выскочил захеканный парень, увидел меня, остановился, наклонившись в изнеможении и упершись ладонями в колени.
Шумное дыхание вырывается с клекотом, измученное лицо блестит от пота, а когда разогнулся, на меня посмотрел почти с укором.
Парняга не такой уж и парняга, лет под тридцать, выбрит чисто, крепок и мускулист, хотя с одеждой прогадал: поношенный кафтан одет на голое тело, что красиво в городе, но здесь исцарапал руки, на правом плече глубокая ссадина с сорванным лоскутом кожи.
Я кивнул на царапины.
– Хочешь на запах крови собрать всех зверей леса?
Он охнул.
– А что я могу?
– Либо вернуться, – сказал я, – вдруг да успеешь выскочить из леса живым, либо… либо возьми вон глину и затри все ссадины. До единой.
Он поспешно присел у воды и начал вымазываться мокрой глиной, на меня поглядывает настороженно, понимает, самое время врезать по черепу дубиной и оставить на корм лесному народу, здесь городской стражи нет, в лесу вообще нет закона, что называется когда свободой, а когда и вовсе волей.
– И что скажешь? – спросил я холодно.
– Бегаешь ты, – пропыхтел он, – как лосяра… Со мной еще был один… Крикнул, что дальше не пойдет…
– Правильное решение, – согласился я, – но запоздалое. Тебе тоже советую.
Он в испуге оглянулся на темную стену леса.
– Да я даже не знаю, как тут очутился!.. Наверное, потому, что ты впереди! А как я один обратно?
– Ножками, – ответил я безжалостно. – Стоп!.. Сделаешь еще шаг – проломлю твою тупую голову. Ты не воин, видно. А я с этой штукой управляться умею лучше, чем ты с ножом.
Он застыл в испуге, потом проговорил умоляюще:
– Погоди-погоди… а почему не пойти вместе?.. Я тоже, как и ты, за кладами… Там, в лесу, их видимо-невидимо…
Я прервал:
– Слушай, ты совсем дурак?
Он спросил настороженно:
– Ты чего?
– Придумал бы что-то получше, – посоветовал я. – Поумнее. Ну кто поверит, что двое порознь вздумали идти за кладами в лес именно в эту ночь, к тому же оба пошли с одной стороны и в одно время?
Он замер с раскрытым ртом, потом проговорил неуверенно:
– А… что?
– Вас пятерых послали убить меня, – сообщил я безжалостно. – Думаешь, я вас не видел? Остальные оказались умнее, не рискнули забираться в Зачарованный Лес так глубоко, верно? Вернулись?
Он пробормотал:
– Один утоп.
– Там не было болота, – напомнил я.
Он сказал угрюмо:
– Просто земля вдруг стала болотом. Он ушел с головой сразу, крикнуть не успел! Мы еле-еле выбрались.
– Где остальные?
– Еще одного придавило деревом, – ответил он мрачно.
– Почему не отпрыгнул?
– А оно не упало, – сообщил он. – Уже давно поваленное! Вдруг перекатилось чуть, когда через него перелазили. Перекатилось и задавило. Тогда двое решили вернуться. Жизни дороже денег…
Я сказал саркастически:
– А ты, значит, самый отважный?
Он буркнул настороженно:
– Так за кладом же иду…
– Отважнее, – повторил я, – а может, глупее? Даже не подумал, что можешь не перепрыгнуть там, где смогу я?..
Он подумал, сказал быстро:
– Тогда давай держаться вместе? Порознь нас сожрут быстро.
– А ты всадишь мне нож в спину?
Он вскрикнул:
– Но тогда и меня сожрут быстро! А два меча лучше, чем один.
– У меня не меч, – напомнил я, – но ты прохрюкал не последнюю глупость в своей жизни. Можешь идти со мной, но впереди шагов на пять…
– Ты посылаешь меня на верную смерть!
– А вы мне что готовили? – спросил я холодно. – Ладно, иди в пяти шагах сбоку. Но не ближе!.. Ступишь на шаг – расцениваю это как нападение!
Он прокричал:
– Какое нападение? Я думаю только, как выбраться с целой шкурой!
– Тогда не подходи, – повторил я. – Иначе умрешь не от лесных зверей. Они только догрызут… еще живого.
Он охнул, чуть в ужасе не ринулся ко мне, но я с посохом в руках приготовился к короткой схватке, и он поспешно остановился. Я показал выразительным жестом, что еще шаг, и вот этой штукой, что у меня в руках, проломлю череп.
– Хорошо-хорошо, – пролепетал он в ужасе, – где тут пять шагов… ага, вот тут…
– Это три, – неумолимо сказал я. – Иди на шаг дальше. Что-то у тебя шажки детские!.. У тебя что, там пусто? Мужчина должен шагать шире!
Это подействовало, мужчина даже перед лицом смерти не допускает умаления своих мужских достоинств. Он отодвинулся на действительно широкий шаг, чуть не раздирая ноги.
– Так?
– Так, – ответил я. – Это предел. Ближе не подходи. Тебе же здоровее.
– Так и пойду, – сказал он послушно, – а давай вернемся, а?
– Насмешил, – сказал я саркастически, хотя до писка хотелось в самом деле плюнуть на все и вернуться. – Надо идти!.. Вперед и с песней! Но про себя.
Он буркнул:
– Всю жизнь эти слова слышу. А когда же полежать?
– Ложись, – сказал я, – отдохни. Тебя как зовут?
– Гмыр…
– Будь здоров, Гмыр.
Я пошел, не оглядываясь, кусты тут же затрещали, я напрягся и приготовился к схватке, но ветви трещат справа от меня, я лишь бросил косой взгляд, не поворачивая головы, а то поймет, что страшусь его в самом деле.
Деревья расступились, открывая небольшую полянку, я шагнул и остановился, сперва решил, что лежащие там кости принадлежат животному, слишком длинный череп и узкие плечи, но подошел ближе, осторожно потыкал носком сапога в блестящие кости. Абсолютно чистые, ослепительно белые, без намека на работу меча или топора, нет переломов, даже ни следа зубов, как будто все мясо и сухожилия выгрызли аккуратисты-муравьи.
Гмыр настороженно следил за мной издали, но ничего не случается, подошел чуть ближе, чем оговорено протоколом о намерениях.
– И че?
– Экспертиза, – объяснил я. – Череп все ж длинноват для человека, а вот плечи бывают и поуже. Наверняка интеллигент и даже демократ, вон какой лобище! Вдвое шире, чем у тебя. Два пальца поместятся. Еще и на полмизинца место будет, хоть и не хватит.
Он пощупал свой лоб, ошалелые глаза не отрывают перепуганного взгляда от скелета.
– Кто его так? Муравьи?
– Вряд ли, – ответил я, глубоко оскорбленный предположением, что благородные муравьи способны на такую глупость, – не такие идиоты, чтоб одежду жевать, как глупая моль!
– А что?
– Нечто непонятное, – объяснил я резонно, – а раз непонятное, то все понятно, верно?
– Ну да, – согласился он уверенно, – магия!
– Вот-вот, – подтвердил я догадку, – дикая лесная магия, что защищает свой лес. И хотя этот долицефал тоже, скорее всего, лесной житель, в городе бы такого затюкали, но лес от любых нарушителей защищается.
– Чего? – спросил он угрюмо.
– Свои тоже могут нахамить, – объяснил я. – Священный Ясень обозвать дурным словом, а то и помочиться на дерево…
Он посерьезнел, я понял по его лицу, с каким титаническим напряжением работает мысль, стараясь вспомнить, не мочился ли на дерево, и приходя к ужасной идее, что мужчина, как любой кобель, всегда ищет для этой понятной и нужной цели что-то вертикально торчащее.
– Пойдем дальше, – сказал он нервно и пугливо огляделся по сторонам. – Тут как-то не так.
– А где как?
– Нигде, – согласился он, – но лучше идти! Не так страшно.
– Ну да, – согласился я, – вроде при деле… Не подходи ближе!
Он торопливо отступил.
Через полчаса упорной ходьбы лес кончился, но при взгляде на поляну я судорожно вздохнул, а Гмыр выругался тихо и беспомощно. Деревья начинаются за две сотни шагов, но все разделяющее пространство заполнено буграми из толстых корней, что выдвинулись из земли, вспучивая толстый мох, а во многих местах и прорвав, там гладкие и блестящие, словно покрыты не только лаком, но еще и слизью.
– Как, – сказал Гмыр, – переть через такое… Обойдем?
Я хотел предложить то же самое, но когда такое говорит противник, все нутро бунтует, я сделал над собой усилие и ответил почти недрогнувшим голосом:
– Здесь хотя бы светло. Но если хочешь, обходи.
Он зыркнул направо-налево, скривился.
– А как тут…
– Пройдем, – ответил я, – где пройдет олень… а если и не пройдет…
Он замолчал, глядя, как я вскочил на высокий корень, покрытый мхом, перешагнул на соседний, а потом пошел где переступать, где прыгать, старательно выбирая те, что под ковром мха, но на пятом мох разлезся под моей ногой, я не успел оттолкнуться, как соскользнул между корнями.
Боль стегнула дикая, я задохнулся на несколько секунд, а тут еще ноги зависли в пустоте, странное ощущение, что под этими корнями вообще бездна, оттуда несет могильным холодом.
Кое-как выкарабкался, все еще зажимая одной рукой зверски ушибленное место, попробовал наступить на голый корень, но он не просто блестит отполированным деревом, и вовсе не роса это, а в самом деле слизь, будто проползли миллионы толстых улиток.
За спиной и слева болезненные вскрики, ругань, снова вскрики, я не поворачивал головы, сейчас нет ничего важнее, чем поставить ступню так, чтобы не соскользнула, медленно передвигался, делая вынужденные зигзаги, а противоположная стена деревьев приближается так медленно, что вроде и не приближается, а только сдвигается то вправо, то влево.
